Алексей Волков - Будущее принадлежит нам

Прошло уже три года с того дня, когда Зомби-младший вызвал для тайного разговора полковника Таунсенда -- своего племянника, служившего в контрразведке и имевшего широкие связи в Пентагоне. Лучи сна или "с-лучи", как их теперь называли в секретных документах, нечаянное открытие Джимми Макнила, оказались для Зомби золотым дном. Когда лабораторные опыты показали, что эти лучи даже при очень малой интенсивности вызывают глубокий сон, сонливость от которого не проходит даже спустя многие часы после пробуждения, военные специалисты ухватились за них, как за эффективное оружие холодной войны.

-- Представьте себе, джентльмены,-- говорил полковник Таунсенд на сверхсекретном совещании в Пентагоне,-- какие потрясающие возможности предоставляют нам с-лучи! Дешевая и портативная установка, подвешенная в космосе над городом, может вызвать у всего его населения хроническую сонливость. А это означает, что рабочие у станков не сделают и половины нормы, ученики школ и студенты не освоят того, что им объясняли, сонные водители совершат массу аварий. И это лишь самые очевидные последствия. К чему же приведет массовое и постоянное облучение вражеской территории, мы даже не можем представить. Короче, джентльмены, с-лучи -- это смертельный удар в сердце Советов. Он остановит промышленность, усыпит научную мысль и превратит подрастающее поколение в вечно сонных бездельников и тунеядцев. После нескольких лет широкомасштабного воздействия наших лучей их можно будет взять буквально голыми руками!

Вспомнив эти слова Таунсенда, Питерс, который тоже был на том совещании, злорадно усмехнулся, допил кофе и застегнул пуговицы на воротнике мундира полковника космических ВВС. Ему было плевать на то, что "Зомби и сын" сорвала с военного ведомства, а значит, и вытянула из карманов налогоплательщиков не один миллион. Главным для него было то, что он направлялся сейчас на боевую позицию. Он, полковник Питерс, уже ведет тайную, невидимую, но от этого не менее опасную войну!

Он открыл люк своей каюты и, цепляясь за поручни, проплыл по коридорчику в боевую рубку. Капитан Джемисон сидел в кресле вахтенного офицера, пристегнутый к нему эластичными ремнями, и сосредоточенно наблюдал за приборами на пульте. Прямо перед ним располагалась панель управления установкой "Медуза". Питерс с удовлетворением отметил, что индикатор состояния энергетических батарей установки показывает стопроцентный заряд.

-- "Медуза" готова, Джефф?-- спросил Питерс, взглянув на часы. До расчетного времени включения оставалось шестнадцать минут.

-- Все готово, сэр. Разрешите начать ориентацию излучателя?

-- Начинайте,-- бросил Питерс, усаживаясь рядом и также пристегиваясь.-- Пусть русские спят спокойно.

-- Мертвым сном, сэр,-- поддержал шутку Джемисон, и оба рассмеялись.

Летящий рядом со станцией наблюдатель мог бы заметить, как медленно, точно нащупывая цель, развернулся гигантский конус излучателя с-лучей. Но никто, кроме нажавшего кнопку полковника, не смог бы сказать, в какой момент из него рванулся невидимый смертельный поток.

Машина остановилась у высокого здания на Лубянке. Там ученых уже ждали, и стройный подтянутый лейтенант тут же проводил их в нужный кабинет.

Хозяин кабинета -- моложавый генерал с проницательными, но добрыми глазами -- встретил их у двери и протянул руку.

-- Здравствуйте, Михаил Андреевич! Здравствуйте, товарищ Степанов! Рад видеть вас. Рассказывайте, что вас привело к нам.

Коротко и ясно изложил старый академик свои подозрения насчет последних событий. Генерал сразу же оценил важность этого заявления, и его крепкая рука взялась за трубку телефона правительственной связи. Доклад вождю был недолгим. Вытянувшись в струнку, чекист выслушал приказ правительства, и лишь после этого повернулся к ученым.

-- Товарищи! Правительство выражает вам благодарность за проявленную бдительность. Для проверки вашего предположения в логово врага будут направлены наши люди. Однако, учитывая научную сторону вопроса, с ними должен будет направиться кто-нибудь из вашего института. Короче, нам нужен консультант. Разумеется, все это, в том числе и наш разговор, необходимо сохранить в тайне.

Не дожидаясь, пока генерал закончит, Степанов встал и негромко произнес:

-- Можно мне?

Генерал смерил его своим проницательным взглядом и остался доволен.

-- Да. Это станет наилучшим решением.

-- Спасибо, товарищ генерал!

Молодой ассистент сиял, как именинник. Его пламенное сердце тянулось туда, где было опаснее всего, и где он смог бы принести наибольшую пользу.

Гордость ощутил Михаил Андреевич за своего любимого ученика. Не зря воспитывал он его в духе великих борцов за свободу. Не подвел молодой аспирант в час испытания. И он, Богатырев, не подведет. Все свои силы, весь могучий интеллект бросит академик на борьбу со зловещей опасностью, и уже сейчас в его сердце зрела уверенность в нашей победе.

Воистину, ничто не сломит советского человека!

Крадучись, боясь каждого шороха, идет по улице инженер Иван Семенович Заклинкин. Еще совсем недавно казался он обычным молодым человеком, не хуже и не лучше других...

Но "казаться" -- еще не значит "быть"!

Нет особой нужды останавливаться на том темном и грязном пути, которым шел в своей презренной жизни этот выродок, "инженер" Заклинкин, выходец из семьи, протащившей из прошлого в настоящее отрыжки мещанства, жадности и эгоизма. Здесь были и растрата общественных денег, и дезертирство из армии, и подделка диплома, и еще бесконечное множество неблаговидных дел и делишек, а больше всего -- стремление "хорошо пожить" не работая. Все это и привело Заклинкина к предательству. Он очень легко попал в цепкие лапы иностранной разведки, которая, впрочем, олицетворялась для него в одном "друге-иностранце", работавшем в американском посольстве под видом девятого секретаря -- Джоне Ланкастере.

На первом этапе этого знакомства Заклинкин собирал сплетни, анекдоты и слухи, и уже научился сам выдумывать то, что, как ему казалось, должно было понравиться любезному и щедрому иностранцу. Но коготок увяз прочно, и пришлось вскоре Ване с головой окунуться в дела рискованные и опасные. И с этом скоро сжился Заклинкин, потому что на месте совести был у него кошелек с деньгами.

И вот уже сидит он одиноко за столиком в ресторане. Сонный, как и большинство москвичей в эти дни, официант неторопливо приносит заказ -- знаменитую русскую водку и аппетитную закуску: парочку хрустящих соленых огурцов. Не успел Заклинкин выпить, как в зал вялой разболтанной походкой, характерной для живущих на загнивающем Западе, вошел Джон Ланкастер, и как бы случайно сел рядом. Со вкусом затянулся поганый наемник капитала "Казбеком" -- русский табак, как известно, лучший в мире, и тоже неторопливо опрокинул стопку водки.