Алекс Ривендж - Наш мир — тюрьма

Вдруг тело Пресвитера снова напряглось, заиграло мускулами. Потому что где-то наверху вдруг лязгнул открывающийся замок — и в их темницу пробились отблески багрового света.

— Ну, как вы там? — спросил человек, вставший в освещенном прямоугольнике раскрытой двери. Это был Морс.

— Великолепно, остолоп! — несмотря на всю серьезность положения, Дилон не смог сдержаться.

— Кофе со взбитыми сливками в постель, роскошные девочки…

— Дверь! — из последних сил закричала Рипли.

— Что?

— Дверь! Закрой дверь!

До Морса было почти десять метров.

Чужой тоже понял, что это для него — последняя надежда. Он отчаянно бросился на штурм стены.

— Морс! Немедленно закрывай дверь, слышишь?! — Дилон не хотел рисковать.

— Как это?! — Морс никак не мог решиться. — Я закрою, а вы там?..

— Закрой дверь, — раздельно произнес Пресвитер голосом, способным переломить чужую волю. — Потом беги наверх и пускай металл. Иначе все будет напрасным. Все! Выполняй!

— Да… — ответил Морс словно загипнотизированный. — Я сейчас… Сейчас я пущу олово!

И красноватый свет исчез. Во вновь наступившей темноте можно было расслышать, как Чужой сполз вдоль стены вниз.

Судя по звуку, он действительно успел забраться довольно высоко.

— Кто это крикнул? — быстро спросил капитан.

— Что именно? — повернулся к нему штатский.

Офицер закусил губу, прислушиваясь. Звуки больше не повторялись.

— А ты? — он повернулся к Смиту. — Ты ничего не слышал?

Смит замигал в растерянности.

— Кто-то вдалеке действительно кричал, сэр… Что-то насчет олова.

— Олова?! — штатский резко выпрямился.

Смит растерялся еще больше. Неужели он что-то сказал не так?

— Ну да, олово. У нас тут его добывают… сэр…

— О, проклятье! — штатский хлопнул себя по лбу. — Отставить металлоприемник! Все к плавильным печам, быстро! Лейтенант, показывай дорогу!

Сейчас, когда конечная цель была достигнута и сделать уже ничего было нельзя (во всяком случае, так представлялось Рипли), тело ее снова расслабилось.

Спокойно и даже как-то безмятежно она опустилась на пол, стараясь пристроиться поудобней. Так сидят на лавочках перед собственным домом пенсионеры среднего достатка — сидят, до дна вычерпав меру труда…

Рядом натужно сопел Дилон. Он, похоже, еще не смирился.

— Зачем ты это сделал? — безразлично спросила Рипли.

— Что я сделал?

— Будто бы не знаешь…

— А, это… — Дилон прислушался. Чужой, судя по доносящимся звукам, тоже еще не терял надежды выбраться. Видимо, окончательно убить в себе эту надежду может только разумное существо…

— Да ерунда… Не мог же я оставить тебя в таком положении.

— Надо было оставить, — Рипли говорила все так же безразлично.

Дилон снова прислушался. Щупальца прочесывали стену в поисках выхода.

— Знаешь, говори тише, ни к чему привлекать его внимание.

— Какая разница теперь…

— А такая! Такая разница, что я все предусмотрел! И то, что ты окажешься внутри ванны, — тоже…

Дилон облизал пересохшие губы.

— Неужели ты думаешь, что я планировал бросить тебя в этом случае? — спросил он напрямик.

По правде говоря, Рипли именно так и думала. Не все ли равно, как ей умирать, — хотя, конечно, сгореть заживо — смерть не из лучших. Впрочем, какая теперь разница…

— Какая разница… — повторила она вслух.

Вместо ответа Дилон положил руку ей на плечо.

— Давай. Собирайся, — сказал он тихо.

Рипли повернулась к нему, но ничего, конечно, не увидела в абсолютном мраке.

— Куда еще собираться? — она закашлялась.

— Не «куда», а «откуда». Отсюда! Мы уходим, понимаешь?

— Как?

И тут Рипли поняла, что он сказал. Она вскочила на ноги так быстро, что ударилась обо что-то, невидимое в темноте.

— Отсюда что, есть еще один выход?! Но тогда Чужой…

— Почему я и говорил тебе — не кричи. Да, выход есть. И Чужой до него не добрался. Вот он, выход, рядом с тобой!

Зажав ладонь Рипли в своей, Дилон подвел ее к круглому отверстию примерно полуметрового диаметра.

— Придется ползти. Поторапливайся.

— Нет, — Рипли снова уселась на пол.

— То есть как это — нет? Сейчас здесь будет десять тонн раскаленного олова!

— Я же сказала — я хочу умереть… — повторила Рипли все тем же бесцветным голосом.

Внутри нее мерно прокатывались волны боли. Это растущий зародыш готовился покинуть свою временную обитель.

— Не трать на меня сил, Дилон. Со мной покончено. Уходи один…

Грубо схватив Рипли за ворот куртки, Пресвитер рывком поставил ее на ноги.

— А теперь слушай меня, — прошипел он со сдерживаемой яростью. — Мы договорились иначе. Вот каков был наш договор: сперва умирает зверь, потом — ты!

Слова Дилона едва доходили до ее сознания сквозь звон крови в ушах. Рипли прижала к вискам ладони. Сейчас, вот сейчас…

Но зародыш внезапно замер. Видимо, его пора еще не наступила — хотя наступит она, очевидно, в ближайшие часы.

— И я намерен держаться уговора! — продолжил Дилон. — Поэтому решай сама. Если ты остаешься — я тоже останусь! Без тебя я отсюда не уйду…

— Хорошо, — согласилась Рипли главным образом для того, чтобы прервать тягостный разговор. — Ступай вперед. Я за тобой.

Дилон хмыкнул:

— Нет, тебе не провести меня, сестра, — он подтолкнул ее к отверстию. — Ты иди первой. А уж я пойду за тобой.

Ползти пришлось не так уж долго, но ход несколько раз вилял. Как там Дилон протискивается со своим разлетом плеч?

У Рипли вдруг возникла мысль о еще одной подоплеке того, почему он отказался идти первым. Он не только опасался, что она не последует за ним, но вдобавок не исключил для себя возможности застрять!

И вот теперь, если его тело намертво заклинится внутри лаза, как неисправный патрон — в автоматном стволе, Рипли окажется впереди него, путь для нее останется свободным…

— Ох, Дилон… — прошептала она, чувствуя на губах соленый привкус.

Кровь это? Или слезы?

— Он не последует за нами, просто не сможет… — натужно пыхтел Дилон сзади. — Во-первых, не найдет лаз — его ведь нащупывать надо, причем зная, где искать… -Уцепившись руками за край, Рипли выбралась из люка. Потом помогла сделать это Дилону. — А во-вторых, он не пролезет в лаз… — Пресвитер дышал тяжело, будто на нем пахали.

Рипли согласно кивнула:

— Да, ты прав… Это крупный экземпляр, один из самых крупных, которых я вообще видела.

Здесь уже не было абсолютно темно. От раскаленного тела печи, нависающего над их головами, исходил красноватый свет. Сразу же стало жарко.