Н. Тасин - Аппарат смерти

Посредине стоял длинный стол, за которым сидели до полусотни марсиан. Вместо одежды тела их покрывала легкая голубая дымка. Она же покрывала и лица их, так что Кер-стен, несмотря на все усилия, не мог разглядеть отдельных черт.

Появление его в зале никого не удивило: его, по-видимому, не замечали.

Заседание было в самом разгаре. Керстен слушал с напряженным вниманием. Он не мог бы сказать, на каком языке говорили его коллеги с Марса, да этот вопрос и не занимал его. Важно было только, что он все понимал.

— Итак, уважаемые коллеги, — заговорил сидевший в центре стола марсианин, очевидно, председатель. — Мы должны с грустью констатировать, что все наши попытки завязать сношения с Землей окончились полной неудачей. Наши световые сигналы, над которыми годами работали лучшие умы нашей планеты, точно так же, как и наши радиограммы, которые мы не устаем посылать на Землю, остаются без ответа. Возможно, что они не могут проникнуть через окружающее ее атмосферное кольцо и отскакивают от него, как снаряд от непроницаемой брони. Мы возлагали большие надежды на 20-е октября, когда расстояние между Землей и нами было всего 69 миллионов километров. К нему усердно готовились наши обсерватории и радиостанции. Земле были посланы радиоприветы в самых теплых выражениях. На некоторых пунктах нашей планеты были устроены гигантские светящиеся круги, квадраты и треугольники, в надежде, что обитатели Земли смогут разглядеть их в свои телескопы. Мы пошли еще дальше: ровно в полдень 20-го октября мы взорвали на воздух огромные, чуть не с Луну величиной, пустынные участки — все с той же надеждой обратить на себя внимание обитателей этой загадочной планеты. Увы! Все это ни к чему не повело. Земля по-прежнему остается для нас неразрешимой загадкой, таинственной незнакомкой, которая упорно уклоняется от всяких сношений с нами. Естественно поэтому, что среди марсиан, — в частности, среди наших астрономов — все более крепнет убеждение в необитаемости Земли. К такому же мнению склоняется и комиссия, которой мы поручили всестороннюю разработку этого волнующего вопроса. Я позволю себе предоставить слово председателю этой уважаемой комиссии.

Из-за стола поднялся высокий марсианин, тело и лицо которого были покрыты зыбкой голубоватой дымкой.

— Дорогие коллеги, — заговорил он. — Прежде чем повергнуть на ваше усмотрение наш доклад, я считаю нужным резюмировать в немногих словах его сущность. Комиссия, в которой я имею честь председательствовать, тщательно рассмотрела все имевшиеся в ее распоряжении материалы, заслушала мнение специалистов в разных отраслях знания, снеслась с коллегами с Сатурна, Юпитера и др. планет, — и пришла к единодушному выводу, что всякие попытки завязать сношения с Землей были и будут бесплодны, — по той простой причине, что эта планета необитаема.

Послышался гул одобрительных возгласов.

— Я это еще тридцать лет тому назад утверждал! — сказал один из присутствующих.

— Да, Земля — планета необитаемая, — продолжал докладчик. — Есть основания предполагать, что много миллионов лет тому назад на ней была органическая жизнь, жили более или менее разумные существа, процветали науки, искусства. Но с тех пор — по всей вероятности, в результате какой-нибудь космической катастрофы, — Земля умерла, вычеркнута из списка живых планет и носится в пространстве, как гигантская усыпальница, в которой обрели вечный покой миллионы миллионов живых существ. Это труп, давно уже окоченевший, без всяких признаков жизни. К такому выводу приводит и тщательное исследование, с помощью спектрального анализа, окружающей Землю атмосферной оболочки: в такой атмосфере, ввиду ее чрезвычайной плотности, невозможна никакая жизнь. Достаточно сказать, что на каждое живое существо приблизительно таких же размеров, как мы, марсиане, приходилось бы около 15 тонн атмосферного давления, чего никакой нормальный организм вынести не в состоянии. Конечно, можно было бы предположить, что Земля населена гигантами, по меньшей мере, в 100 метров ростом и соответствующего телосложения. Такие существа, быть может, и могли бы выдерживать давление в 15 тонн. Но подобную гипотезу, как совершенно абсурдную, комиссия единодушно отвергла. И единственный вывод, к которому мы пришли и которого никто из здесь присутствующих, надеюсь, не станет оспаривать, это — что Земля планета мертвая, на которой нет и не может быть никакой органической жизни…

— Неправда! — крикнул вдруг во всю силу легких Кер-стен. — Все, что вы здесь говорили — дикий вздор и…

Но в это мгновение тяжелая рука опустилась на его плечо. Керстен вздрогнул и увидел таинственного незнакомца, который доставил его на Марс.

— Пора возвращаться на Землю! — сказал тот. — Идем! Аппарат ждет.

Керстен с силой оттолкнул его и подбежал к столу, за которым сидели марсиане-астрономы.

— Неправда! — еще громче крикнул он. — Ваша комиссия лжет. Земля обит…

Все вскочили с мест. Кто-то заткнул ему рот. Десятки железных рук схватили его и куда-то повлекли.

Керстен стал вырываться — и с размаху грохнулся об пол. От ушиба он проснулся, но долго еще не мог прийти в себя и все повторял:

— Неправда! Земля обитаема!..

Мистер Брайт проснулся, потянулся, с минуту приводил свои чувства в порядок, потом, приподнявшись на локте в постели, нажал над изголовьем кнопку с надписью «Завтрак».

Тотчас же в противоположной стене раскрылась дверца — и в ней появилась горничная-автомат в белом переднике с кокетливой косынкой на голове. Она подтолкнула к кровати небольшой, черного дерева стол, на котором стоял поднос с кофейником, молочником, дымящейся яичницей и аппетитно поджаренными гренками, церемонно поклонилась — и стала наливать барину кофе. Пока он пил и ел, она скромно стояла в стороне, сложив под передником руки и опустив глаза, как если бы ее шокировало утреннее неглиже мистера Брайта.

«Спасибо, Мэри!» — сказал он, вытерев салфеткой губы и фамильярно взяв горничную рукой за подбородок.

Она с видом оскорбленного достоинства отвернулась, собрала на поднос посуду, потом задом попятилась вместе со столом к противоположной стене.

Когда она исчезла, мистер Брайт спустил ноги на тигровую шкуру и нажал кнопку с надписью «Туалет». Тотчас же от той же стены отделился туалетный стол с зеркалом, подталкиваемый автоматом-парикмахером, почтенным джентльменом с холеными усами и в белоснежном кителе. Он грациозно и почтительно, хотя с большим достоинством и не без некоторой фамильярности, поклонился мистеру Брайту, подошел к нему вплотную, деликатно взял в руки его подбородок, обвязал вокруг шеи салфетку, — и приступил к делу. Добрых пять минут он намыливал щеки барина, потом дважды выбрил их, а покончив с бритьем, опрыскал лицо тонкими духами из пульверизатора, вытер щеки мохнатым полотенцем, напудрил их немного, причесал с помощью целого арсенала щеток и гребешков волосы, — наконец, отступив шага на два, поднес мистеру Брайту небольшое круглое зеркальце и, дав ему полюбоваться собой, вместе с туалетным столом стал пятиться назад, предварительно отвесив барину почтительный, но в то же время полный достоинства поклон.