Николай Морозов - В мировом пространстве

Корабль спускался как раз на том месте, где по поверхности земного шара быстро двигалась широкая мглистая полоса сумерек, отделяющая освещенное полушарие земного дня от противоположного полушария, погруженного в длинный конус земной ночи, уходящий в небесном пространстве за орбиту луны.

Когда мы летели по освещенной части небесного пространства, нам не было видно этого конуса мрака, который носит за собой наша планета, как не было видно ни наполняющих его сонных грез людей, ни скрывающихся в нем фантастических духов и ночных видений детской эпохи человеческого рода. В чистой глубине междузвездного пространства, где нет никакой пыли, затененные и освещенные части не отделяются одни от других светлыми и темными полосами, как в нашей пыльной комнате; сквозь них также ярко светятся звезды, также блещут планеты, также проходят вечные волнения и течения мирового эфира, как и через другие области, озаренные солнечным светом. Совсем не то в нашей атмосфере с ее водяными парами, Здесь лучи рассеиваются всегда в большой или меньшей степени, и потому между светом дня и мраком появляется промежуточная полоса сумерек, где сияет заря... Лишь в тот момент, когда земной горизонт заслонил от нас не только последний остаток солнца, но и полосу зари, мы сразу почувствовали себя во мраке и прохладе ночи, освещенной луной, да миллионами звезд.

— Как это странно, — задумчиво сказала Вера, — сейчас все было так светло и мы не замечали впереди никакого мрака. И вдруг очутились во тьме и уже совсем не можем вообразить, что ясный светлый день сияет над ночью там, высоко над нами и что полдневный свет никогда не потухает между нами и этими звездами.

Мы все молчали и мечтали, смотря на небо.

И мои мысли также улетели далеко в бездонное небесное пространство, туда, где за пределами нашей земной ночи сияет вечный день, где проносятся вереницы метеоров, где волны солнечного света и темноты вечно пересекаются между собой и сливаются с лучами миллионов звезд в одну чудную мировую музыку, наполняющую всю вселенную. Я улетел мечтою еще далее, за пределы этого вечного дня, туда, где, солнечный свет, постепенно слабея, сменялся новою областью тьмы, тьмы, подобной земной ночи, только невообразимо громадной и не освещенной бледным сиянием нашей луны...

Но там, вдали, в глубине этой ночи, вокруг ближайшей к нам звезды, уже светилось ярким светом зарево нового вечного дня, а за ним, направо и налево, повсюду вокруг небесной сферы, мерцали все новые и новые сияющие точки: миллионы новых солнц с их планетами и спутниками, миллионы вечных дней с их блеском и теплотой, миллионы далеких островков вселенного океана, с каждого из которых доносилось до меня биение родной нам жизни и миллионы мыслящих существ ласково смотрели на нас и нашу Землю! Мне казалось, что они желали нам и всем нашим братьям по человечеству, скоро и счастливо пройти сквозь окружающий нас мрак к новой высшей жизни на Земле, к чудному чувству свободы, любви и братства и к сознанию своего единства с бесконечностью живых существ Вселенной.

Из популярных очерков и разсказов по естествознанию, написанных для товарищей в Шлиссельбургской крепости.

Пока автор разрабатывал эту идею в Алексеевском равелине (1882 г.), без права иметь какие либо сношения с внешним миром, она была разработана и опубликована двумя германскими учеными Генрихом и Августом Тирш (Tirsch) в 1883 г. Позднейшее прим.