Герберт Уэллс - Борьба миров (без указания переводчика)

Больше я ничего не видел: вся внутренность ямы была скрыта кучами песка, нагроможденными упавшим цилиндром. Прохожий, идущий по дороге из Чобхема или Уокинга, мог бы подивиться следующему необычайному зрелищу: целая сотня людей рассыпалась по канавам, за кустами, за воротами и изгородями, обменивалась отрывочными восклицаниями и пристально смотрела на песчаные кучи. Бочонок с имбирным пивом, покинутый на произвол судьбы, чернел на фоне сияющего неба, а у песочных ям стояли пустые экипажи; лошади ели овес из торб или рыли копытами землю.

Внешний вид марсиан, выползавших из цилиндра, в котором они прилетели на Землю со своей планеты, казалось, парализовал мои движения. Я долго стоял по колено в вереске и смотрел на песчаную насыпь, скрывавшую ужасных пришельцев. В моей душе страх боролся с любопытством.

Я не решался снова приблизиться к яме, хотя мне очень хотелось заглянуть туда. Поэтому я начал кружить, отыскивая более удобный наблюдательный пункт и ни на минуту не спуская глаз с песочных ям, где засели гости с другой планеты. Один раз в блеске заката показались три каких-то черных конечности, вроде щупальцев восьминога, и тотчас же спрятались. Потом поднялась тонкая составная мачта, увенчанная сверху медленно вращавшимся диском.

Что это они затевают?

Большинство зрителей разбилось на две группы — одна из них, поменьше, отступила к Уокингу, другая, побольше, — к Чобхему. Очевидно, эти люди переживали ту же внутреннюю борьбу, что и я. Невдалеке от меня стояло несколько человек. Я подошел к одному из них, — это был мой сосед по даче, хоть я и не знал его имени, — и заговорил с ним. Впрочем, теперь было не до церемоний.

— Какие отвратительные гады, — сказал он, — боже, что за гады! — он повторил это несколько раз.

— Видели вы человека в яме? — спросил я.

Но он ничего не ответил. Мы молча стояли рядом и смотрели, чувствуя себя вдвоем в большей безопасности. Потом я перенес свой наблюдательный пункт на бугор, высотою в один метр или около того.

Оглянувшись, я увидел, что мой сосед идет по направлению к Уокингу.

Сумерки уже сменили закат, а ничего нового не произошло. Толпа, стоявшая налево, ближе к Уокингу, казалось, увеличилась, и я слышал ее неясный гул. Кучка людей на Чобхемской дороге рассеялась. В яме не было заметно никакого движения.

Все это приободрило толпу. Кроме того, я полагаю, что люди, только что пришедшие из Уокинга, своим примером увлекли за собою остальных. В сумерках на песчаных буграх началось медленное, непрерывное движение. А безмятежная вечерняя тишина вокруг цилиндра не нарушалась ничем.

Черные вертикальные фигуры, по-двое и по-трое, двигались, останавливались, прислушивались и снова шагали, растягиваясь узким неправильным полумесяцем, рога которого понемногу охватывали яму. Я тоже начал продвигаться вперед.

Потом я увидел, как некоторые извозчики и еще кое-кто смело подошли к яме, и услышал стук копыт и тарахтенье колес. Мальчик покатил тележку с яблоками. И затем метрах в тридцати от ямы я заметил черную кучку людей, идущих со стороны Хорзелла. Впереди кто-то нес развевающийся белый флаг.

Это была делегация. Наскоро посовещавшись, решили, что марсиане, несмотря на свою безобразную внешность, очевидно, разумные существа, а потому надо показать им, что и мы тоже одарены разумом.

Развевавшийся по ветру флаг склонился сперва вправо, потом влево. Я стоял слишком далеко, чтобы разглядеть кого-либо, но после узнал, что Оджилви, Стент и Гендерсон вместе с другими принимали участие в попытке завязать сношения с марсианами. Эта небольшая группа, подвигаясь вперед, так сказать, стягивала вокруг себя кольцом расположившийся народ, и много сливавшихся с полумраком черных фигур следовало за ней на почтительном расстоянии.

Вдруг вспыхнул яркий свет, и блестящий зеленоватый дым вырвался из ямы тремя клубами, поднявшимися один за другим прямо к небу в неподвижном воздухе.

Этот дым (слово «пламя», пожалуй, было бы здесь более уместно) светил так ярко, что темно-синее небо и бурая, простиравшаяся до самого Чертси равнина с торчащими кое-где соснами вдруг показались совсем черными. В то же время раздался какой-то слабый, шипящий звук.

По ту сторону ямы стояла кучка людей с белым флагом, живая изгородь вертикальных темных теней над черной землей, оцепеневшая на месте при виде этого странного явления. Когда поднялся зеленый дым, из тьмы выступили на миг их бледно-зеленые лица и затем тотчас же снова исчезли.

Шипение постепенно перешло в жужжание, потом в непрерывное, громкое гудение. Из ямы вытянулась горбатая тень, и от нее брызнул тонкий луч света.

Тотчас же ослепительные огни пробежали по рассеянным кучкам зрителей, перепрыгивая от одного к другому. Словно невидимая струя ударила в них и тотчас же вспыхнула белым пламенем. Внезапно и мгновенно каждый человек превратился в огненный столп.

И при свете этого смертоносного пламени я увидел, как одни шатались и падали, а другие разбегались в разные стороны.

Я стоял и смотрел, еще не вполне сознавая, что это смерть перебегает по толпе от человека к человеку. Я понял только, что случилось нечто очень странное. Почти бесшумная и ослепительная вспышка света, и человек падает ничком и лежит неподвижно. От невидимого жара загорались сосны, а сухой вереск вспыхивал ярким пламенем. Даже вдалеке, у Непхилла, осветились деревья, заборы, деревянные постройки.

Эта огненная смерть, этот невидимый пылающий меч наносил мгновенные, неотвратимые удары. Я заметил, что луч приближается ко мне, так как по соседству со мной запылал кустарник, до которого он коснулся, но я был слишком поражен и ошеломлен, чтобы спасаться бегством. Я услышал треск огня в песочных ямах и внезапно оборвавшееся ржание лошади. Как будто чья-то невидимая, но пышащая жаром рука протянулась по лугу между мной и марсианами, и далеко вокруг песочных ям темная земля дымилась и трескалась. Что-то с грохотом упало слева — там, где к лугу подходит дорога, ведущая на станцию. Шипение и гудение прекратились; черный куполообразный предмет медленно опустился в яму и исчез из вида.

Все это произошло так быстро, что я все еще стоял неподвижно, пораженный и ослепленный блеском огня. Если бы смерть описала полный круг, она неизбежно испепелила бы и меня. Но она скользнула мимо и пощадила меня, сделав окружающую тьму еще более жуткой и мрачной. Холмистый луг погрузился в кромешный мрак; только полоска шоссе серела под темно-голубым небом ранней ночи. Люди как будто исчезли в темноте. Вверху мерцали звезды, а на западе светилась бледно-зеленая полоса. На ней четко выделялись вершины сосен и крыши Хорзелла. Марсиане и их орудия были невидимы, лишь на тонкой мачте беспрерывно вращалось зеркало. Кустарники и стоявшие особняком деревья дымились и горели, а дома близ станции Уокинг окрашивали заревом пожара тихие сумерки.