А Подсосов - Новый Гольфстрим

Старик опустился в кресло, закрыл рукой лицо.

Виктор Николаевич нерешительно обнял его.

- Успокойся отец. Это пока только идея, это нельзя назвать даже канвой проекта.

Ахун с досадой отодвинул его руку.

- Я не ребенок. Это не канва. Это развернутый план действия. Ты хочешь сорвать мое дело. Ты не любишь его. Ты не видишь, что дали нам подземные воды. Ты был в пустыне, ты видел, они спасли нам не одну тысячу га полей, плантаций, фруктовых садов, ценнейших опытных хозяйств. Об этой идее снова заговорила вся страна. Настало время ставить вопрос о широком строительстве водоносных шахт. Скоро будет пущена Шестая Комсомольская. В пустыне родится новая многоводная река. И в это время ты...

- Неужели ты думаешь, что я не признаю огромной пользы всего, что строят мелиораторы?

Измаил Ахун жестом руки остановил сына. Опираясь о ручки кресла, он снова поднялся во весь рост.

- Ты говоришь о переделке климата, - загремел он опять. - Но разве мы, мелиораторы, не исправляем климат? Взгляни на Кубань, на Украину, на Нижнее Поволжье. Там уже нет постоянной угрозы засух и суховеев. И это сделали мы, мелиораторы. Мы тесним мертвые пески. Меняем климат и природу Средней Азии.

Густой бас Измаила Ахуна все ширился и ширился.

И казалось, ему уже тесно было в стенах кабинета.

Перед Горновым стоял не слабый старик, еще час назад думающий о смерти, а могучий великан, каким помнил и всегда любил он отца.

- По этому пути мы шли, будем итти дальше. Он дает видимые результаты, а ты со своим проектом перескакиваешь через пять столетий...

Измаил Ахун Неожиданно резко оборвал себя и, как-то сразу ослабев, шатаясь, тяжело опустился на мягкое сидение.

Виктор Николаевич молчал. Он видел, что со стариком в этом состоянии разговаривать трудно. Но он не хотел уйти, не ответив. В его душе невольно поднималось раздражение против отца, который не хотел лли не мог понять существа его идеи.

- Ты ставишь вопрос узко, - начал он сдержанно. Разве только перед нами одними стоит проблема орошения? Надо брать всю страну в целом и думать не только о своем крае. Проблема переделки климата - на очереди дня. Подземные воды не решают кардинальных вопросов. Состояние техники уже таково, что мы сможем укрощать ветры и ураганы, перебрасывать тепловую солнечную энергию туда, где она нам нужна, смирять орозы севера и жар юга.

Измаил Ахун молчал. Он не мог больше спорить. Он устал. В душе был протест, в мыслях тысячи возражений, но слабость сковала его.

"Говорить. Зачем говорить? - думал он.- Oн силен, молод. Ему жить..."

Ахун слабым движением руки показал сыну на дверь.

В ПАРКЕ

Вера Александровна гуляла в парке. Когда до нее донесся из дома громовой бас отца, предчувствие какой-то беды сжало ее грудь. Она побежала к дому. Крик отца становился все более грозным и гневным.

Запыхавшись, она остановилась на верхней площадке лестницы.

В это время крик в кабинете неожиданно оборвался. Наступившая тишина показалась еще более страшной, зловещей. Потом заговорил Виктор.

Вера Александровна прислушалась. Он никогда не говорил так с отцом. Сперва сдержанно, сухо, затем в его словах зазвучали страсть и гнев.

Горнова порывисто распахнула дверь.

Она увидела тучное тело отца, ослабевшее и глубоко погрузившееся в кресло, лицо и шею, налившиеся кровью, распахнутый ворот широкой блузы.

Это было так страшно... Особенно страшен был этот ворот, открывший старческую высокую грудь.

Отец тяжело дышал.

- Папа!

Она подбежала к отцу. Потом повернулась к мужу,, который сидел у стола, и нервно стучал пальцами.

- Витя! Что случилось?

Горнов пожал плечами.

Подставив низкую скамейку, она опустилась у ног отца и стала осторожно гладить его большую ослабевшую руку. Недоумевающий, печальный взгляд ее прекрасных глаз переходил с отца на мужа.

"Вся на стороне отца", - с горечью подумал Горнов и, взяв со стола свой проект, вышел из кабинета.

Бекмулатов открыл глаза.

- Вынь из стола круглый футляр, - проговорил он слабым голосом,-и покажи ему...

Футляр этот был хорошо памятен Вере Александровне. Он был заказан Ахуном перед отъездом Виктора Николаевича в Москву, в институт атомного ядра. В день разлуки отец вложил в этот футляр, обтянутый внутри темнозеленым бархатом, карту Мира-Кумов и серебряную пластинку с надписью: "Милый сын, помни этот день. Вернешься, будем работать вместе. Пусть мечта наша превратится в жизнь". Этот футляр Ахун отдал сыну. Когда Виктор окончил институт, футляр стал общей семейной реликвией.

Измаил Ахун снова закрыл глаза и затих.

Вера Александровна осторожно вышла из кабинета. "Витя, наверное, в саду у тополя",-подумала она и быстро направилась туда.

В минуту раздумья Горнов обычно шел в парк и сидел возле высокого пирамидального тополя, который посадил когда-то в детстве.

Это было двадцать семь лет назад. Ему было тогда всего восемь лет. Измаил Ахун вел на этом месте, где сейчас раскинулся оазис, буровые разведки. Экспедиция искала пресную воду.

Витя, тайком от Измаила Ахуна, привез в пустыню небольшую тополевую веточку и воткнул ее в песок.

Скрывая от всех свою тайну, он терпеливо взращивал первое дерево будущего оазиса. Пески, жар и ветер доставляли мальчику много хлопот и огорчений. Не раз он находил свое деревцо почти до верхушки засыпанным песком. Руками он разгребал горячий песок, прилаживал над деревцом шалашик из веток саксаула, вспрыскивал поблекшие листья и отдавал своему питомцу воду, которую брал себе для питья. Жизнь этого деревца в то время казалась ему важнее всего на свете.

Веточка, наконец, пустила корни. В тот день, когда пз скважины вырвались струи пресной воды и весь лагерь ликовал, празднуя победу, Витя взял за руку Ахуна и повел к деревцу.

Позднее, уже юношей, Горнов, прилетая в Бекмулатовск, всегда приходил в эту глухую часть парка навестить своего питомца. Вместе с Верой они подолгу просиживали здесь на скамье против тополя и мечтали о том, как они будут строить водоносные шахты, поднимать новые реки из подземных глубин. А отец их долго, долго будет вместе с ними.

- Витя, ты здесь? - окликнула Вера Александровна, заметив силуэт возле тополя.

- Как отец?

- Он заснул. Но он так страдал. Скажи, что произошло между вами?

- Об этом долго рассказывать. Пройдемся по аллее.

Они пошли вдоль пруда. В черной воде светились звезды. Из пустыни тянуло холодом. Через густую листву кое-где проскальзывала звездочка, и опять все сливалось в непроницаемую тьму ночи.

- Тебе холодно? - спросил Виктор Николаевич, обхватив рукой плечи жены. - Но как ты дрожишь, не вернуться ли в комнату?