Как это будет (СИ) - Васильев Николай Федорович

Сергей Костин, благополучный юниор 22 лет от роду, мастер спорта по прыжкам в высоту и без пяти минут магистр филологии, сидел на скамеечке напротив знаменитого аббатства Сен-Дени (где схоронили почти всех королей Франции) и тихонько подвывал. В Париж он прибыл вчера в составе студенческой легкоатлетической команды Москвы по приглашению Национального союза студентов Франции, решившей провести матч «Париж-Москва». Поселили их как раз в Сен-Дени, в общежитии университета Париж 8, которое уже опустело по причине начала летних каникул. После ужина в студенческой столовой (ничего особенного: курица с картошкой фри, салат с щупальцами осьминогов, а запили все клюквенным морсом) авантюрная часть их делегации решила отправиться по окрестным злачным местам, но Сергей к ней не относился и потому (ложиться спать при незашедшем солнце было бы глупо) пошел к тому самому собору, находившемуся поблизости.

Готика собора, который Сергей обошел не спеша, настроила его на серьезный лад, а внутри вообще потрясла. «Умели же тогда строить и вдохновлять людей! То-то они так дружно ходили в крестовые походы, к черту на кулички…». Так он постоял минут с пять, вглядываясь в алтарь и удивляясь, что в храме никого кроме него вроде бы нет. Наконец, повернулся к выходу и уперся взглядом в лицо тихо подошедшего священника, одетого в глухую черную сутану.

— Voulez-vous vous confesser, mon fils? (Не желаешь ли исповедаться, сын мой?), — спросил тот радушно.

— Je suis malheureusement athee, Monsieur (Я, к сожалению, атеист, мсье), — сказал Сергей.

— В твоем ответе главное слово «к сожалению», — возразил священник (далее я опускаю французский оригинал). — Сожалеешь ты правильно, ибо неверующий подобен песчинке, которую вертят волны или несет в произвольную сторону ветер, а член нашей паствы может быть уверенным, что судьба его находится под присмотром ока Божьего. Как бы не была она прихотлива, но в конечном счете путь верующего завершится в желанной гавани, а его бессмертная душа найдет достойное воплощение в новом теле.

— Мне всего лишь 22 года и о возрождении своей души я пока не думаю, — сказал Сергей, излюбленным чтивом которого были романы о попаданцах. — Вот если бы мне вдруг сказали, что жизнь моя скоро прервется — тогда другое дело. Но и здесь у меня возникла бы к Творцу претензия: отчего он поступает так линейно? То есть воплощает души в новые поколения людей? Куда продуктивнее было бы вселять их в людей прежних времен — с целью изменения узловых моментов в истории человечества. Ведь то, к чему мы пришли, не по нраву очень многим людям. И я не верю, что таким и был замысел Божий….

— Странно слышать такие речи от столь молодого человека, — укоризненно покачал головой священник. — И напрасно ты произносишь их под сводами этого храма, давно излюбленного Господом нашим. А вдруг дойдут они до слуха его?

— На то и уповаю, отче, — с изрядной дерзостью ответил еретик, постоял еще чуть и, не дождавшись новых слов от бенедиктинца, пошел к выходу.

Спал Костин обычно прекрасно (лег, отрубился и проснулся в назначенный час), но в эту ночь на него навалились какие-то дикие сновидения: то он убегал от рыцарей-храмовников, то рвался из рук инквизиторов, то его донимали ведьмы с лукавыми ликами и кошачьими хвостами…. Под утро же ему приснилось, будто в общежитии случился пожар и надо бежать из него, пока не поздно. И он будто бы стремительно оделся, схватил свою спортивную сумку и побежал по задымленным коридорам и лестницам с криками «Пожар, пожар!», кашляя и обливаясь слезами. Оказавшись на улице, он помчался почему-то к соборной площади, улегся там на скамейку и заснул.

Проснулся он и правда на скамейке. Солнце уже вышло из-за собора и стало слепить ему глаза. Дико озираясь, Сергей принялся их тереть, проморгался наконец, и стал тихо офигевать: сам собор был тот же, но его обрамление кардинально изменилось — исчез небоскреб за собором, пропали многочисленные современные авто на прилегающих улицах, причем вместе с асфальтом, на месте которого проявилась булыжная мостовая. Людей на улице по утреннему времени почти не было, но вот из-за угла появилась лошадь, везущая телегу, груженую какими-то ящиками. Лошадью управлял, конечно, человек (в простецкой одежде и заскорузлых сапогах), к которому и побежал паникующий герой.

— Мсье! — закричал он еще метров с десяти. — Я забыл, какой сейчас год! Скажите, ради Бога!

— Тридцать шестой, — на автомате ответил возница. — А день сказать?

— Да, да!

— 20 июня. Тебя, малой, мешком что ли из-за угла стукнули?

— Да, — махнул рукой Костин и поплелся назад к скамейке, где стал полегоньку выть.

Лихорадочно перебирая вчерашний день, он вспомнил встречу в храме, предостережение священника и взвыл уже в голос. «Довыпендривался, гад, довыеживался! Выпросил себе командировку в 20 век! Выходит, Бог-то существует и вмешивается в наши судьбы! Но чтобы вот так, по-крупному! Не бывало такого! Или бывало? Что мы на самом деле знаем об истории? Крохи да общее направление. Которое на самом деле постоянно корректируется….

Покопавшись минут десять в этих дебрях, Сергей вдруг резко выпрямился и сказал себе: «Хорош умствовать и ныть, надо что-то делать. Например, сходить к тому общежитию и поискать своих товарищей. Вдруг еще кто-то в это время провалился?». Но ни общежития, ни университета, ни русских парней с девчонками он в обследованном районе не обнаружил — только квартал однообразных и порядком обшарпанных домов высотой в два-три этажа да дворников, шаркающих метлами по мостовым и дворам.

Тогда вернувшись к облюбованной скамье, Сергей стал учитывать свое имущество. Вот что у него оказалось: 1) ветровка однотонная синего цвета на молнии и бейсболка к ней 2) футболка и спортивные штаны адидас темно синие без эмблем (не любил их Сережа, что поделаешь) 3) трусы, майка и кроссовки белые легкоатлетические 4) светло-серая водолазка, коричневый блейзер и темно-синие брюки стрейч (взял для вечеринок), туфли к ним и часы Ролекс (подделка, конечно) с позолоченным стальным браслетом 5) смартфон с зарядкой 6) кредитная карточка «Мастеркард» 7) около 100 евро на текущие расходы 8) загранпаспорт РФ 9) несессер с бритвенными принадлежностями, зубной щеткой и пастой 10) пара носков и семейных трусов 11) плавки 12) полотенце. И сумка для всего. Не густо, конечно, а главное, надо выделить из этого имущества что-то на продажу — евро здесь просто радужные фантики. Как назло, есть уже хочется. Но сначала надо побриться и вообще привести себя в порядок.

Побрился и умылся по-простому — спустившись к Сене и найдя там тихую заводь с отстоянной водой. После чего переоделся в водолазку, брюки и туфли, надел бейсболку (дурацкое правило ходить в головных уборах, но без этого любой ажан может приклепаться) и пошел по только что открывшимся лавкам мясника, молочника и зеленщика: узнавать стоимость франка. Узнав, что за килограмм чистого мяса просят 16 франков, за литр молока — 2 франка, а за килограмм картошки — 20 сантимов, он прикинул, что месячное жалованье квалифицированного рабочего будет, наверное, около 1500 франков. После чего отправился искать часовщика.

Нашел (еврей, конечно), стал торговаться, рассердился и пошел на выход, но был остановлен — так раза три. Наконец, понял, что из этого жмота больше денег не выжмешь, забрал 860 франков и вышел на улицу, держа курс на продуктовые лавки. Тут желудок у него взыграл при виде пищевого изобилия, и Сергей купил литр молока и золотистый багет, которые смолотил с большим аппетитом (вот они, натуральные продукты!) в подвернувшемся скверике. После чего опять думу стал думать….

Спустя час он трясся в неказистом автобусе по грунтовым дорогам, по маршруту между городками Сен-Дени и Коломб. Этот Коломб был знаменит тем, что возле него построили олимпийский стадион Парижа, на котором проводились игры 1924 года. Костин не без основания надеялся, что нынешняя олимпийская команда Франции (кандидаты на Берлинскую олимпиаду 1936 г) тренируется именно там. Автобус подвез его практически ко входу на стадион (высокий, объемный) и Сергей направил свои стопы к нему. Как ни странно, на входе не было никакого охранника (русскоподобное французское рас…дяйство) и он вышел на арену. Жизнь на ней не сказать, чтобы кипела, но в каждом секторе копошилось по нескольку человечков, а по беговой дорожке эпизодически стартовали группки спортсменов или спортсменок. Когда Сергей полностью разобрался кто есть кто, он дошел неспеша в сектор для прыжков в высоту и стал наблюдать за совместной тренировкой прыгунов и прыгуний. Они же пока вовсе не прыгали, а ходили «гусиным шагом», приседали с выпрыгиванием вверх, а потом отжимались от скамеек. Командовал ими среднего роста мужчина лет сорока, не обращавший до поры внимания на пришельца. И вдруг резко повернувшись к нему, спросил: