Евгений Щепетнов - Инь-ян

Сопатый скривился и прибавил шагу – на вокзал! И свалить пока что в райцентр. К Гальке на хату. Денег хватит отсидеться неделю, а там – как карта ляжет.

Вспышка! И мысль: «Неужто все?! Жить! Жить! Как угодно – жить! Ааааа!!!»

Ужасно зудел бок. Ну просто ужасно. Сергей протянул руку под одеяло, почесал и… открыл глаза!

«Что-то не так. Воняет. Может, из помойного ведра? Хмм… Я что, на кухне уснул? Фффуу… дышать нечем! Ой! Какая сука кусается?! В сортир охота… темень какая… и тихо… Где я?»

Сергей осторожно выполз из-под одеяла, попытался сесть и врезался головой в потолок. Тот был настолько низким, что даже сидеть можно было с большим трудом – голову приходилось наклонять.

Проморгался, дождавшись, когда перед глазами перестанут вертеться красные круги, выскочившие после крепкого удара, протер глаза и попытался пробить взглядом темень, царившую в этом «курятнике». А темно было – хоть глаз коли. Вообще ничего не видно, кроме… Откуда-то струился серый, рассеянный свет. Из прямоугольного отверстия в стене. Узкого. Пролезть будет трудно.

Он сполз с топчана – на ощупь деревянного, покрытого какой-то вонючей ветошью – скрючившись, дошел до отверстия и неожиданно легко проскочил в дырку. Она оказалась впору.

В нос ударил запах гниющих водорослей и рыбы, а над головой раскинулось огромное звездное небо, темное, глубокое, как бездонная бочка. Привычно поискал Млечный Путь, не нашел. Удивился – куда тот делся? Немного подумал – может, его, Сергея, как-нибудь переместили в другое полушарие Земли? Откуда Млечный Путь не видно. И тут же хмыкнул – разве его откуда-нибудь не видно?

Оставив эти размышления, он окинул глазами окрестности и тихо охнул – слева, впереди, освещенное луной блестело море. Уходящее до горизонта, тихое, будто на него вылили миллионы бочек масла.

Вдоль берега стояли ряды домиков-конурок. Тихих, темных, убогих. Конурки были сколочены из досок – грубо, иногда со щелями. Впрочем, похоже на то, что особой крепости от домиков и не требовалось – главное, чтобы крыша над головой была, от дождя укрыла, а то, что щели в стенах, – так дышать получше будет. Не замерзнешь – воздух тяжелый, густой, горячий, не спасает и дыхание моря, пахнущего йодом и нечистотами.

Впрочем, это не море пахло помоями, а то, что хлюпало под ногами, – вонючие грязевые лужи, от взгляда на которые от отвращения перехватывало горло.

Сергей вытащил ногу из отвратной жижи – он стоял как раз в центре особо мерзкой лужи, выбрался на относительно сухое место, на бугорок, как раз над крутым спуском к берегу, посмотрел – налево, направо – и вздрогнул, не веря своим глазам. Вправо по берегу, за высоким забором стояли корабли! Да не просто корабли, не те железные ржавые лохани, перевозящие контейнеры, солярку или щебень, нет – это были парусные корабли! Такие, как на картинках про пиратов и путешественников! Или почти такие. Откуда ему знать – такие или нет?

Не важно. Главное, что у них были высоченные мачты и все, что к этому прилагается, – канаты, веревочные лестницы и прочее. Корабли везде: у причалов, на море. Их были десятки, а может, и сотни – пузатые, стройные, большие и маленькие. Горели фонари, лаяли собаки – то ли на самих кораблях, то ли портовые стаи бродячих тварей.

То, что это порт, было ясно с первого взгляда. Луна светила так, что можно было принять ее за прожектор, да и небо, пока разглядывал окрестности, стало серым. Похоже было, что скоро рассвет. Видно все как на ладони.

Голова кружилась, и в то, что он видит, Сергею не верилось. Только что сидел у подъезда, пил виски из горла́, и тут порт с парусниками! Какая-то вонючая клетушка. Горячий тропический воздух. Море. Где он?

Сергею ужасно захотелось по-маленькому. Он подошел к краю высокого обрыва, потянулся к ширинке, и его пальцы наткнулись на плотную ткань. Ширинки не было!

Сергей ощупал штаны, схватился за промежность… Не было! НЕ БЫЛО! Ни штанов, ни… Он с ужасом, повизгивая от страха, обеими руками вцепился в то место, где находится самое дорогое для мужчины. Нет! ЕГО нет!

«Кастрировали! Меня кастрировали! И забросили куда-то в Таиланд! Почему в Таиланд? Потому что там так жарко! А почему не Вьетнам? Или Вьетнам?! Да какая разница, мать твою?! Мне член отрезали! Я проклятый кастрат! Аааааа! Аааааа! Сссуки! Кто?! Кто это сделал?! Убью! Все равно выберусь и убью!

Стой, Серега, стой! Спааакооойно! Ты же опер! Соображай! Так – что в первую очередь – определить ущерб… Ущерб?!

Ааааа! Член! Аааааа! Евнух! Оооооо!

Да хватит выть, Сажа! Ты б… мент или нет?! Порвешь их потом – вначале выживи. А чтобы выжить – нужно понять, как это сделать. Осмотрись, определись на местности. Итак, местность неизвестна, страна неизвестна, я – кастрат, и… Аааааа! Аааааа!

Стоп! Почему кастрат? Это что тут такое… что?! Баба! Я баба! Твари! Это пиндосы! Опыты на людях! Сделали меня бабой! Ааааа! О Боже, прости, что я тебя ругал по-пьянке! Ты же знаешь – это не я говорил, это водка! Зачем такое наказание! Гад ты, и больше никто! Ааааа!

Не богохульствуй, придурок! Уже набогохульствовал!

Нет, а что делать? Что делать?!

Что делать? Иди в «дом», обыщи, найди документы, найди информацию. Не в своем доме, так в соседнем. Светает, скоро все будет ясно.

Если будет! Так хочется по-маленькому…

Ну и в чем проблема?»

Проблемы не оказалось. Сергей сделал свое грязное дело, оправил платье, больше похожее на мешок, и, хлюпая ногами по мерзкой жиже, пошел назад, в «дом», чтобы обдумать происшедшее. То, что случилось, потрясло его до глубины души. Нет – не потрясло, его просто вывернуло наизнанку! Он, здоровенный стокилограммовый мужик, сбивающий человека с ног одним ударом кулака, теперь баба! Баба, проклятая баба! Существо, предназначенное для траха и нытья! Для траты мужниных денег и порчи настроения! Он, Серега Сажин, Сажа, капитан полиции, опер с десятилетним стажем – грязная баба неизвестно в какой грязной стране!

Задумался. Вспомнил фильм, который видел несколько лет назад, – что-то вроде ужастика-фантастики. Там Бандерас поймал хулигана, пытавшегося изнасиловать его дочь или жену – уже не помнил, кого именно, – так этот самый Бандерас оказался талантливым пластическим хирургом. Взял и сделал злодея бабой, один в один похожей на покойную жену. И трахал ее. Пока та (тот!) не осердилась и не всадила в маньяка несколько пуль. Может, тот самый случай?!

Решил – глупости это все. Кому он, на хрен, нужен, спивающийся мент, не влияющий ни на что, кроме своего пропавшего члена?! (Ой-ей… о-е-ей!) Кто мог его ТАК ненавидеть, чтобы нанять дорогого хирурга и сделать из него бабу? Да если бы хотели – просто прострелили башку в подъезде, и все тут! Да и злодеи у него мелкие – все какие-то дебоширы, убийцы по-пьянке, воришки да проститутки – ну кто будет искать такие сложные пути отомстить клятому оперу? Перо в бок – и поехал Сережа на кладбище.

Смешно – Гасан-арбузник нанял бы киллера-хирурга, чтобы сделать из мента бабу! Нарочно не придумаешь! Нет, этот вариант отпадает. Тогда что?

Сергей снова улегся на лежанку и стать ощупывать свое тело, изучая его сантиметр за сантиметром, благо что уже прилично рассвело – видны все углы этой собачьей будки. Хотя – на что тут было смотреть?

Деревянный топчан, грубый, крепкий, доски засалены, даже прикасаться противно. Пол земляной – выметен чисто. Ящик в углу – надо понимать, стол. Рядом с ним закопченные камни – очаг? Одеяло из непонятной грязной ткани, что-то вроде матраса. Как там раньше называли? Тюфяк? Сергей никогда такого не видел – внутри или солома, или трава.

«Все воняет, и… о Боже! Насекомые! Вши, клопы! Бррр! Гадость какая! И воняют… Кто там говорил, что клоп пахнет коньяком? Тьфу! Коньяк пахнет клопом! Впрочем, какая разница, что чем воняет? Вся моя жизнь воняет. А сейчас пришла к закономерному концу. И сдохну бабой! В грязи!»

На глаза Сергея навернулись слезы, и он чуть не зарыдал от отчаяния, что, в общем-то, было для него нехарактерно. Плакал он в последний раз лет двадцать назад, когда умерла мать, которая воспитала его без отца, сгинувшего где-то на просторах огромной страны.

Сгинувшего для семьи – так-то он был живее всех живых, просто жена и сын стали ему не нужны. Сергей его нашел, даже письмо написал. Ответное письмо повествовало о том, что у «папы» теперь другая семья и ему нет дела ни до твари-жены, ни до «сынка», скорее всего прижитого от соседа. Потому предлагалось больше не писать и забыть его адрес.

Сергею хотелось навестить папу и навешать ему люлей. Как выпьет – так и хотелось. Но приходило похмелье, а вместе с ним осознание, что это был бы путь в никуда. Не понятно куда – в народное хозяйство, на маленькую, убогую зарплату. И планы мести таяли сами собой. Да и смог бы он отлупить родного отца, даже такого поганца? Может, и смог бы, только вот пробовать не стал.