Ольга Баумгертнер - Темные сады Охотника

— На работу. Помните? У меня ночной клуб.

Айлерт провел ее коротким коридором, распахнул массивную дубовую дверь. И Маша застыла, оглядывая книжное царство, раскинувшееся перед ней.

Фризен ушел, оставив ее одну. С улицы послышался негромкий звук мотора, который скоро смолк. А Маша все так и стояла на пороге библиотеки, оглядываясь с восхищением и невольной завистью к владельцу всего этого богатства.

Овальной формы зал был просто огромен для частной библиотеки. Вытянулся во все три этажа дома. По второму и третьему ярусу шли галереи. Стены занимали книжные шкафы. Лишь на третьем ярусе книжные полки прерывались четырьмя участками стеклянных стен, через которые проглядывали заросли оранжереи. Потолок представлял собой витраж с растительным орнаментом. Освещался зал встроенными в потолок светильниками. Сразу несколько из них направляли свет на круглый стол, создавая на столешнице яркое пятно. На столе, кроме письменных приборов, лежали вскрытая пачка бумаги формата А4 и картонная папка. Внутри нее Маша обнаружила сухие листья, похожие на те, что служили закладками в записной книжке Вебера.

Девушка огляделась. У двери стояло одно-единственное массивное кресло. Она с трудом подтащила его к столу. С опаской посмотрела на паркет, не остались ли царапины. Потом обнаружила, что ножки кресла предусмотрительно подбиты войлоком. Достала из сумки, с которой не расставалась, книжку Вебера. Записи она уже прочитала. В них не было ничего особенного. Подробно излагалась идея накормить всех голодных с помощью заклинания плодородия, которую щедро разбавляли длинные пространные философские рассуждения. И все же некоторые моменты были ей непонятны. Те, где Вебер ссылался на какие-то только одному ему известные понятия — Светлые и Темные сады. Даже просмотр записей в Сумраке ничего не дал. Смысл упоминаемых садов так и остался витать в воздухе, как что-то туманное и непонятное. Словно Вебер прерывал себя на этом месте, запрещал себе об этом думать.

— Ладно, вернусь к ним позже, — сказала Маша сама себе.

Она еще раз осмотрела записную книжку, пытаясь найти хотя бы намек на выделение в тексте. Но ровный, аккуратный почерк Эдвина не указывал ровным счетом ни на что. Местные маги ничего не нашли. Сам Виктор Николаевич ничего не обнаружил… Маша на миг отчаялась… И отправилась исследовать библиотеку.

Часам к четырем ночи она сдалась. Глаза закрывались, голова уже отказывалась соображать. Потом она вспомнила, что по Москве так и вообще уже пять утра.

Она убрала книжку в сумку и поплелась в свою комнату. Заставила себя принять душ и рухнула на постель с мыслями, что с таким количеством книг она тут точно застрянет на три года. А то и больше.

— Добрый день, Мария! — услышала она голос Фризена.

— День? Не утро? — Она с удивлением распахнула глаза.

Айлерт сидел рядом на табурете от туалетного столика. Маша в смущении потянула на себя одеяло, спрятала под него ноги.

— Прошу прощения, что вломился к вам. Доре воспитание не позволило. Позвонила мне, жалуясь, что вы на завтрак не явились и вообще никаких признаков жизни не подаете. Завтрак тут, кстати, в восемь утра. Простите, забыл предупредить.

За нарочито вежливым тоном Маше показалась насмешка. А через миг она уже отчетливо увидела ее в синих глазах. Айлерт рассмеялся.

— Вы во сколько вчера легли?

— В четыре.

— Осторожнее, собьете режим и превратитесь в сову, как я.

— А который сейчас час?

— Час дня. Через полчаса обед. Так что приводите себя в порядок. Жду вас в столовой. Да, и… В окно не смотрите.

— Почему?..

Но тут же сама поняла. И, не удержавшись, вскочила с кровати, подлетев к плотным шторам, отдернула их. А потом так и вовсе распахнула обе створки настежь. В комнату вместе с солнечным светом и свежим влажным ветром ворвался аромат вишневого цвета. Маша завороженно смотрела на огромный сад. Что-то в нем было такое, что отличало его от обычного вишневого сада. Непривычно густой, с более плотной посадкой деревьев, он казался почему-то именно сказочным. Под солнечными лучами крупные лепестки просвечивали, казались россыпями сверкающего, розоватого льда.

Маша вдруг вздрогнула, обернулась, ощутив, что Фризен никуда не ушел. Айлерт стоял всего лишь в шаге от нее, задумчиво смотрел в окно, хотя она была уверена, что миг назад он смотрел вовсе не туда. По коже разбежались мурашки.

— Красиво, правда? — чуть отрешенно произнес Айлерт.

— Да…

Маша продолжала вглядываться в него. Но в глазах оборотня не было ничего похожего на восхищение. Словно он смотрел на вещь, которая вызывает далеко не самые приятные воспоминания. Он вдруг резко отвернулся и ушел. Маша снова посмотрела в окно. «Темные и Светлые сады» — выплыло у нее в мыслях. И тут ее осенило. Фризен что-то знал. Но никому не говорил и говорить не собирался.

Обед прошел молча.

— Покажу вам дом, — сказал Айлерт после трапезы. — Двери везде открыты. Можете заходить куда угодно. Тут рядом кухня. Если опять проспите завтрак, не стесняйтесь и заглядывайте в шкафы и холодильники. Дора может поворчать, но не обращайте внимания. Она с Карлом живут в комнатах рядом с кухней. На втором этаже, в левой половине дома, где ваша спальня, еще пара комнат для гостей. В правой половине — комнаты деда. Можете осмотреть кабинет и лабораторию. Из лаборатории и библиотеки есть выходы в оранжерею. Там поосторожнее — много ядовитых растений. Это и цветов касается — не нюхайте, не трогайте. Это я, наверное, зря вам говорю, вы на этом специализируетесь.

— И мои коллеги из Дозора тоже уже все осмотрели?

Фризен кивнул.

— Сад посмотреть можно?

— Пойдемте.

Они вышли наружу. От дома едва заметная тропа уводила в глубь сада. Маша шла мимо пышных деревьев, едва заметно дотрагиваясь до крупных бледно-розовых соцветий. Несколько лепестков опало на зеленую траву.

— А что вы потом делаете с вишней?

— Ее не бывает. Это пустоцвет. Пару недель покоя после цветения, и снова новый цикл.

— Интересно… — произнесла Маша, лишь бы что-нибудь сказать.

Почему-то опять почувствовала себя в его присутствии неловко. А на языке некстати вертелся очередной не очень корректный вопрос.

— Айльхард, простите…

— Не прощу. Мы вроде с вами договорились насчет имени. — Он произнес это почти строго, но Маша снова ощутила скрытую усмешку.

— Харди… — произнесла она и смутилась. — Простите за вопрос, но от чего умер ваш дед?

Он посмотрел на нее с удивлением.

— Вам не сказали?