Евгений Лукин - Поток информации

Сразу же, как только Валерий Михайлович Ахломов показался на пороге редакционного сектора, стало ясно, что на планёрке ему крепко влетело от главного.

— Пользуетесь добротой моего характера! — в тихом бешенстве выговорил он. — Уму непостижимо: в рабочее время обсуждать польскую помаду! Что у меня, глаз нет? Я же вижу, что у всех губы фиолетовые.

Он отпер дверь кабинета и обернулся.

— Хотя… — добавил он с убийственной улыбочкой, — молодым даже идёт! — И покинул редсектор.

— Скажите, пожалуйста!.. — немедленно открыла язвительный фиолетовый рот немолодая Альбина Гавриловна и спешно закашлялась: перед дверью кабинета, придерживая её заведённой за спину рукой, опять стоял Ахломов, но уже с вытаращенными глазами. Возвращение его было настолько неожиданным, что не все успели удивиться, прежде чем он круто повернулся и пропал за дверью вторично.

— Младенца подкинули! — радостно предположила молодая бойкая сотрудница.

Язвительный фиолетовый рот Альбины Гавриловны открылся было, чтобы уточнить, кто именно подкинул, но не уточнил, а срочно зевнул, потому что Ахломов снова вышел… Нет, он не вышел — он выпрыгнул из собственного кабинета и, захлопнув дверь, привалился к ней лопатками.

Тут он понял, что все девять блондинок и одна принципиальная брюнетка с интересом на него смотрят, и заискивающе им улыбнулся. Затем нахмурился и, пробормотав: «Да, совсем забыл…», — поспешно вышел в коридор.

Там всё ещё перекуривали Рюмин и Клепиков. Увидев начальника, они с сожалением затянулись в последний раз, но начальник повёл себя странно: потоптался, глуповато улыбаясь, и неожиданно попросил сигаретку.

— Вы ж курить вроде бросали, — поразился юный Клепиков.

— Бросишь тут… — почему-то шёпотом ответил Ахломов, ломая вторую спичку о коробок.

Наконец он прикурил, сделал жадную затяжку, поперхнулся дымом, воткнул сигарету в настенный горшочек с традесканцией и решительным шагом вернулся в редсектор. Приотворил дверь кабинета и, не входя, долго смотрел внутрь, после чего робко её прикрыл.

— Что случилось, Валерий Михайлович? — участливо спросила Альбина Гавриловна.

Ахломов диковато оглянулся на голос, но смолчал. Не скажешь же, в самом деле: «Товарищи! У меня на столе какая-то железяка документацию листает!»

Внятный восторженный смешок сотрудниц заставил его вздрогнуть. И не блесни в дверях до боли знакомые всему отделу очки Виталия Валентиновича Подручного, как знать, не шагнул ли бы Ахломов, спасаясь от хихиканья подчинённых, навстречу металлической твари, осмысленно хозяйничающей на его столе.

А Подручный озадаченно моргнул — показалось, будто Ахломов обрадовался его приходу. Виталию Валентиновичу даже как-то неловко стало, что перед визитом сюда он успел нажаловаться на Ахломова главному инженеру.

— Вот, — протянул он стопку серых листов. — С 21-й страницы по 115-ю.

— Вы пройдите, — растроганно на него глядя, отвечал Ахломов. — Вы пройдите в кабинет. А я сейчас…

«А не прыгнет оно на него?» — ударила вдруг дикая мысль, но дверь за Подручным уже закрылась. Секунду Ахломов ждал всего: вскрика, распахнутой двери и даже почему-то возгласа: «Вы — подлец!», — но ничего такого не произошло.

А может, некому уже распахнуть?!

Выпуклый апостольский лоб Ахломова покрылся ледяной испариной, и насмерть перепуганный заведующий отделом рванул дверь на себя.

Железяка стояла, сдвинутая на край стола, и признаков жизни не подавала. Подручный зловеще горбился над скопированной по его заказу документацией.

— Ну опять… — заныл и запричитал он, поворачивая к Ахломову разобиженное лицо. — Смотри сам, Валерий Михайлович. Фон серый. РЭМы твои мажут. Мне же за этот захват голову снимут… А это! — И Подручный, к ужасу Ахломова, бесцеремонно ухватил железяку под квадратное брюшко так, что её четыре ноги нелепо растопырились в воздухе. — Это у тебя откуда, Валерий Михайлович?

Валерий Михайлович спазматически глотнул и, обойдя стол, тяжко сел на своё рабочее место.

— Что это такое? — хрипло спросил он, ткнув подбородком в сторону железяки.

— Да это ж он и есть!

— Кто «он»? — Ахломов постепенно свирепел.

— Автоматический захват для переноски стального листа. Макет в одну пятую натуральной величины. Безобразие… — забормотал Подручный, поворачивая железяку то так, то эдак. — На глазок его делали, что ли? Пропорции не те, без замеров вижу. А к чему крепить?

— Короче, это ваше изделие? — Голос Ахломова не предвещал ничего хорошего.

— В том-то и дело! — закричал Подручный. — В том-то и дело, что такого заказа я мехмастерским не давал. Это либо самодеятельность, либо… — Лицо его на секунду отвердело, — …либо заказ был дан через мою голову.

«Через твою голову! — с ненавистью подумал Ахломов. — Не могло же мне три раза померещиться!»

Захват! Хорош захват, если буквально десять минут назад он собственными глазами видел, как этот, с позволения сказать, захват аккуратно перекладывал листы из одной пачки в другую, на мгновение задерживая каждый перед… бог его знает, перед чем — глаз на железяке не было.

— Я этого так не оставлю! — с трудом потрясал железякой Подручный. — Я узнаю, чья это работа. Я сейчас в мехмастерские пойду!

«А потом — к главному», — машинально добавил про себя Ахломов, с огромным облегчением наблюдая, как Виталий Валентинович в обнимку с железякой покидает его кабинет.

Конечно, если бы Ахломову дали опомниться, он бы испугался по-настоящему. Но вот как раз опомниться ему не дали — в дверь уже лезли заказчики.

И каждого надо было успокоить, каждого заверить, каждого спровадить.

Посещение Подручным мехмастерских ничего не дало. Филиппыч щёлкнул по железяке крепким широким ногтем и, одобрительно поцокав языком, с треском почесал проволочную седую шевелюру.

— Не наше, — с сожалением сказал он. — Заводская работа. Видите, шлифовочка? Суперфиниш!

Словечко это почему-то доконало Виталия Валентиновича. В его истерзанном служебными неприятностями мозгу возникла нелепая мысль: кто-то его подсиживает. Кому-то очень нужно, чтобы безграмотно выполненный макет его детища попался на глаза начальству в то время, когда отдел и без того срывает все сроки.

— Сейчас вы-ыясним, — бормотал он, поднимаясь в лифте на второй этаж, — выясним, кто это у нас такой самородок… Иван Кулибин… Суперфиниш, понимаете!..

Железяка с преданным видом стояла возле его правой ноги наподобие собаки пограничника.

Главный, подёргиваясь и жестикулируя, расхаживал по кабинету и, казалось, разговаривал сам с собой, не обращая внимания на Ахломова, который подсолнушком поворачивался на стуле за перемещающимся начальством.

— Что, нет у нас специалистов квалифицированных? — горько вопрошал главный. — Почему мы никогда не можем предъявить себя лицом? НИПИАСУ — может. ГПКТБ, — отплевался он согласными, — может. А мы, видите ли… — И главный обаятельно улыбнулся, — не можем!

На секунду он задержался возле стола, с отвращением шевельнул стопку серых листов (с 21-й страницы по 115-ю) и вопрошающе обратил к Ахломову резное морщинистое лицо страдальца.

— Алексей Сергеевич, — преданно глядя на главного, сказал Ахломов, — это же мелочи…

— Да хороший вы мой! — в ужасе перебил его главный, воздев пухлые складчатые ручки. — Делая мелочь, мы должны делать эту мелочь так, чтобы посмотрели на эту мелочь и сказали: «Вот мелочь, а как сделана! Фирма!»

И, выпалив своё любимое словцо, главный устремился к дверям, где уже с минуту маячили очки и зеркально выбритые щёки Подручного.

— Вот! — воскликнул он, отбирая из рук Виталия Валентиновича давешний кошмар Ахломова. — Вот! Это я понимаю! Это профессионально!

И, не прерываемый ни Подручным, ни — тем более — вскочившим со стула Ахломовым, главный поставил терпеливую железяку на стол и принялся умилённо её осматривать.

— Это — фирма, — приговаривал он. — Это — на уровне. Можем, значит, когда захотим! Виталий Валентинович, что это такое?

— Да… мм… видите ли, — расстроенным голосом начал Виталий Валентинович, — это, в некотором роде, макет нашего автоматического захвата…

— Ну что я могу тут сказать! Это — фирма. С этим не стыдно и в министерство показаться. — Главный любовно снял с железяки пылинку и насторожился. — Слушайте, а зачем вы мне его принесли?

— Сделан-то он, конечно, старательно… — промямлил Подручный, чувствуя, что пришёл не совсем вовремя, — но размеры, Алексей Сергеевич, пропорции… Крайне неточно сделано.

Главный закатил огромную паузу, в течение которой скорбно смотрел на Подручного.

— Ну, я не знаю, товарищи, — вымолвил он, безнадёжно улыбаясь. — Или у нас нет квалифицированных специалистов…