Ант Скаландис - Зеркало

Веня Нарциссов полностью оправдывал свою фамилию. Сколько себя помнил, обожал смотреться в большие и маленькие зеркала. Любуясь собою, часами мог стоять у темных витрин, вглядываясь в маняще прекрасное отражение в стекле. А сверстники гоняли в футбол. Ухлестывали за девочками. Пили пиво. Стучали в домино.

Пока Веня был маленьким, все рассуждали так: «Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало». Впрочем, родители цеплялись иногда: «Ты что, девочка – перед зеркалом крутишься?» Веня только плечами пожимал и взрослел потихонечку. Но тяга его к собственному отражению не ослабевала, просто с годами он понял, что не стоит ее афишировать. Каждый сходит с ума по-своему, и не надо в этом друг другу мешать. В Мышуйске подобный тезис воспринимали на ура, а к счастью ли, или к несчастью, но Веня родился, вырос и жил по сей день именно в этом удивительном городе.

Так вот, попробуйте угадать с трех раз, что решил купить себе Веня на первую зарплату, полученную в задвижечном цеху орденоносного Мышуйского комплектовочного завода. Угадали с первого раза? Понятно, что зеркало, но какое? Ведь у него дома стояло, лежало и висело их уже тысяча сто сорок две штуки. Поэтому Веня Нарциссов надумал теперь купить редкое старинное зеркало ручной работы. Вот и отправился он не в магазин, а на знаменитый Мышуйский вернисаж в лесопарковой зоне на окраине – этакий не совсем обычный базар, где без зазрения совести и спокон веку выплескивались наружу все таланты народные. А людей там собирается по воскресеньям! Пол-города – не меньше. И чего только не встретишь, чего не найдешь, бродя меж рядами!

Один тощий и длинный гражданин всегда торгует бобинами с кинопленкой, мол, это не вошедшие в окончательный вариант голливудского фильма дубли, брошенные здесь американцами много лет назад. Смотреть это кино некому и не на чем, если кто и покупает, то лишь маленькие кусочки, чтобы потом порезать на слайды. И некоторым везет: попадаются старые американские кинозвезды на фоне знакомых мышуйских пейзажей.

А другая дама регулярно предлагает всем разнокалиберные и разноцветные яйца. По виду птичьи, но она уверяет, что хомячьи, свинячьи и собачьи. Смельчаки, рискнувшие попробовать, свидетельствовали, что яичница получается мировая. Особенно из тех, что самые крупные, то есть из собачьих.

Есть и другие постоянные персонажи, например, дядя Парфён, который у всех на глазах простым охотничьим ножом китайские шарики (по шесть штук один в другом) из обыкновенной картошки вырезает.

Есть и свои рекорды у вернисажа. Говорят, пару лет назад один чудак отдал по сходной цене два канделябра эпохи Алексея Михалыча, потому что считал их малоудобными крюками для крепления бельевых веревок. А еще один большой оригинал купил за бесценок телефонный аппарат, по которому около ста лет назад разговаривал сам изобретатель Александр Белл. Аппарат-то уж давно не работал, грех было за него много денег платить.

Ну а какие-нибудь там скрипки Страдивари просто всегда в ассортименте – на них же по традиции вся Мышуйская филармония играет, ну а по мере амортизации музыканты эту отработавшую древесину на базар волокут – не пропадать же добру.

Забавное местечко – Мышуйский вернисаж! А вы думали, такие только в столицах бывают?

День тот выдался погожим, солнечным, даже ряды торговцев поредели за счет любителей рыбалки и купания, а посетителей было и того меньше. Веня по знаменитому оазису культуры передвигался вольготно, в спину никого не толкал, да и ему ноги не отдавливали. Поэтому зеркал пересмотреть довелось немало. Вот только на слишком взыскательный вкус Нарциссова не находилось пока ни одного достойного отражала. Это вычурно-архаичное слово казалось Вене наиболее подобающим для того экспоната, какой он ищет. Да, встречались, конечно, отдельные экземпляры, даже весьма любопытные, но одно маловато, другое, мутновато, у третьего цена высоковата…Да и куда Нарциссову спешить? Это же наивные торговцы думают, что он их отражалами любуется, а он-то, как всегда, на себя любимого наглядеться не может.

И вдруг…

Сверкнуло нечто нереально ярким бликом. И он еще издалека понял: возьмет. Его и возьмет. Пусть дорого, пусть старинная черная рама не в идеальном состоянии, пусть даже обнаружатся дефекты в самом зеркальном покрытии – но это его вещь. Как будто он потерял ее давно-давно, а теперь нашел.

Веня расплатился, не торгуясь, и даже не заглянув в зеркало. Зачем? Насмотрелся уже. Главное было не упустить редкую находку. Потом он никогда не мог вспомнить, как именно выглядел продавец. Узбек? Нет, точно не узбек – ведь не дыни же продавал. И не грузин – грузины в Мышуйске цветами торгуют. Старый? Вроде не старый, но и не молодой… Аккуратный был или задрипанный? Да что там! Веня не сумел бы даже ответить, мужчина стоял за прилавком или женщина, хотя деньги отдавал лично в руки. Чума, да и только! Он спрашивал после у знакомых торговцев на вернисаже, и никто – никто! – не мог вспомнить загадочного продавца, предложившего Нарциссову старинное зеркало в черной раме. Словно провалился человек сквозь землю. Или вообще все это случилось не здесь и не тогда.

А настоящие неожиданности начались дома. Когда Веня развернул покупку, протер мягкой тряпочкой не только поверхность стекла, но и раму, и наконец, отступил на шаг, чтобы глянуть на свое отражение…

Бог мой! Свое ли?

Пришлось даже плотно зажмуриться и потереть глаза. Но ничего не изменилось. Из глубины зазеркалья на него смотрело прекрасное лицо незнакомой девушки. Или все-таки знакомой? Ну да. Это была девушка, очень похожая на него самого. Он частенько видел ее во сне по ночам, тайно мечтал встретить однажды и полюбить. Так что же ему делать теперь?

Растерянность сменилась бурной радостью: ведь он все-таки встретил свою любимую! Веня широко улыбнулся, и девушка улыбнулась в ответ. Это было прекрасно. Тогда Нарциссов отошел в сторону, решительно уходя из поля зрения зеркала. А потом потихоньку подкрался сбоку и заглянул в него, уже готовый к тому, что чудо исчезнет, но девушка терпеливо ждала, нахмурившись. В глазах ее читалось явное осуждение подобных экспериментов и глубокая печаль.

И тогда Веня понял, что купил не зеркало, а маленькое окошко в другой мир. Общение с живущей там девушкой было несколько ограничено, например, угостить ее конфетой не удалось, более того, она и говорить не умела. Или не хотела. В общем, звуки оттуда не доносились. Но так ли уж это важно? Молчаливая юная обожательница – что может быть прекраснее! А кроме самой девушки ничто другое не интересовало Веню в зазеркальном мире. И к тому же он очень скоро убедился, что красавица прекрасно слышит и понимает его. Нарциссов читал это по ее глазам без ошибки. И восхищался. И звал ее нежно – «моя Зеркалушка». Девушке нравилось. Потом для простоты он перешел на более привычное имя – Аллушка.

Веня еще никому раньше не объяснялся в любви и обрушил на Аллушку весь свой нерастраченный пыл. И в какой-то момент благодарная прелестница потянулась к нему и недвусмысленно сложила губы для поцелуя. Плохо соображая, что делает, подчиняясь одному лишь чувству, скромный Веня прижался щекою к прохладной поверхности стекла…Но губы оказались горячими! Или это только померещилось?

Однако уже на следующий день они обнаружили, что могут, действительно могут целоваться по-настоящему.

И надо заметить, изрядное время наш Веня никому ничего не рассказывал. Родные и друзья его давно перестали обращать внимание на дурацкие покупки юноши и потеряли им счет. А к тому же зеркало с Аллушкой Веня предусмотрительно поставил возле самой кровати, да таким образом, что «отражение» можно было видеть, лишь положив голову на подушку.

Ночами он вел с любимой долгие задушевные беседы, рассказывал ей о своих самых тайных мечтах и надеждах, показывал детские и юношеские фотки, читал вслух книги, и даже включал маленький телевизор, когда шли наиболее интересные и любимые им программы. А примерно через полгода Нарциссов вдруг понял, что не выдержит больше ни дня этой двойной жизни, плюнул на предрассудки и решил-таки вывести Аллушку в люди.

На дворе стоял добрый снежный январь. Веня не знал, в каких краях выросла Аллушка, и, чтобы не заморозить любимую, укутал ее в меховой плед, подстелил на деревянные сани старую детскую шубку, а сверху, словно на голову, пристроил лыжную шапочку «Адидас». Шапочка все время падала, не удерживаясь на углу, и ее пришлось безбожно растянуть по всей ширине. Нарциссов вез санки на веревочке, поминутно оглядываясь назад и спрашивая, удобно ли Аллушке, а на горках и неровностях дороги придерживал любимую за плечи, то бишь за края рамы.

Весь родной микрорайон вышел смотреть на него, а кто не вышел, тот к окнам приник. Бабка Дуся по прозвищу Балкониха занимала свой боевой пост в квартире дома двадцать восемь по улице Подзаборной – она сидела на балконе мужественно, как рыбак над просверленной во льду лункой. И отследив глазами перемещения Нарциссова, Балкониха дала феномену медицински точное определение: