Дмитрий Бабушкин - Берегись крнафсов!

Рисунок А. Банных

Раздался свисток, и игра началась. Встреча была принципиальной. Мы принимали другого аутсайдера — команду «Вымпел», проигравшую шесть матчей подряд. Ярко-зеленая трава красавца-стадиона, казалось, кричала: давай, «Строитель», жми, «Строитель»!.. Так называется клуб, где я играю центральным защитником уже семь лет. В прошлом году меня даже выбрали капитаном…

Я готовился ударить по мячу, чтобы послать его за линию поля и тем сорвать острую атаку «Вымпела». Но хитрый замысел не удался: мяч отскочил в сторону, подпрыгнул и самостоятельно улетел далеко-далеко, прямо в штрафную соперника.

— Молодец, Золотая нога, отличный удар! — одобрительно вскричал Веня Полуэктов, единственный зритель, штатный болельщик и любимец нашей команды. Веня стоил целой «Мараканы» — одно его хозяйство занимало половину южной трибуны. Это хозяйство — микрофон, два усилителя, магнитофон, надувной матрас, три ящика пива и полкило воблы — было куплено на деньги «Строителя», не жалевшего для родного Вени ничего. И благодарный Полуэктов старался вовсю, поднимая адский шум на пустом стадионе.

Прошло уже десять минут матча, а ни мы, ни вымпеловцы так и не коснулись мяча. Поначалу никто из нас не выдавал своего удивления — все делали вид, что такое поведение мяча входит в наши планы. Но время шло, игроки разнервничались, последовал целый ряд нарушений. Защитник гостей снес у своих ворот нашего левого крайнего Петю по прозвищу Зубр, хотя тот ничем не угрожал вратарю «Вымпела». Большой любитель театра и кино, Зубр лежал на земле и корчился в судорогах. Я должен был отомстить за товарища, точно пробив пенальти. Я всегда бью одиннадцатиметровые, потому что обладаю сильным и коварным ударом. Оттого ребята и прозвали меня Золотой ногой.

— Вставай, Зубра! — изощрялся Веня. — Не робей, Золотая нога!

Я разбежался.

— Алло, — басом сказал мяч, — не стоит пытаться.

Моя нога рассекла воздух, а говорящий мяч в довершение всего подскочил и ударил меня по голове. Да так, что в глазах потемнело! Я, конечно, читал в детстве про Хоттабыча, но подобных штук даже он никогда не вытворял — мировой был старик…

Матч между тем возобновился. Мяч по-прежнему никому не давался. Всякий раз, пролетая мимо меня, он лукаво подмигивал. Глаз-то у него, понятно, не было, но то ли он подергивал чем-то, то ли делал еще что в этом роде, — в общем, можно сказать, что подмигивал.

В перерыве тренер радостно сообщил, потирая волосатые руки:

— Кажется, дело идет к нулевой ничьей!

Его-то это вполне устраивало. Но мы больше играть не могли. Центрфорвард Леша-Горилла, чаще всех бивший и потому чаще всех не попадавший по мячу, устало пробормотал:

— Замените меня!

Никто его, конечно, не заменил. Но Горилла добился своего. На первых же минутах второго тайма он вступил в пререкания с судьей, пререкания перешли в оскорбления, и Гориллу изгнали с поля. О, как мы ему завидовали!.. Почти следом унесли Зубра: он так ловко прикинулся травмированным насмерть, что даже наш врач ничего не смог поделать. Вымпеловцы тоже потихоньку один за другим ретировались в раздевалку.

Минут за пять до финального свистка наши ребята, измотанные до предела, собрались перевести дух в своей штрафной и устало опустились на траву. «Вымпел» тоже отступил к своим воротам, обратив к нам оттуда гневные речи. Они были уверены, что проделки мяча — наших рук дело.

И мы, и «Вымпел», и судьи в центральном круге уже почти успокоились и расслабленно наблюдали за пируэтами, которые выделывал мяч. Но он вдруг изменил свою траекторию и, когда все готовы были разойтись полюбовно, а судья поднес к губам свисток, — стремглав пронесся мимо нас, влетел в наши ворота, прорвал сетку и скрылся вдали. Мы проиграли! Вымпеловцы дружно радовались, забыв недавние обиды. У нас же не было сил протестовать…

Мы собрались в раздевалке, где мрачно отчитали Зубра, Гориллу и прочих ренегатов.

Тренер не показывался. Зато явился тот, кого мы совсем не ждали, — виновник наших бед, проклятый мяч. Он замер на пороге, потом нерешительно вкатился в комнату.

— Ну, чего тебе еще от нас надо? — с тоской обратился к нему вратарь Игнат-Кузнечик. Остальные затравленно молчали.

— Ребята, не обижайтесь, выслушайте меня, — заговорил мяч. — Вы, конечно, ошарашены моим поведением…

— Еще бы, — проворчал Горилла.

— Но все ваши страдания окупятся, если вы пойдете за мной!

Его слова возбудили в нас интерес.

— А кто ты есть? — спросил, моргая, наш запасной Егор, деревенский парень, дебютант, не заработавший еще прозвища.

— Я межпланетный коммивояжер.

— Пришелец, значит? — уточнил ветеран Черномор.

— Именно пришелец! Но пришелец поневоле. На меня взвалено тяжкое бремя обвинений, меня разыскивает служба космической безопасности, и я вынужден был укрыться на вашей захолустной планетке. В вашем захолустном городке. Спрятал в укромном месте свой звездолет и подлинное тело, освободив разум, который и вселился в этот мяч…

— А зачем? — спросил полузащитник Саша-Ежик.

— Чтобы обмануть чувствительнейшие приборы космических служб. Но и это укрытие становится ненадежным. Я ведь с планеты Крнафс, а ее жителей локаторы находят легко. Психоэнергия крнафса равняется сорока — сорока двум условным единицам, у человека же она достигает шестидесяти. За счет чего? Попросту говоря, у вас богаче воображение… Приборы как раз и основаны на этой неравномерности. Локатор мигом разыщет бедного крнафса среди миллионов людей… Я прошу вас: отдайте мне, каждый понемногу, часть своего воображения, чтобы довести мой уровень психоэнергии до человеческого! Предлагаю вам выгоднейшую сделку. Слушайте же внимательно!

И он обрисовал перспективы, открывающуюся перед нами.

— Я сделаю вас величайшими футболистами мира. Пеле будет бегать за вами и клянчить автографы! Представьте: перед каждым матчем мой разум переходит в мяч, которым вы будете играть, и — решает исход встречи в вашу пользу. Вы будете чемпионами.

— Анекдот, — прогнусавил вечно ничему и никому не верящий Тридцать три богатыря, самый физически неподготовленный футболист клуба. Он и сейчас был простужен и уже вторую неделю не участвовал в играх.

— «Строитель» — чемпион! — вкрадчиво повторил крнафс. — Вы переходите в первую лигу, потом — в высшую, играете в сборной страны, побеждаете итальянцев, аргентинцев, голландцев. Сборную мира, наконец! И все это — за десятиминутную процедуру… Вас здесь двадцать человек, мне нужно двадцать психоединиц. По единице на брата, всего по единице! Это же совсем немного.

Крнафс остановился. Наступило молчание, нарушаемое только тяжелым дыханием присутствующих да покашливанием Тридцати трех богатырей. Видя, что мы колеблемся, мяч предложил:

— Ну, проведите, что ли, собрание, проголосуйте…

— Нечего тут рассуждать! — вдруг оборвал его Егор. — Да ежели бы ты хоть честным человеком был…

— Я не человек, я крнафс, — холодно поправил его мяч.

— А ты — преступник! — распалялся Егор. — Убивец, может, законом преследуемый!

— Вам-то какое дело? Не земной же ведь я преступник!

— А хочь бы и американский! Убивец — везде убивец!

Мы оживленно зашумели.

— Правильно, деревня! — поддержал Егора Черномор. Что-то кричал и Тридцать три богатыря, из-за кашля мы не разобрали, что именно.

А Зубр предложил:

— Пусть капитан выступит!

И вездесущий Веня тренированно заорал:

— Тихо! Капитан говорить будет!.. Говори, Золотая нога!

Я смущенно поднялся.

— Ну, что я могу сказать?.. Нечестно это, ребята, что-то тут не так… К тому же, мы и сами играть умеем. Вон, Горилла — чем он хуже Мюллера или, скажем, Кемпеса? Ведь так, Горилла?

Горилла застеснялся и покраснел. Меня поддержал Кузнечик:

— Верно, кэп, темнит он, этот самый, как его там…

— Крнафс, — подсказал Ежик. — Этого молодца того и гляди арестуют. Что же о нас подумают? Сообщники, скажут. Укрыватели. А этот тип так и метит еще и уродами нас сделать, — высказал я свои опасения. — Отымет у нас мозги этот крабс! — с волнением воскликнул Егор. — Будем вроде собак каких!

— Бей шнапса-убивца! — вскричал Черномор.

Все бросились к мячу. Сорок мускулистых рук протянулись в одном направлении, двадцать человек имели сейчас лишь одно на уме: схватить крнафса, разорвать и пустить по ветру. Коммерсант отчаянно отбивался. На гладкой поверхности мяча неожиданно появилась широкая пасть со множеством мелких зубов, кого-то он уже укусил за ногу… Мы зашумели еще громче. Горилла в бешенстве молотил кулаками воздух и один раз все-таки попал крнафсу по темени. По месту, где оно должно было быть.В ответ крнафс вырастил четыре длинных руки, которые тут же украсились огромными кулаками, смутившими даже Гориллу. Страшной силы удары рассекали пустоту над нашими головами, но вскоре крнафсу надоело драться, и он, дважды поразив цель и повергнув на пол Гориллу и Зубра, ускакал, хлопнув дверью. Мы молча переглянулись.