Леонид Каганов - День сверчка

Первым в калитку инспекторского двора пошел Акимка. Так и сказал, мол, давайте, ребята, я первым пойду, чего там. Оно и понятно — у Акимки батя известный в мегаполисе ведун. Ясно, что батя Акимку сызмальства брал на местность и вышколил на пять баллов, да и Инспектор такого заваливать не станет. Акимка ушел, а мы, помолясь, стали тянуть щепу, кому идти вторым. Выпало Ингриду. Стали тянуть снова — короткая щепа выпала мне.

Я вздохнул и отошел в сторонку. Думал постоять в одиночестве, подготовиться. Да только как тут еще подготовишься, три месяца готовились. Так просто стоял, смотрел на выбеленные хатки, огороды, на стадо саранчи, лениво щипавшее травку в канаве вдоль улицы. Все как на подбор откормленные, брюхастые, с икрой — небось инспекторские, не иначе. Одна ленивая зверюга подошла ко мне и начала внаглую обнюхивать сапоги всеми своими усиками, уже примериваясь клюнуть. Я оглянулся на инспекторский дом — никто не видит? — и втихаря пнул ее сапогом в зеленые пластины бронированной хари. Обиженно заскрежетав на всю улицу, тварь вприпрыжку поскакала к стаду. Стадо тоже взволновалось, захлопало подрезанными крыльями.

В этот момент дверь инспекторского дома распахнулась, и я уж думал, мне конец. Выйдет сейчас Инспектор, заорет, мол, какой тут паскудец мою саранчу гоняет? Но это всего лишь вышел Акимка. Он сдавал знаки совсем недолго. Вышел радостный, помахал нам рукой через плетень и отправился на задний двор — сдавать площадку, скрытую от посторонних глаз кактусовой грядой. Какая уж там площадка у Инспекторов — этого никто не знал, даже Акимка.

Неразговорчивый Ингрид поднялся с корточек и отправился в дом. Я тоже подобрался и подошел поближе к калитке. Наставник наш божился, что та площадка, на которой мы занимались, в точности такая же, как у Инспектора. Но кто там знает, чего Инспектор придумает перед экзаменом?

Я оглянулся на наших: кто зубрил знаки, кто вполголоса распевал древнее заклинание майя, кто отрабатывал прыжки для площадки — будто не этим занимались три месяца во дворе Наставника.

— Мох — к югу… — бубнил Нефёдор, закатив глаза. — Стрекоза низко — к дождю… Просыпать соль — к ссоре… Кактус зацвел на Первомай — репа кислой уродится…

— Эй! — окликнули Нефёдора. — Стрекоза низко к дождю — только днем или в полнолуние!

— Ох, мать! — Нефёдор стукнул себя по лбу. — Конечно, днем или в полнолуние. В ущербную луну низкая стрекоза — битым быть!

Я это знал. Тем временем дверь распахнулась, вышел Ингрид.

— Ну?!! — закричали мы хором.

Ингрид всегда казался угрюмым, так что было не понять сразу. Ничего нам не ответив, он спустился с крыльца и пошел к калитке, а не в глубь двора, где площадка.

— Не сдал… — буркнул Ингрид, выйдя к нам на улицу. — Поклонился высоко, он меня выгнал…

— За поклон?! — изумился я. — Во режет…

— Не за поклон, — поморщился Ингрид и досадливо махнул рукой. — Выгнал в сени по второму разу зайти, а я в зеркало забыл посмотреть…

— Ах вон за что… — У меня отлегло от сердца. — В зеркала-то, конечно, смотреть надо…

— Хорош болтать! — зашипели на меня со всех сторон. — Иди уже, иди, не зли Инспектора!

И я пошел к калитке. Взялся за ручку, на миг закрыл глаза и прошептал молитву: «Господи наш, Спаситель, единый в трех, Эллибраун, Переводсанглийского и Татьянасмирнова, ниспошли мне удачу!» А затем решительно распахнул плетеную калитку, взбежал на инспекторское крыльцо и уставился на дверную табличку.

«Инспектор — три звонка, Инспекторша — два звонка, дети и секретарши — один звонок».

Я аккуратно потянул за веревку колокольчика — так, чтоб, не дай Господь, не прозвонил более одного раза.

Тут же дверь распахнулась, и я увидел в сенях дородную тетку в кокошнике.

— Вы пришли в дом Инспектора, нам очень дорог ваш визит, — лениво прошамкала тетка слова этикета. — Как вас представить?

— Представьте, что пришел Мигель-пастух, сын Марии, для сдачи экзамена по вождению, — заученно отчеканил я.

— Что-то больно молод, а туда же, в ведуны, — проворчала зловредная тетка, осматривая меня. — Двадцать один-то есть?

— Весною стукнуло… — Я потупился. — Мне семью кормить надо, мать у меня и два брата мелких…

— Ну, входи уж тогда, не топчись в дверях… — Тетка посторонилась и крикнула в комнаты: — Мигель-пастух, сын Марии! — и тут же наябедничала: — В двери мешкался, открытою держал долго, злых сквозняков радиоактивных напустил, поди, в хату…

«Вот ведь подлюга!» — опешил я, но ничего не сказал, только сжал челюсти.

Кабинет Инспектора впечатлял. Первое, что бросалось в глаза, — мохнатая паучья шкура, распятая на стене. Это был просто огромный паук-шатун, я таких здоровенных никогда не видел — ни на нашем хуторе, ни даже в Музее мегаполиса.

Паука в неволе держать нельзя, вырвется — перережет половину мегаполиса. А убить паука и вовсе никак невозможно — это к страшной беде. Ну а перед своей смертью паук зарывается глубоко в землю, так что выследить паука в дикой зоне — дело гиблое.

Ярко пылали свечи в бронзовых картриджах и недобро сверкали угольки в ксероксе, сложенном из силикатного кирпича. Беленые стены были изрисованы знаками. Над ксероксом висели крест-накрест два булатных галстука в ножнах, а выше располагался большой портрет Мэра мегаполиса — тончайшей работы угольком по побелке. Квадрат с портретом сильно выдавался вперед — значит дом был очень старый, раз столько Мэров забеливали и перерисовывали заново.

Сам Инспектор оказался толстым, лысым и неприветливым. Был одет он в серый халат и ворочал кочергой в ксероксе.

— За ваше здоровье! — поприветствовал я его и постарался склониться как можно ниже.

— Готов к экзамену-то? — ворчливо спросил Инспектор, не поворачиваясь.

— Готовился, Ваше благородие…

Инспектор отложил кочергу, отряхнул ладони и цепко глянул на меня.

— Что такое управлять удачей? — спросил он с ходу.

— Ну, это если… — начал я.

— Без «если»! — строго оборвал Инспектор. — Точное определение.

— Виноват, Ваше благородие. Управление удачей есть доставшаяся нам от Предков совокупность теоретических правил и практических навыков, которая позволяет предсказать грядущее, истолковать прошедшее и выбрать наиболее удачный путь.

— Наиболее удачный путь — в настоящем… — поправил Инспектор, задумчиво глядя сквозь меня. — Кто называется ведуном?

— Ведуном называется человек, сдавший экзамен, получивший Талисман удачи и право выходить за окружную мегаполиса на местность в дикие места.

— В самостоятельном порядке или для вождения, — ворчливо поправил Инспектор. — Сколько спутников позволяет водить с собой категория «В»?

— До трех, Ваше благородие…

— До трех спутников старше восемнадцати лет… — поправил Инспектор. — Неуверенно, неуверенно отвечаем. Ладно, о'кей… — Он кивнул на стену. — Покажи знак Силы.

— Вот.

— Знак Ума, Чести и Совести?

— Вот.

— Знак Радиации?

— Э-э-э… Сейчас найду… А, вот они, все тридцать три: зараженная местность, зараженное место, зараженные ветры, зараженные вещи, зараженная дичь, зараженный галстук, зараженные люди, зараженные хаты…

— Достаточно, — проворчал Инспектор. — Черная мошка, перебежавшая дорогу?

— Пути не будет… — насторожился я такому простому вопросу.

— Что?! — гневно вскричал инспектор. — Любую дорогу? В любую погоду? А в полнолуние?!

— Как бы… вроде бы… да, тоже… — растерялся я.

— «Если», «Вроде», «Как бы»… — возмущенно передразнил инспектор. — Что за неуверенный лепет?

— Виноват, Ваше благородие, пути не будет в любую погоду при любой луне на любой дороге в совокупности и без исключений!

— И еще в двери топтался, сквозняка напустил… — припомнил Инспектор.

— Секретарша меня не впускала! — обиделся я. — Все расспрашивала, сколько лет и все такое…

— О'кей, — махнул рукой Инспектор. — Посмотрим, как площадку сдашь.

— И все? — вырвалось у меня. — И больше ничего по знакам спрашивать не будете?

— Иди! — повелительно махнул рукой Инспектор.

— За ваше здоровье! — с восторгом поклонился я на прощание.

На сердце стало легко и радостно. И я уже развернулся, чтобы уйти, но тут меня прошибло потом. Я искоса глянул на Инспектора — тот внимательно на меня смотрел.

— Где у вас зеркало, Ваше благородие? — спросил я.

— Вот именно… — проворчал Инспектор. — Слева у косяка посмотришься.

Продраться сквозь кактусовую гряду оказалось нелегко, а вот площадка оказалась почти такой же, как во дворе Наставника. В центре площадки стоял задумчивый Инспектор. Не тот, что принимал знаки, другой, моложе — видать, его сын.