Алексей Гарин - Во имя красоты!

— Игорь, ну сколько можно? Клиент уже ждет.

— Ему пофигу — оно под наркозом… Начальство меня не искало?

— Расслабься, не было начальства. Ладно… Показатели в норме, объект готов. Поехали?

- Поехали. Первая карта — загрузка!

Клавдия Ивановна раздраженно дернулась, пытаясь отвоевать еще сантиметр жизненного пространства… Бесполезно.

Сосед слева — накачанный юноша в черной коже — не проснулся; а сдвинуть его в сторону у Клавдии сил не хватало. Алюминиевый поручень с другой стороны также двигаться не собирался. Нет, ну что за дела! И кожанка это типа так воняет краской…

Черт ее дернул сесть именно в этот вагон!

В столь поздний час электрички метро практически не бывают заполнены до отказа — но тем не менее, Клавдии Ивановне досталось практически единственное свободное место на длинной вагонной скамье. Нет, конечно можно было встать и прислониться к дверям — но уступать место в жизни наглой современной молодежи дама не собиралась.

Решительно дернув плечами — с тем же самым эффектом — Клавдия попыталась достать из сумочки томик Донцовой. Девушка напротив, наблюдавшая ее страдания, улыбнулась — с явным оттенком презрения.

Клавдия ответила ей яростным взглядом. Хорошо ей — с такой талией без труда втиснешься куда угодно… и молодые балбесы, небось место уступают.

Нет бы проявить уважение к женщине средних лет… так сказать, с фигурой, соответствующей возрасту…

— Док, начало уровня.

— Все под контролем, Игорек…

Темнота обрушилась внезапно. Это не было тем мягким миганием, когда поезд въезжает на станцию — нет, электричество отключилось полностью. Клавдия раздраженно вздохнула — да что, в конце концов, тут творится…

И в этот момент состав ударило.

Точнее говоря, это он сам ударился в неизвестное препятствие — но пассажирам было уже не до подробностей. Клавдию Ивановну швырнуло на соседа, и протащив по нему, бросило об пол (сверху послышались сонные матюги), чувствительно приложив к двери в торце вагона. Поезд извивался, словно червяк — вокруг гремело, железо скрежетало о бетон, пассажиров швыряло по вагону, будто в гигантской бетономешалке…

Потом ее затылок соприкоснулся с чем-то твердым — и наступила тишина.

Первое, что Клавдия Ивановна ощутила, придя в себя — свет. Нет, освещения в самом вагоне по-прежнему не было — но сквозь окна пробивался тусклый свет ламп, укрепленных на стенах тоннеля.

Вот только отчего-то свет все равно шел сверху, а не сбоку, как полагается.

Клавдия подняла голову (в затылок ударила тупая боль). Неужели? Да, так и есть: вагон лежал, почти полностью повернувшись набок.

И вокруг не было ни души.

Надо связаться с машинистом — это пришло в голову первым. Небольшое устройство, укрепленное на стене вагона… вот оно, совсем рядом. Так, нажать кнопку и ждать ответа, все по инструкции… Безрезультатно. Динамик молчал, не обращая внимания на все призывы и мольбы.

Неужели придется выбираться отсюда самой? Нет, лучше оставаться здесь и дождаться спасателей… обязательно должны появиться спасатели!

— Блин. Дитя цивилизации… Нужно было включать пожар.

— Проблемы, Игорек?

— Объект не хочет покидать карту и отправляться работать… Ничего, сейчас мы ее взбодрим.

Клавдия Ивановна еще раз надавила кнопку связи — на этот раз обратив внимание на то, что устройство было влажным и странно липким. Удивившись, женщина поднесла руку к лицу… лампы тоннеля светили тускло, но даже этот слабый свет позволил увидеть, что ее рука покрыта ярко-красной жидкостью.

О Господи…

Впереди, за стеклом соседнего вагона, что-то шевелилось. Вот мелькнули темные, расплывчатые тени… что-то изогнулось, будто там разворачивали гигантский пожарный рукав…

Дверь тамбура, отделяющего ее вагон от соседнего, вздрогнула. Клавдия всмотрелась — и увидела, как прозрачной поверхности коснулся змеиный хвост. Вздрогнул, изогнулся, дрожа… вот появился еще один… нет, это несомненно были щупальца…

Женщина рванулась вверх, к открытым вагонным дверям. Нужно выбраться отсюда и удирать — скорее!

— Для начала — немного силовой тренировки…

— Да ты юморист. Думаешь, с таким весом она подтянулась бы на руках?

— С таким весом она пришла к нам. В конце концов, это виртуальность….

…Протиснуться между вагоном и сводом тоннеля оказалось неожиданно просто. Она схватилась за торчащую из бетона скобу, подтянулась ко второй… если проклятая железка не выдержит, ей предстоит рухнуть вниз, вдоль вагона, вполне возможно — переломав ноги… Внизу сухо щелкнула дверь тамбура.

Клавдия Ивановна собралась с силами и потянулась к следующей скобе…

— Так, немного растяжки… Док, что с пульсом?

— В норме. Боец, однако! Спецподготовка на коммунальных кухнях. Игорь, ты не представляешь, что за мутанты там обитали … Так, что дальше?

— Бег. Просто бег.

Нужно идти вперед…

В воздухе витает тяжелый, сырой запах: гнилая вода, крошащийся бетон, плесень… Шаг вперед — под ногами противно хлюпает, влажный бетонный пол покрыт тускло сияющими лужами. Лампы укреплены в потолке через каждые двадцать шагов — слабенькие, желтые; электрический свет едва пробивается сквозь грязное стекло плафонов.

Клавдия оборачивается. Издали доносится звук — слабый, едва различимый. Словно бы кто-то открыл ржавую металлическую дверь. Но — ведь там не было двери.

Не было двери? Как же она попала сюда? Ах, да, шахта, по которой она спустилась из тоннеля… Вертикальный бетонный колодец, влажная и ржавая лестница из толстых арматурных прутьев… Прикосновение к рыжему, крошащемуся от времени железу покрыло царапинами ее руки и превратило строгое темное платье в грязную тряпку. Мышцы рук тупо ныли. Господи, на кого она сейчас похожа!

Что она делает здесь… Стоп. Не думать. Надо идти.

— Первый уровень — все. Доктор, как самочувствие объекта?

— Пульс и дыхание в норме. Давление… в пределах допустимого. Впрочем, я не рекомендовал бы чрезмерный стресс… Показатели крови в норме..

— ОК. Второй уровень — загрузка!

Бежать.

Со всех ног, не обращая внимания на летящие из-под ног вонючие брызги, на боль в ногах, на жестокие прикосновения стен. Поверхность бетона влажная, обманчиво гладкая — но коснись ее обнаженным плечом или локтем, и сразу поймешь, что это не так.

Скорее!

Лампы мелькают над головой. В тех местах, где освещение погасло, образуются глубокие тени, и Клавдия каждый раз замирает, пробегая такие места: повредить ногу, зацепив случайную железку или угодив в яму — смертельно.

Коридор внезапно разветвляется — обе дороги совершенно одинаковы. Остановившись на секунду и замерев, женщина ощущает легкое дуновение ветра, доносящееся из правого ответвления. Туда!

Ноги постепенно наливаются тяжестью; Клавдии Ивановне кажется, что мышцы вот-вот порвутся, не выдержав непривычной нагрузки. Горят легкие, и каждый вдох дается все тяжелее. Ей не выдержать так долго… надо остановиться… надо чуть-чуть отдохнуть….

— Игорек, сердцебиение зашкаливает.

— Еще бы. Жрать надо меньше… Ладно, хватит с нее бега. Даю последний этап…

— Не гони лошадей.

— Ладно, уговорили. Передышка… Сейчас я ее малость развлеку.

Клавдия обессилено опускается на бетонный выступ. Поверхность камня отвратительно холодная, и в другое время она бы всерьез обеспокоилась последствиями — но сейчас Клавдии Ивановне все равно. Сердце по-прежнему стучит, и легкие будто заполнены жидким огнем.

Глубокий вдох. Темные пятна перед глазами… только не обморок! Клавдия Ивановна принимается тереть уши, вспомнив, что это может помочь. И вправду, мельтешение постепенно исчезает… но что это?

Женщина вглядывается в серую стену напротив. Показалось — или действительно в пыли проступают смутные контуры?

Она медленно поднимается (мышцы бедер тут же отвечают сумасшедшей болью) и делает осторожный шаг вперед. Добраться до стены мешает переплетение грязных кабелей; содрогаясь от отвращения, Клавдия Ивановна приподнимает обросшие пылью резиновые жгуты и подходит к стене вплотную. Ей повезло — ближайший светильник располагается как раз напротив. Что это — рисунок?

Нет, поверхность стены неровная… скорее, вырезанный в бетоне человеческий силуэт. Вот голова, руки… растопыренные пальцы, словно бы впивающиеся в стену в последнем, отчаянном усилии… копна длинных, растрепанных волос… Клавдия протягивает руку, касается стены — и пыль потоками струится вниз, открывая изображение во всех деталях. Перед ней женщина: молодая, и — как мгновенно замечает Клавдия Ивановна — намного более стройная, чем она сама. Кто мог оставить здесь этот рисунок, зачем? Линии плавные, гладкие, без единого скола — так, словно бы рельеф был выполнен на еще незастывшем цементе…