Фермер, который меня довел (СИ) - Грин Агата

— Может, ну ее, ферму эту, и полетели со мной? — предложил муж. — Не хочу оставлять тебя здесь, в глуши, одну.

— Это моя родная глушь, — ответила я. — Да и улетаешь ты всего на месяц с небольшим.

— Очень долгий срок, — проговорил Невид нарочито печально и, притянув меня к себе, долго и страстно поцеловал. Мне вспомнилась сегодняшняя ночь — такая же долгая, такая же страстная…

— Граждане! — строго сказала женщина-контролер, рядом с которой мы стояли. — Соблюдайте приличия.

Разве мы нарушаем приличия? Где сказано, что молодоженам нельзя целоваться? Тем более что разлучиться нам придется на невыносимый срок — на целый месяц!

— Граждане! — повысила голос женщина, и мы-таки отстранились друг от друга.

— Хорошего тебе полета, — хрипло произнесла я, глядя на мужа. — Надеюсь, эту дурацкую ошибку в документах быстро исправят.

— Я тоже на это надеюсь. Будь осторожна, Ками, смотри не убейся на ферме, там все старое и разваливается.

— Не волнуйся, я там все знаю.

— Я серьезно. Не суйся во всякие углы с уборкой, сиди себе в доме, в саду, фильмы смотри, книжки читай, сценарии прикидывай.

— Не переживай, всю грязную работу я оставлю тебе, любимый супруг.

— Вот и правильно. До встречи, жена.

Мое сердце затрепетало. Мы еще не привыкли к новому статусу, так что, произнося или слыша из уст друг друга слова «жена», «муж», зависали от счастья и осознания того, что для нас началась новая, супружеская жизнь.

Невид отошел от меня и повернулся к стойке, из-за которой за нами наблюдала суровая женщина-контролер; он протянул руку с идентификационным браслетом к сканеру. Система считала данные, датчик мигнул зеленым, и мой супруг прошел вперед.

Прежде, чем исчезнуть в коридоре, он обернулся и улыбнулся мне. Я улыбнулась в ответ.

Невид ушел, и я медленно пошла по залу космопорта. Меня ждал рейсовый аэробус до Хасцена.

Хасцен — небольшой городок на севере самого засушливого континента планеты Лупла, в окрестностях которого и находится наша ферма. «Наша»… никак не могу свыкнуться с тем, что ферма досталась именно мне в обход старших родственников. Мама убеждает меня, что дед завещал мне ферму, потому что я его единственная внучка, отец считает, что это своеобразный свадебный подарок для нас с Невидом, а другие мои родичи называют меня нехорошими словами и дуются.

Дело в том, что мой дед, Прут Ховери, был непримиримым категоричным человеком, орионцем старой формации, и после смерти бабушки стал еще категоричнее и непримиримее. Он поувольнял всех наемных рабочих и стал управляться с фермой один. Помощь ему было бесполезно предлагать; наш упрямый Ховери заявлял, что мы бестолковы, ничего не смыслим в сельском хозяйстве и вообще, в целом, ничего не смыслим. Постоянно звучали слова: «Ферму перепишу государству!»

Однако в итоге ферму он завещал мне… Подозреваю, что дело в Невиде. Он энергетик по профессии, и я познакомилась с ним как раз у деда на ферме, где он перенастраивал энергосистему. Я тогда заметила, что к этому молодому человеку мой суровый дедуля относится вполне благосклонно. Наш роман с Невом закрутился стремительно и «выкрутился» в итоге в брак; дед, видимо, предугадал такой исход и решил оставить ферму мне… с условием: я и мой муж должны взять фамилию «Ховери».

Подумав, мы решили выполнить это условие. У Нева есть старшие братья, которые могут продолжить фамилию, так что для него стать Ховери — не проблема, да и мне не принципиально. А вот ферма может помочь нам повысить свое благосостояние. Мы еще не решили, что с ней делать — восстанавливать и сдавать в аренду или сразу продать землю государству. Чтобы разобраться, как поступить лучше, мы прилетели сюда на некоторое время, чтобы проверить дом, системы, технику, посчитать расходы, поискать возможных покупателей. Специально для такого дела мы взяли отпуск, только вот из-за смены фамилии в документах мужа возникла какая-то путница, и его срочно вызвали на планету рождения на перепроверку. Пока он долетит, пока переоформит документы, пройдет время, и вернется он самое близкое через месяц с небольшим.

Неприятно, конечно, что так вышло, но ничего не поделаешь — придется побыть какое-то время одной, без мужа. Тем слаще будет наше воссоединение!

Спустя три часа я вышла из аэробуса на аэроплощадку Хасцена. Оглядевшись, я приметила наземное такси и неторопливо пошла к нему; после долгого пребывания в душном салоне аэробуса воздух казался мне свежим и прохладным.

Сейчас на континенте самая приятная пора, которую местные называют «золотой» — нет изнуряющей жары, ветра деликатные, дожди не частые и не редкие, а листва приобретает роскошные желто-красно-медные оттенки. Правда, именно на ферме мне не удастся особо полюбоваться на многоцветье золотой поры: сад на ферме запущен, а другой растительности поблизости не наблюдается, ведь практически сразу за нашей фермой начинается пустошь, переходящая в пустыню.

Места близ Хасцена вообще не очень живописные, как, впрочем, практически на всем континенте. Разве что хороши закаты да рассветы, которые выглядят впечатляющими в пустынной местности.

— Блага, — произнесла я, подойдя к таксисту, стоящему у кара. — К пустоши подвезете?

— Это к ферме Ховера-то? Новая хозяйка?

— Мы с мужем хозяева, — поправила я. — И мы тоже Ховери.

— Что-то не похоже, — окинув меня взглядом, произнес таксист.

Я ничего не сказала в ответ, только усмехнулась, и заняла пассажирское место в каре. Таксист тоже усмехнулся и занял свое место. Кар резво покатил по улице, одной, другой, третьей, и вот мы уже за городом, едем по дороге, делящей поле пополам; Хасцен с его однообразными домами в три этажа и единственной ТПТ-вышкой остался позади.

Смотреть из окна стало не на что, разве что на редкие колючки да песочек, который ветер наносит на дорогу. Если бы уборочная техника не расчищала периодически дорогу, она бы давно уже пропала.

— Надолго к нам? — спросил «извозчик».

— Как пойдет, — уклончиво ответила я.

— Скоро уедете.

— Почему это?

— Сразу видно, что вы не Ховер.

— Конечно, не Ховер. Я Ховери, и дед мой был Ховери, — едко сказала я.

— Он сам себя Ховером звал.

— Спасибо за информацию.

Мой холодный тон позабавил мужчину.

— Вы не обижайтесь, — протянул он, — просто новенькие отсюда быстро уезжают, да и старенькие тоже. Не тот Хасцен, что раньше, вымирает потихоньку, государственные фермы весь заработок отняли, да и края у нас в целом неприветливые, один песок вокруг да гады ядовитые.

— Это вы про жителей Хасцена?

— И про этих тоже, — хохотнул таксист. — Чтобы здесь жить, надо быть особой закалки, неприхотливым. У нас тут не забалуешь.

— Знаю. И про климат, и про живность ядовитую, и про закалку с неприхотливостью. Не беспокойтесь. Перво-наперво мы с мужем вызвал дезинфектора, так что на территории фермы не осталось ни одного ядовитого гада. Чистой водой мы запаслись, энергосистема в норме, установка силового поля отлично работает, тревожная кнопка тоже.

— Кнопка, поле… Это все чепуха. Кому надо, тот к вам на ферму легко проникнет. Вы мне лучше скажите, муж у вас крепкий?

— Почему вы спрашиваете? Здесь воруют?

— Воруют везде. А ферма ваша прям перед пустошью, и сосед у вас всего один.

— Балк? — вспомнила я фамилию.

— Балк помер.

— О…

— Да, забрали его Звезды, притом вперед Ховера вашего. Балки не стали морочиться, земля-то сложная, последние годы сплошь в убыток ушли, так что продали ферму. Единиц-то сколько надо, и труда, чтобы держаться, да и с лицензиями непросто, нормы и требования ужесточили, а налоги подняли. Я ж говорю — государственные фермы убивают частные. А наши-то что, наши б и на государство работали, да не хотят здесь власти открывать ничего. Не нужен им Хасцен.