Петер Европиан - День защиты детей

А вот те самые знающие люди, которые боялись красных галстуков как огня — они были не настолько наивными. Например они понимали, что роспуск пионерской организации никак не мог породить ничего опасного и тайного, потому что всемирные заговоры не возникают в детской среде. Дети не способны до такой степени самоорганизоваться, разве только при помощи каких-то совсем уж сверхъестественных сил.

Вот потому-то знающих людей так пугали красные галстуки.

Когда сердце мирового зла было вычислено, появилась и разработка соответствующей операции. Откуда-то (очень может быть, что сверхъестественным способом) были получены точные планы секретных подземных коридоров, и на их основе с помощью редактора уровней первой попавшейся под руку компьютерной игры (может, Quake, а может другой ходилки-стрелялки) была запрограммирована трехмерная модель для тренировок. Тренировки происходили без всякой виртуальной реальности, с помощью обычных клавиатур и мышек, кому чем удобнее.

Целью тренировок было освоиться в секретных коридорах. Для большей реалистичности на населявших коридоры монстрах были надеты темные очки и мягкие шляпы.

Возле двери, за которой располагалось прибежище мирового зла, а заодно и место самого главного килентанского управления, стоял мужчина в милицейской форме.

Он недоброжелательно глянул на двух подошедших детей, собираясь дать им от ворот поворот (впрочем, реакция на взрослых была бы не лучше). Если бы дети были обычными, они задали бы какой-то вопрос, после чего их можно было бы грубо прогнать.

Hо дети не задавались вопросами. Вместо этого они синхронно поднесли правые руки к воротникам своих ветровок (ах, сколько стараний ушло на отработку этой синхронности) и таким же четким слитным движением потянули замки молний вниз.

Ветровки послушно расстегнулись, открыв удивленному милиционеру — вы уже знаете, что? Две детские шеи, обвязанные треугольниками из красной материи.

Обычный милиционер ничего бы не понял, но, как обычные дети не ходят к запретным килентанским дверям, так и обычные милиционеры не охраняют эти самые двери. Так что конечно же милиционер, стоявший у двери, не был обычным. И потому при виде галстуков он побледнел, раскрыл рот, собираясь что-то сказать, и судорожно дернул рукой — может, искал кобуру, а может что-то другое — однако завершить свое движение так и не смог.

Глядя ему в глаза сквозь свои цветные очки, девочка быстро мигнула. Да, просто на мгновение прикрыла глаза. А когда открыла — стоявший перед ней мужчина преобразился. Лицо его окаменело, глаза сделались ничуть не выразительнее стеклянных шариков, которыми снабжают чучел в школьных биологических кабинетах, а сам он покачнулся, как будто раздумывал, не упасть ли куда-нибудь на пол. Hо не упал, потому что мальчик заботливо подтолкнул его к стенке, на к которой можно было прислониться и таким образом сохранить вертикальное положение. Потом дети открыли охраняемую дверь и прошмыгнули внутрь. А милиционер остался остекленело смотреть перед собой.

Если вы играли хоть в одну компьютерную игру, где нужно ходить по коридорам и стрелять во всех встречных, вы конечно же знаете, что было дальше. Дети быстро двигались по намеченному маршруту, заглядывали в разные комнаты, и если в тех находились люди в мягких шляпах и темных очках — смотрели на них через свои нарисованные прицелы и мигали. А люди в комнатах послушно падали на пол.

О том, что глаза за цветными стеклами ярко светились (у девочки красным, а у мальчика — голубым), нам с вами никто не расскажет. Hо ведь это очевидно и так — если бы у них не светились глаза, то с какой бы стати все вокруг падали? А если не очевидно, значит придется просто поверить мне на слово.

Потом комнаты сменились извилистым коридором без ответвлений, освещаемым из-под потолка пыльными круглыми лампами. Иногда из-за поворота выскакивал какой-нибудь человек, желавший ни за что не пропустить незваных гостей, но незваные гости делали с ним то же, что и с остальными, и он тоже падал. В принципе, выскакивавшие человеки были вооружены, но в гостей не стреляли:

некоторые просто по нерасторопности, а некоторые сознательно не пробовали этого делать.

Потом вместо человеков за поворотами стали попадаться высокие фигуры в длинных белых рубахах и с самыми настоящими оперенными крыльями. Трудно сказать, что таким существам было делать в подземном килентанском коридоре. Оказавшись перед парой маленьких вторженцев, существа пробовали с ними заговорить, пытались что-то объяснить, просили подождать хотя бы минуту, но все равно падали на пол, как и все остальные.

В самом конце перед детьми предстали три низеньких черных существа, с ног до головы увешанные бутафорским оружием: патронными лентами, саблями, круглыми бомбочками с театрально торчавшими фитилями, хитрыми футуристическими огнестрельными приспособлениями, изобилующими раструбами, оптическими прицелами, дырчатыми кожухами воздушного охлаждения, рукоятками, гашетками и уж совсем непонятными причиндалами… а может, оружие было и не совсем бутафорским… Существа успели сказать, что их зовут Ум, Честь, и Совесть, и хотели еще что-то добавить, на них тоже посмотрели и быстро прикрыли глаза. А когда открыли, никаких существ уже не было.

Зато была толстая бронированная дверь, запертая на много-много запоров, которая несмотря ни на что очень быстро открылась. Потому что две руки синхронно поднялись, и две ладошки прошли через толстую сталь, оставляя в ней оплавленные пятипалые дыры.

Комната за бронированной дверью оказалась маленькой и совершенно пустой, если не считать двух кнопок на ее противоположной стене. Над кнопками была приделана белая табличка со словом на иностранном языке. Может на итальянском, а может еще на каком.

Одна кнопка, большая и красная, была до предела утоплена в стену, а другая, поменьше и белая, торчала из стены, как бы призывая нажать на себя.

Что означала иноязычная надпись, вошедшие знали, или по крайней мере считали, что знают. По утверждению толстых иностранных словарей, слово на табличке обозначало преступность.

Дети смело взялись за руки, подошли к кнопкам и сообща нажали на белую. И она с негромким щелчком вошла в стену. А красная наоборот вышла наружу. И где-то пронесся и затих шелестящий звук. И вдруг оказалось, что дверь у бронированной комнаты вовсе не бронированная, а простая деревянная, с облупившейся от времени краской. И с металлической ручкой — тусклой, будто годами не знавшей прикосновения человеческих рук.

Девочка деловито достала листок бумаги и гелевую ручку, а мальчик пузырек с капельником и надписью «ПВА». Девочка прижала бумагу к стене и написала на ней крупными буквами:

«Hе нажимать!»

И чуть подумав, приписала внизу буквами помельче:

«Никогда!!!»

А потом мальчик изобразил под девочкиной надписью важный сакральный символ — три короткие палочки, сложенные в шалашик, а над ними извивающиеся огненные языки, так чтобы ни у кого не осталось ни малейших сомнений в важности написанного. Закончив свое художество, он намазал красную кнопку выдавленной из капельника белой жидкостью и прилепил наверх бумажный листок.

Потом процедуру опечатывания повторили с дверью.

И пошли назад по уже знакомому коридору с тусклыми лампами.

Крылатые существа в белых рубахах, лежавшие на полу коридора, уже успели прийти в себя и подняться, а обычные люди — нет. Глядя с пола на ноги в кроссовках (двух синих в белую полоску и двух чисто белых), люди щурились, говорили: «Здравствуйте, дети», и радостно улыбались. А крылатые существа не говорили совсем ничего. Они молча брели к выходу, опустив головы и волоча концы крыльев по полу.

Люди в комнатах тоже преобразились. Теперь вместо шляп и очков на них были одеты пышные венки из одуванчиков. И все как один были заняты сочинением стихов; они то и дело зачитывали вслух наиболее удачные по их мнению фразы, поглядывая на мальчика и девочку в красных галстуках в надежде получить одобрение.

Милиционер под дверью сменил форму на шорты и тенниску, фуражку — на очередной одуванчиковый венок, но вместо сочинения стихов он зарисовывал прохожих в маленьком изящном блокнотике. Увидев детей, он немедленно начал показывать им свои скетчи и спрашивать совета по поводу каких-то композиций.

Hо про композицию дети ему ничего не ответили.

Улицы украсились многочисленными пышными клумбами, здания сделались свежеотремонтированными и покрашенными, а асфальт — чистым, как будто даже вымытым с мылом. Всюду ходили причесанные и выглаженные пешеходы, рядом с ними проезжали по своим делам такие же аккуратные велосипедисты и редкие трех- и четырехколесные транспортные средства (электрические с солнечными батареями, а то и вовсе парусные с гибкой мачтой и треугольником разноцветной материи). Hа всех лицах присутствовало специфическое творческое выражение, на которое дети успели насмотреться среди поэтов в одуванчиковых венках.