Эльфарран - Как меня опять надули

– Ближайший час нас не побеспокоят, я своего знаю. Надо поговорить. Но не здесь, лучше, на воздухе.

Мы вышли в сад, цикады, словно по приказу, дружно зазвенели приветственную песнь . Величественно волоча длинные подолы по идеально выметенным дорожкам, мы молча прошли к незаметной, скрытой густой листвой в глубине сада, беседке. Она хотела поговорить со мной тайно. Но начинать беседу первой мне не полагалось, поэтому я тоже молчала, ждала, что скажет королева. Она пыталась собраться с мыслями и представить произошедшее как можно поделикатнее. Но перебрав в голове насколько вариантов, наконец, остановилась на самом правильном. И без всякой подготовки, оглоушила.

– Не смей, слышишь, и думать не смей, вернуться. Здесь ты под защитой острова, но всего один безрассудный шаг, и пропадешь. Мы не должны вмешиваться в судьбы людей.

Я остановилась, непонимающе вглядываясь в её лицо.

– Письмо! Мы долго совещались, думали, но потом решили, что последнее слово все же за тобой, тем более, что и адресовано оно тоже тебе.

На грубом клочке бумаги, плясали разнокалиберные буквы. На простоватом мордорском наречии орков принесенное послание гласило.

"Все кончено! Мордор восстал!! Грядут демократические выборы!!!"

Дальше следовала огромная клякса и торопливый мелкий подчерк Байрака продолжал более обстоятельно:

"А Валентин, между прочим, свихнулся!!!!!

Я упрямо посмотрела на королеву, та недовольно качнула головой.

– Это может быть ловушка.

– Они мне братья, да и беспорядки – с ними что делать?

Так и не придя к соглашению, мы вышли к главной клумбе: растущие в самом центре, белые розы Мордора сейчас отсвечивали недобрым багровым оттенком. Было у них одно замечательное свойство – если на там, на далекой родине, все спокойно, то их белоснежные лепестки лишь слегка трепетали при моем появлении. Но сегодня они склонились так низко, что почти легли на землю, как от ураганного ветра, а на кончиках лепестков проступали капельки крови.

– Видишь, – крепко сжав мою руку, она заставила меня неотступно глядеть на вестников беды, – видишь, там идет кровопролитие, очнись, ты уже не властелин Мордора. – Затем Галадриэль так же порывисто выпустила мою руку и, твердо заглянув на самое дно глаз, произнесла. – Пожалуйста, подумай ещё раз, хорошенько. Посоветуйся с мудрым королем. А зеркало я, на всякий случай, запру.

 Той последней ночью перед разлукой, глядя на мирно почивающего супруга, я решала в голове сложнейшую задачу: если опоздаю на завтрак, он будет очень зол, или не очень.

– Придется немного отчитать неразумных слуг, – я дважды неодобрительно сдвинула брови и осуждающе покачала головой, выходило строго и величественно. Управлюсь с бунтом, и никто ничего не узнает. Быстро успокоив сомневающееся сердце, я решилась.

– Ну, значит, до встречи,– заботливо поправила спящему подушку, на что он едва слышно промычал что-то и сонно предпринял попытку схватить меня за запястье. Я осторожно отвела его руку.

– Не скучай. Я быстро.

Так, пакуем чемоданы, целуем безутешных родственников, берем бутерброды на вечер, и здрасте, не ждали, а я тут проезжала мимо, дай, думаю, загляну.

После секундных колебаний я стянула со стула одно легкое платье, отказавшись от полного наряда принцессы, – длинный шлейф мог застрять в зеркале, а висеть меж двух миров вниз головой было бы в высшей мере неприлично и крайне неудобно. Все делалось в лихорадочной поспешности – на сборы было не более десятка минут, спал Лег до безобразия мало. Осторожно перегнувшись через высокую спинку, я сняла висевший в изголовье лук. Теперь, ятаган, что лежал, завернутый в полотенце, в нижним ящике комода под кружевными платочками и коробочками с пудрой. Несмотря на всю любовь ко мне, муж не разрешил разместить его рядом с эльфийскими кинжалами-даггами, заявив, что это оружие грязных орков, и не пристало кривому лезвию красоваться в обществе благородных клинков. Несколько дней сдержанных рыданий не помогли, и я опять уступила, спрятав боевого друга. Так он и пролежал до сего дня, весь обсыпанный душистым порошком из случайно перевернутой коробочки, пропахший цветами лаванды. Но только я взялась за дверцу комода, как послышался шорох ресниц просыпающегося эльфа – времени больше не оставалось, и, отказавшись от своего любимого клинка, я бросилась бегом по пустынным коридорам дворца.

Пара шпилек в замке, и вот уже стоя перед призрачной завесой, немного страшась и тревожась, я в последний раз окинула взглядом зал предсказания, закрыла глаза и сделала шаг. Ловко проскочив в блестящий коридор, в один заход вынырнула в тронном зале Мордора. Эбонитовое зеркало сработало четко и без сбоев.

Шагнула и сразу погрузилась в густой слой пыли, что пушистым ковром заняла весь пол зала. В полумраке я разглядела наполовину отдернутые шторы, покрытые белой плесенью, хлопающие на сквозняке разбитые окна, гору опрокинутых скамей. Подбитыми птицами валялись по углам искореженные люстры с пеньками недогоревших свечей, где рубины тускло краснели сквозь густой покров паутины. И лишь знакомая горгулья глупой улыбкой встретила меня, а я подмигнула ей:

– Что ж, хоть кто-то мне здесь рад.

С громким, натужным скрипом распахнула тяжелые парадные двери и вышла в соседние покои. Гул моих одиноких шагов наполнил стены дробным эхом, увы, везде лежала печать запустения, Лужи высохшей дорожной грязи, окаменевший пепел, в давно не топленых каминах, – здесь давно не было той суетливо– радостной атмосферы, что так бодрила меня все годы… Где неудачник Чаки, где его большой, не по размеру, плащ? Где придворные тролли, вечно голодные, с зажатыми в кулаках кусками хлеба? Где все? На этот вопрос я, впрочем, получила ответ довольно быстро.

– На площади.

Откуда были слышны громкие голоса. Торопясь выбежать на балкон, я почти столкнулась с подвальным призраком, он не узнав меня, попытался испугать, пошире раскрыв пасть с тремя рядами клыков. Я впопыхах не глядя, сунула ему туда давно потухший факел и …

– Свобода выбора.

– Демократические реформы.

– А я хочу домой.

– Долой власть тьмы.

– Мордор принадлежит всем.

Последняя фраза мне не понравилась, ведь формально я все ещё оставалась темным властелином, и как властелин страшно возмутилась, а как аранель, страшно испугалась, оба этих чувства столкнувшись, в голове, произвели на свет необдуманную браваду. Свесив ноги с высокого балконного ограждения, я громко крикнула:

– Вот и неправда, это мой Мордор. А я ваш повелитель.

Они не то чтобы обрадовались, они буквально возликовали, и, выхватив клинки, всем скопом бросились на стену.

– И все равно, он мой! – я, тоже довольно резво, полезла по узким скобам на крышу главной башни, и только полетевшие камни заставили меня поумерить свои притязания. – Хорошо, я согласна на переговоры.

Именно тогда я поняла: любовь к красивым жестам меня погубит. Казалось, все население Мордора было страшно озабоченно моим внезапным появлением: по всем многочисленным коридорам и переходам загрохотали сапоги на деревянных подошвах. Понеслись крики, отовсюду слышался звон разбиваемых стекол, в тронном зале с грохотом рухнула последняя люстра.

– Тысяча фариков, – машинально отметила я. Мне резко захотелось домой, в свою уютную спальню, где сейчас мирно спит любимый муженек и не ведает, что натворила его дорогая женушка. Я вспомнила о неоконченном орнаменте новеньких портьер – позор, если не успею вышить их к полной луне. И мамочка будет ужасно беспокоиться.

Где-то ломали мебель, звонко плакал, разбиваемой вдребезги, дорогущий фарфор чайных сервизов,

– Если они доберутся до зеркала, то моё возвращение несколько затянется, – озабоченно выглянув из-под кровати, подумала я. Решив пересидеть бурю народного гнева в самом надежном укрытии, я ждала окончания бунта. Но орки поступили иначе: и дым, поначалу такой ненавязчивый, вскоре начал густеть, забиваться мне в нос, заставляя непрерывно чихать. Не выдержав, я бросилась к живительному воздуху.

– Прекратите разрушать мой Мордор, я не позволю, я приказываю…

Сразу на выходе из дворца, меня сшибли с ног, немного потоптали. Всего чуть-чуть, и забросили на кучу вырванных с корнем роз.

– Немедленно прекратите беспорядки… – дальше в глазах появились разноцветные звездочки, ноги стали слабыми, и захотелось ненадолго прилечь. Огромный орк с задумчивым видом покрутил в руках массивную, с инкрустацией янтаря, табуретку и вторично опустил мне на голову её пестрое сиденье.