Роберт Силверберг - На Земле хорошо, а дома лучше

Я долго сдерживал дыхание, но затем понял, что дышу вполне нормальным воздухом. На меня с улыбкой смотрели четверо мужчин — видно, начальники средней руки, судя по их не шибко цветущему виду.

— С возвращением на Землю господин Риз, — произнес один из них. — Какое ужасное недоразумение, что вас так долго продержали без отпуска…

— Меня это устраивало.

Он пропустил мои слова мимо ушей.

— Вам предстоит тридцать четыре недели сплошных удовольствий, господин Риз. Вот ваши отпускные деньги с начисленными процентами…

Он протянул мне чек. В нем значилась сумма, равная годовому жалованью. Я промычал что-то нечленораздельное.

— Естественно, — продолжал он, — Земля покажется вам поначалу несколько странной. Те двенадцать лет, что вы отсутствовали, человечество не стояло на месте, и на первых порах вам будет немного не по себе.

— Тем более, что я не знаю ни одной живой души на всем земном шаре, — пробурчал я. — Небось и прежних друзей после стольких лет не найти…

— Конечно, — улыбнулся он. — Мы понимаем ваше положение. Мисс Дуайер, будьте любезны, войдите. Это мисс Дуайер, один из наших секретарей. Мы попросили ее опекать вас в течение первой недели на Земле, пока вы снова не привыкнете к здешней жизни…

У меня отвисла челюсть — вошла высокая, статная девица с бирюзовыми волосами, золотистыми глазами и чудненькими, полненькими, прямо сделанными для поцелуев губками, опять же бирюзовыми. Она была одета в блузку, прозрачную спереди, — правда, пятно прозрачности то и дело перемещалось, так что толком ничего не разглядишь — и в облегающее коричневое трико. В общем, пальчики оближешь. На Кроуфорде IX нередко случается увидеть обнаженное тело, только это нисколько не волнует, а тут во мне, ей-богу, тотчас взыграла кровь. Одно дело, когда, в жаркий день женщины из колонисток тут и там раздеваются по пояс, чтобы освежиться холодной водой. К этому скоро привыкаешь. Ну, а если девушка одета в блузку, которая играет с тобой в кошки-мышки с раздеванием, то сами понимаете.

— Привет, — сказала она. — Меня зовут Кэрол Дуайер. А вы Эд Риз?

Я кивнул.

Тут четверо начальников бодренько попрощались и исчезли, а я, как болван, стоял, зажав в кулаке чек, и пялил глаза на Кэрол Дуайер. Знать бы, что к отпуску пристегивают таких красоток, не стал бы я ждать двенадцать лет. Это самое я и сказал. Кэрол залилась симпатичным румянцем.

— Мне рассказали, что вы не были на Земле целую вечность.

— Верно. Шесть лет на Монрони VII и шесть на Кроуфорде IX.

— Видно, современные земные моды еще не проникли в вашу глухомань. Вас, кажется, удивляет мой костюм.

— Костюм весьма… хм., впечатляющий.

— Просто таков в этом году самый модный цвет. Вам с непривычки странно видеть женщину с бирюзовыми волосами, но скоро это пройдет.

— Ну да. Конечно, этот цвет, — пробормотал я, отводя глаза от соблазнительной прозрачности, сновавшей по блузке.

Она подошла к стене, толкнула локтем причудливый выступ «скалы», и часть изображения деполяризовалась, превратившись в обыкновенное окно. Кэрол сказала:

— Я много всего наметила на эту неделю. Будем развлекаться от души. Вам нравятся лав-шоу? Интуициорамы? Нам столько…

Я ахнул.

— В чем дело? — спросила Кэрол.

— Там, — ответил я и показал за окно на хаос, царивший снаружи. Мы находились, вероятно, на восьмидесятом этаже громадины небоскреба. Ниже все пространство было исчерчено мостами, протянутыми между нашим зданием и соседними. Далеко-далеко внизу, как растревоженные муравьи, сновали автомобили. В сторонке медленно текла разноцветная река — я догадался, что это бесконечные вереницы прижатых друг к другу пешеходов. Казалось, снаружи все — шум, неразбериха, бред.

Я с трудом удержался, чтобы не кинуться от этого окна к родному нуль-передатчику, но, сохраняя по мере сил достоинство, медленно повернулся к окну спиной.

Я глотнул воздух. Меня прошиб пот.

— Что-то голова кругом идет, а? Отвык я от городов.

— Ну, привыкнуть-то недолго.

— Может быть, — ноги у меня были словно ватные. — А все же… не найдется здесь чего-нибудь выпить?

У одного из начальников, как сказала Кэрол, был в кабинете бар, и немного спустя она вернулась с бокалом прозрачной, как слеза, жидкости, которую можно было принять за мартини, только раньше у мартини был совсем другой вкус. Зато выпивка сразу привела меня в чувство.

— Что это? — поинтересовался я.

— Ракетное топливо.

— Странное название для коктейля.

— Это не название, а самое настоящее ракетное топливо.

— Как?

— Старое топливо на спирту, осталось от прежних времен. Его использовали для полетов на Луну, когда еще не изобрели нуль-передатчик. Недавно кто-то ради шутки хватил его вместо виски и оказалось — отличная выпивка. Сейчас все по нему с ума сходят. Хотите, еще принесу?

— А-а… нет, спасибо.

Мной овладело смешанное чувство. Пошла выпивка хорошо, но от мысли, что я пью горючее, было не по себе.

Тем не менее я настолько осмелел, что решился покинуть уютный кабинет «Трансмэта» и отправиться на улицу. Мы сели в лифт, который опускался целую вечность, и я уже было решил, что это свободное падение (ведь на Кроуфорде IX выше четырех этажей не строят), а затем мы сразу окунулись в гудящее безумство улицы. К счастью, нас тут же подхватил служебный лимузин. Пять секунд в психушке, которая зовется Нью-Йорком, стоили бы мне рассудка.

Мы с Кэрол расположились в роскошном лимузине, и она принялась нажимать кнопки. Водителя не было — пять лет назад, объяснила она, появились машины с компьютерным управлением. Теперь въезд в черту города на старых моделях запрещен на том разумном основании, что не найдется водителя, который мог бы проехать по нынешнему Нью-Йорку без риска для жизни.

Я вот что скажу: в скупердяйстве мою фирму не упрекнешь. Мне предоставили шикарного гида, первоклассную машину и все мыслимые удобства. Им это, конечно, по карману — шутка ли, обеспечивают транспортом Вселенную. Не мудрено, что на мелкие расходы они отпускают больше денег, чем иные корпорации зарабатывают за сто лет. Но тогда я не в состоянии был оценить их щедрость — у меня поджилки тряслись от страха.

Кэрол приобщила меня к модным увеселениям. Мы посетили интуициораму, которая оказалась чересчур утонченной формой развлечения для такого дремучего провинциала, как я. Потом сходили на лав-шоу, в котором не было ни на грош искусства. Признаться, оно вызвало у меня отвращение. Зато Кэрол, видимо свободная от предрассудков, получила удовольствие.

Оттуда мы отправились в Колизей на гладиаторские бои человеко-роботов. Эта потеха тоже появилась за годы моего отсутствия. Раненые роботы истекали кровью, очень похожей на настоящую. Развлечение, черт возьми, не по мне.

И куда ни пойдешь — везде народ! Тысячи, десятки тысяч людей. Все шумят, кричат, вопят, гогочут. Женщины в платьях-дразнилках, а то и еще в чем похлеще. Женщины с бирюзовыми, розовыми волосами или нагие по пояс, да еще разрисованные в синий и желтый горошек. Мужчины в одежде консервативней, зато у всех отпущены бороды самых невероятных фасонов и расцветок. Кэрол уверяла, что в земных модах нет ничего неожиданного и живи я не Земле неотлучно, то воспринимал бы их как должное.

Может быть. Я понял только одно: Земля сделалась для меня чужой, и мне здесь не место. За двенадцать лет, проведенных в тиши провинции, я стал непригоден для такой жизни.

В течение дня я пропустил еще два-три коктейля, и они притупили мою чувствительность, так что меня уже не трясло всякий раз, как мы вылезали из лимузина. Резня между роботами закончилась довольно поздно. Хотелось надеяться, что моя очаровательная спутница не прочь объявить антракт и отвезти меня в гостиницу, где «Трансмэт» снял для меня номер. В этом смысле я и высказался.

Она надула свои прелестные губки.

— Но развлечения только начинаются, Эд!

— Ну и ну, мы веселимся уже семь часов кряду, и это, по-вашему, только начало?

— Я пообещала друзьям привезти вас сегодня. У них гости, и они безумно хотят познакомиться с вами! Я издал тихий стон.

— Послушайте, Кэрол, я смертельно устал, и столько впечатлений в первый день…

— Каких впечатлений? Не будьте старым тюфяком,

Эд!

— Но я в самом деле едва волочу ноги. А нельзя пойти к вашим друзьям в другой раз? Ведь мне здесь жить восемь месяцев…

— Ну ладно, — сказала она, однако я видел, что ей вовсе не ладно. — Если вы утомлены, можно обойтись и без визита. Правда, я пообещала, что вы обязательно придете.

Я чувствовал по ее голосу, что отказа она мне ни за что не простит. Я пожал плечами и согласился. Она тотчас просияла, назвала меня милым и придвинулась совсем близко.

Пока мы ехали, я попробовал задержать взглядом то прозрачное пятно. Мне влепили пощечину — в этом отношении на Земле, как и повсюду, мало что изменилось за двенадцать лет.