Александр Борянский - Возвращение вещего Олега

Но были и свободные места. Не явились татаро-монголы. В ответ на официальное приглашение десяти лучших бойцов они заявили, что меньше чем по десять тысяч они даже в гости не ходят. И кроме того потребовали уточнить, кого именно приглашают: татаро-монгол или монголо-татар, так как между этими двумя национальностями издавна ведется справедливая война за право плевать на головы хазарам с вершины холма Равнинный Тарарах с полудня до полуночи при попутном ветре. На пустой татаро-монгольской площади сегодня находился красный уголок. Здесь полдничали папуасы-каннибалы. Татуировки на их телах являли собой чудеса наглядной агитации: от «Мойте миссионеров перед едой» на английском до «Бог вас ел и нам велел» на латыни.

Олег подумал, что неплохо бы перекусить, но вдруг все замерли. Где-то рядом громко заржал конь. Пора было подумать о смерти.

— Жеребьевка начинается, — шепнул Спартак остолбеневшему Олегу.

— Жеребить здесь будут или в овраге? — трясущимися губами гордо спросил Олег.

Теперь удивился Спартак.

— Почему в овраге? Всегда здесь жеребили.

— И выживают?

— Смотря кому попадешься.

— А кому лучше?

— Лучше не попадаться никому, кроме татаро-монгол — их сегодня нету.

— А жеребец как же?

— Какой Жеребец?

— Ну, конь.

— Нет, кони в общем зачете.

— Так ведь жеребьевка?

— Жеребьевка — потому что жереб бросать будут.

— В кого? — совсем одурев, спросил Олег. — Хоть бы в нас не попали…

— Сядь и смотри, — разозлился Спартак, усадив Олега рядом с собой.

На сцену выехал броневик с надписью «Администратор».

Администратор был лысым.

— Дорогие друзья! — начал он. — В этот торжественный день я пришел к вам, чтобы напомнить условия соревнований и проводить вас в последний путь. По новым правилам — всех без исключения.

В гробовой тишине по крыше броневика застучали слезы.

Администратор взял себя в руки и продолжил:

— Итак, новые правила. Ну во-первых, хочу всех обрадовать: я больше не буду называться «администратор-секретарь». «Сколько можно!» — сказала моя жена, и я понимаю — ей надоело быть секретаршей. Поэтому отныне я называюсь коротко и просто: «Администратор». Во-вторых. Все вы стоите одной ногой где? Неправильно, не там, товарищ Муромец. Все вы одной ногой стоите за чертой смерти! И не надо хихикать, товарищ Флинт. Теперь от вас зависит сделать шаг туда… э-э… сразу или не сразу. Наш турнир давал вам раньше возможность остаться в живых. По крайней мере победителю. Высокая ставка делала наше шоу более зрелищным и прибыльным. Но мы решили наплевать на прибыль! И усугубить удовольствие! — лысый улыбнулся.

В зале стоял разноголосый шум молитв. Местами звучали выстрелы в висок и сдавленные хрипы — народ вешался.

Лысый поулыбался минут пять, нырнул в броневик и умчался вдаль. Из-за угла вынырнула «Скорая» и помчалась за ним.

— Самозванцев развелось! — сплюнул Спартак. Потом вытер пот со лба и с уважением посмотрел на Олега. Тот сидел с отсутствующим видом. — А ты силен!

— Чего?

— Не испугался, говорю.

— А что, уже отжеребились?

В это время второй раз послышалось конское ржание. Ржали где-то совсем близко. Все замерли в ожидании. На сцену выкатился огромный деревянный конь. Олег был так поражен, что даже забыл подумать о смерти. Он ждал чего-то ужасающего, но произошло непонятное: чрево коня разверзлось, и из него высыпалась череда мальчиков и девочек в красных галстуках. Они выстроились в линейку и стали по очереди декламировать стихи.

Декламировали басом:

Сидящие в зале оживились, приободрились.

Дети находили ласковое слово для каждого.

Курносый мальчик, стоящий слева, пропел:

На что одна из девочек басом отвечала:

Вдруг Олег встрепенулся. Дети декламировали:

Приветствие подходило к концу, и Спартак уже было загрустил, но тут ребятишки захлопали в ладоши и в такт проскандировали:

Бурную реакцию вызвала критическая часть приветствия:

В дружной семье отыскался урод

Лысого знает уже весь народ.

Свое выступление дети закончили комической пантомимой «Свет не без добрых людей». Затем под аплодисменты быстро забрались обратно, и деревянный конь под разухабистую песню «Кони в яблоках, кони серые… скачут цокают, да по времени», выждав приличествующую паузу, растворился в воздухе.

Музыка осталась. Настроение у всех было приподнятое. Наконец, конь заржал в третий раз. Олег был готов ко всему.

Но чтобы настоящим администратором оказалась его родная жена Ольга! Пора было подумать о смерти.

Спартак рядом тоже вздрогнул. И вообще зал как-то странно напрягся и съежился. Каждый изувер увидел на сцене именно ту женщину, которую должен был увидеть, — все они увидели своих жен. Заерзали мушкетеры, в страхе полезли под скамьи питекантропы, а храбрый Робин Гуд с невероятной поспешностью стал отбирать обратно только что розданное имущество.

И тут Жена открыла рот. Холодок ужаса прошел по залу и остановился у ног Олега. Олег все еще думал о смерти, но ничего путного в голову не приходило.

«Ольга-то думала, что я у хазаров, а я вона где, — озарило князя. Чего же теперь врать-то?» — И тут до князя дошло. У ног потеплело. Князь залился гневом и вскочил. — «Я-то думал, она дома, а она вона где! Посмотрим, чего врать теперь будет.»

Он мыслил как никогда ясно. Большинство залитых гневом изуверов поднялись с мест. Видимо, они тоже мыслили как никогда ясно.

Но вдруг Ольга заржала. Этого не ожидал никто.

«От родной жены такая гадость!» — с горечью подумал Олег и грузно опустился на скамью.

Жена начала говорить, и Олег по привычке отключился. Мужики потихоньку оправились от удара и загалдели о своем. Пока Жена говорила, можно было передохнуть.

Спартак опять жаловался Олегу:

— Это ж надо было всю свою светлую жизнь положить, чтобы твою судьбу опять жена решала!

— А ты на что положил?

— Да как на что? На свободу! — возмутился Спартак.

— На что? — не понял Олег, услышав незнакомое слово.

— Ну, как тебе попроще объяснить… Свобода — это борьба за права человека. У каждого должно быть свое право…

— А, право первой ночи! — сразу сообразил князь. — За это дело я бороться согласный. А с кем?

О таком праве Спартак услышал впервые, но решил не спорить и на всякий случай наставить князя на верный путь.

— За любые права надо бороться с патрициями!

— С хазарами? — уточнил князь.

— С патрициями!

— А это еще кто?

— Ну, как тебе объяснить… Патриции — это, это такие!.. это такое!.. это такая!…

Спартак поудобнее сел и с презрением начал:

— Вот сидит этакий патриций, этакая сволочь пышнотелая… благоухает… ну, вот этим вот… по два таланта за маленькую бутыль; пьет себе из пятилитровой амфоры кипарисовую водку… нет, лучше ананасовый самогон. И вот благоухает себе этакая сволочь целый день, а когда надоест — зовет гетеру, — Спартак полузакрыл глаза. — И говорит, э-э… говорит: «Слышь, гетера, сжарь яишницу». А гетера ему отвечает: «Не хочу», мол. А ты ее по мордям, по мордям!

— По мордам — это хорошо! — одобрил Олег. — Вот я помню…

Но договорить им не дали. К Олегу подбежал маленький мужичонка с шилом в одной руке и с кистью в другой.

— Номер по телу будем делать али как? По голому телу дороже, но красивее. Татуировку делаю в трех цветах. Память на всю жизнь. И глазу приятно.

— Тело не дам! — отрезал Олег.