Станислав Лем - Журнал фантастики «Космопорт» 2014 № 12(13)

Это хитрая гипотеза, но фатальной слабостью её является то, что её нельзя проверить. Потому что с этой целью мы должны были бы выйти за границы нашей Вселенной, что невозможно. Однако вновь возникла довольно удивительная ситуация, поскольку в то время, когда одни эксперты чувствуют себя удовлетворёнными исключением из правил, приведшим к нашему космическому жительству, другие не хотят успокоиться, говоря, что это не научная теория, а так называемая идея ad hoc [для этого случая (лат.)]. Как это обычно бывает, для больших тайн мы не располагаем окончательными разгадками и должны с этим согласиться.

Первоисточник:

Lem S., Wielość kosmosów. — Przegląd (Warszawa), 2003, № 51.

Не существует точного реестра всех разумных видов Вселенной. И дело не только в вечном споре, что же считать разумом. Ведь как рождаются и умирают звёзды, так возносятся и падают цивилизации. Так случается всегда и везде.

Время пожирает всех.

Тем не менее, у каждой разумной расы есть свой способ передавать мудрость через века, свой способ делать мысли видимыми и осязаемыми, и свой способ ограждать знания каменным бастионом от неумолимого хода времени.

Книги. Все изготавливают книги.

Некоторые говорят, что письмо — всего лишь видимая устная речь. Но мы-то знаем, что такая точка зрения свидетельствует лишь об узком кругозоре говорящего.

Музыкальная раса, ахлейшуне, пишет, процарапывая тонким жёстким хоботком борозды на чувствительной поверхности, например на металлических табличках, покрытых тонким слоем воска или затвердевшей глины (состоятельные ахлейшуне иногда надевают специальный наконечник из драгоценных металлов на хоботок). Пишущий проговаривает мысли вслух, а хоботок ходит вверх-вниз, процарапывая след на поверхности.

Чтобы потом прочитать такие книги, ахлейшунин должен протащить хоботок по бороздке. Чувствительный хоботок начинает вибрировать в унисон с глубиной желобка, а полая камера в черепе усиливает звук. Получается, что чтец воссоздаёт голос писателя.

Ахлейшуне верят, что их письменная система превосходит все остальные. В отличие от книг, записанных с помощью алфавитов, иероглифов или логограм, книги ахлейшун передают не только слова, но и голос, ритм, интонации, модуляции и ударения речи писателя. Это одновременно и письменная речь, и звукозапись. Речь звучит как речь, стенания как стенания, а читая истории, можно услышать, как задыхался от волнения их рассказчик. Для ахлейшун прочитать значит буквально услышать голос прошлого.

Но у красоты книг ахлейшун есть своя цена. Для чтения необходим физический контакт с мягкой податливой поверхностью. Поэтому каждое прочтение повреждает текст, и какие-то аспекты оригинальной записи безвозвратно теряются. Книги, изготовленные из более прочных материалов, в свою очередь не способны передать все тонкости голоса писателя, поэтому ахлейшуне стараются с ними не связываться.

Чтобы сохранить литературное наследство, ахлейшунам пришлось запереть самые ценные рукописи в специальных закрытых библиотеках, доступом к которым награждают только немногих избранных. Ирония судьбы: самые важные и прекрасные труды авторов-ахлейшун читают крайне редко, и они известны только благодаря пересказам-интерпретациям, выполненным переписчиками. Эти писатели слушают оригинальное произведение на специальных церемониях, а затем пытаются реконструировать оригинальное произведение в новых книгах.

У самых значительных произведений сотни и тысячи интерпретаций, которые в свою очередь вызывают к жизни всё новые и новые произведения-толкования. Ахлейшунские исследователи тратят много времени, ведя ожесточённые споры о том, какая же из существующих версий вернее, и воссоздавая на основе множества несовершенных копий воображаемый голос своего предка, идеальную книгу, не траченную читателями.

Кватзоли не верят, что существует большая разница между понятиями «думать» и «писать». Это раса механических существ. Неизвестно, создала ли их другая (более древняя) цивилизация, или это просто оболочка, принявшая в себя души представителей когда-то орагической расы, или же кватзоли самостоятельно эволюционировали из неживой материи.

Тела кватзолей изготовлены из меди и имеют форму песочных часов. Их планета движется по сложной орбите меж трёх светил и подвергается колоссальному воздействию сил притяжения. Эти силы растапливают и баламутят её металлическое ядро. Образующееся тепло выделяется на поверхности в виде гейзеров и лавовых озёр. Несколько раз за день кватзоли поглощают воду, она оказывается в нижней камере их тел. Здесь, благодаря тому, что кватзоли время от времени погружаются в озёра из расплавленной лавы, вода неспешно кипит и переходит в пар. Пар проходит сквозь клапан, расположенный в узкой горловине песочных часов, в верхнюю камеру тела кватзолей и приводит в движение различные шестерни и рычаги, которые оживляют механическое создание.

В конце рабочего цикла пар остывает и конденсируется на внутренней поверхности верхней камеры. Капли воды стекают по канавкам, вырезанным в меди, сливаются и формируют струйки, которые, прежде чем покинуть тело, протекают через пористый камень, богатый карбонатами.

Этот камень — вместилище разума кватзолей. Каменный «мозг» заполнен тысячами, миллионами внутренних ходов. Попав в этот лабиринт капилляров, вода разделяется на мельчайшие параллельные потоки, которые просачиваются, завиваясь друг вокруг друга. Каждый такой поток принимает единственное простое значение, а сливаясь вместе, они превращаются в сознание и потоки мыслей.

Со временем рисунок лабиринта, по которому протекает вода через камень, меняется. Старые капилляры изнашиваются и исчезают, или забиваются и закрываются — так происходит забывание. Зато возникают новые капилляры, которые соединяют прежде разделённые потоки — это озарения. А минеральные соли благодаря воде на дальней, «молодой» стороне формирует новые наросты, которые представляют собой самые недавние, наисвежайшие мысли.

Когда кватзоль выковывает себе дитя в кузнице, в самом конце он дарит ребёнку скол собственного каменного мозга, информационный пакет мудрости и готовых мыслей, которые позволяют отпрыску начать жизнь. Позже, по мере того как дитя накапливает собственный жизненный опыт, каменный мозг разрастается вокруг дарованного ядра, становится всё более сложным и запутанным до тех пор, пока новый кватзоль не сможет отделить от разума кусок для собственного отпрыска.

Таким образом, каждый кватзоль сам по себе книга. Внутри каменного разума каждого содержится мудрость, накопленная всеми предками — самые прочные воспоминания, сумевшие пережить миллионы лет эрозии. Любой разум кватзолей вырос из семени, наследуемого на протяжении тысячелетий, и каждая мысль оставила след, который можно увидеть и прочитать.

Некоторые из более склонных к насилию разумных рас Вселенной, такие как, например, гесперохи, когда-то наслаждались выделением и коллекционированием каменных разумов кватзолей. Кое-какие из них до сих пор можно найти в музеях и библиотеках гесперохов. Обозначенные просто как «древние книги», они не привлекают особого внимания посетителей.

Поскольку расы-завоеватели способны разделять мысли и письменность, в их книгах не сохраняются позорные мысли, которые были бы способны заставить потомков содрогнуться от стыда.

Каменные разумы спокойно лежат в витринах и ждут мгновения, когда вода вновь наполнит сухие капилляры, и они смогут быть прочитанными и ожить.

Когда-то гесперохи писали строчками символов, представлявших звуки их речи. Но теперь они вообще не пишут.

У гесперохов всегда были сложные отношения с письменностью. Их величайшие мыслители не доверяли письму. Они считали, что книги — это подделка под живой разум. Книга бичует нравы, даёт моральные суждения, или просто рассказывает увлекательные истории… но её невозможно расспросить как реального человека, она не может ответить на критику или защищать свою позицию.

Гесперохи неохотно записывали мысли, и то лишь в тех случаях, когда не могли доверить их капризам памяти. Они предпочитали жить в изменяющемся течении устной речи, в дебатах, используя всё доступное ораторское искусство.

Одно время гесперохи были яростным и жестоким народом. Они страстно любили дебаты, но воинская слава пленяла их сильнее. Их мудрецы оправдывали завоевания и уничтожение разумных существ во имя движения вперёд. Они считали войну единственным способом придать жизнь книжным идеям, проверить их истинность и усовершенствовать в будущем. По их мнению, стоит сохранять только те идеи, которые ведут к победе.