Фредерик Браун - Этаоин Шрдлу

- Ч-черт, - повторил я и встал, чтобы осмотреть сталкиватель.

- То-то и оно, Уолтер! - сказал Джордж. В его голосе можно было различить и некое подобие торжества - надо мной, как я полагаю; и какую-то долю страха и явного замешательства, и оттенок покорности судьбе. - Теперь ты понимаешь, в чем дело? Она точно следует оригиналу!

- Она... что?

- Потому-то я и хотел, чтобы ты сам ее опробовал, Уолтер, - сказал он. - Просто желал убедиться, что все дело в машине, а не во мне. Вот взгляни: в письме на пюпитре написано вместо "свадьба" - "свадба" и вместо "Марджери" - "Марджори"... и, какие бы ты клавиши ни нажимал, выпадут именно эти матрицы.

- Глупости, - сказал я. - Не иначе как ты пьян, Джордж.

- Можешь мне не верить, - возразил он. - Попробуй набрать эти строки правильно. Исправь ошибку в четвертой строке, там, где написано "падружки". Я хмыкнул, взглянул на уголок, чтобы посмотреть, с какого слова начинается четвертая строка, и начал набирать. Набрал "п" и остановился. Медленно и осторожно, не спуская глаз с клавиатуры, я положил указательный палец на клавишу "о" и надавил. Я услышал, как матрица со щелчком прошла через сталкиватель, и увидел, как она упала в верстатку. Я твердо знал, что нажал на нужную клавишу, но... Вот именно, вы уже догадались. Выпала матрица "а".

- Не верю, - сказал я.

Джордж Ронсон с тревогой взглянул на меня, криво усмехнувшись.

- Я тоже, - сказал он. - Слушай, Уолтер, пойду прогуляюсь. Я схожу с ума. Я не могу здесь больше оставаться ни минуты. А ты валяй дальше и попробуй убедить себя. Машина в твоем распоряжении.

Я глядел ему вслед, пока он не ушел. Затем с каким-то странным чувством я снова повернулся к линотипу. Прошло немало времени, прежде чем я поверил, но поверить мне пришлось.

Какие бы клавиши я ни нажимал, проклятая машина точно следовала рукописи со всеми ее ошибками.

Я решил довести дело до конца. Набрал первые два слова, а затем прошелся по рядам клавиш сверху вниз, как это обычно делается, когда заполняют пустую строку: ЭТАОИН ШРДЛУ ЭТАОИН ШРДЛУ ЭТАОИН ШРДЛУ - не глядя на верстатку. Я послал результат на отливку, схватил горячую строку, которую ножи вытолкнули из формы, и прочел: "Свадба Х.М.Клэфлина и мисс Марджори..."

На лбу у меня выступил пот. Я вытер его, выключил линотип и отправился искать Джорджа Ронсона. Искать пришлось недолго, потому что он оказался именно там, где я и предполагал. Я тоже заказал выпивку.

Как только я вошел в бар, он взглянул мне в лицо, и, конечно, ему не пришлось спрашивать, что произошло.

Мы чокнулись и осушили свои стаканы, не говоря ни слова. Затем я спросил:

- Ты понимаешь, в чем здесь дело?

Он кивнул.

- Погоди, не говори, - сказал я. - Подожди, пока я не выпью еще и тогда тебя выслушаю... может быть. - Я возвысил голос и произнес: - Эй, Джо! Поставь эту бутылку рядом с нами. Мы рассчитаемся за нее.

Джо придвинул к нам бутылку, и я очень быстро налил себе еще. Потом закрыл глаза и сказал:

- Прекрасно, Джордж. Теперь валяй.

- Помнишь того парня, который заказал себе специальные матрицы и взял мой линотип напрокат, чтобы набрать что-то секретное? Не помню его имени... Как там его?

Я попробовал вспомнить, но не смог. Я выпил еще и предложил:

- Назовем его ЧСШ.

Джордж пожелал узнать, что это означает, я объяснил ему, и он снова наполнил свой стакан и сказал:

- Я получил от него письмо.

- Очень мило, - сказал я и тут же спросил: - Оно у тебя с собой?

- Нет. Я не сохранил его.

- А ты хоть помнишь, что в нем было? - спросил я.

- Помню местами, Уолтер. Не читал его вни... внимательно. Видишь ли, мне показалось, будто этот парень немного того... Я его выбросил.

Он замолчал и выпил еще. В конце концов мне надоело ждать, и я спросил:

- Ну?

- Что - ну?

- Письмо. Что было в тех местах, которые ты помнишь?

- А, это... - сказал Джордж. - Да. Кое-что насчет лило... линло... ну, ты знаешь, о чем я.

К этому времени бутылка перед нами была уже, должно быть, не та, что вначале, потому что эта была полной на две трети, а та была полной только на одну треть. Я к ней приложился.

- И чшто он хговорит о нем?

- Кхто?

- ЧШ... СЧ... Ну, этот парень, который написал письмо.

- Кхкакое псьмо? - спросил Джордж.

На следующий день я проснулся около полудня. Чувствовал я себя ужасно. Мне понадобилось два часа, чтобы принять душ, побриться, собраться с духом и выйти из дому, но когда я наконец вышел, то прямиком направился в типографию Джорджа.

Он работал на печатном станке и-выглядел почти так же скверно, как и я. Я взял один экземпляр газеты прямо из станка и проглядел его. У Джорджа четырехполосная газета, и две внутренние полосы представляют собой настоящий винегрет, но первая и четвертая посвящены местным новостям.

Я прочел несколько заметок, в том числе и ту, где говорилось о "свадбе Х.М.Клэфлина и мисс Марджори", взглянул на замерший в углу линотип, затем перевел взгляд на Джорджа и снова на неподвижную массу из чугуна и стали.

Чтобы перекрыть грохот печатного станка, мне пришлось кричать:

- Слушай, Джордж... Я насчет линотипа... - Мне как-то не хотелось орать на весь свет о том, что звучит глупо, и я пошел на компромисс. - Ты его исправил? - спросил я.

Он покачал головой и выключил станок.

- Порядок, - сказал он. - Теперь остается только сложить.

- Да черт с ними, с твоими газетами, - сказал я. - Мне хотелось бы знать, как ты вообще умудрился сегодня все это допечатать. Ведь я был здесь вчера, и у тебя была готова едва половина набора, а потом мы напились... и я не понимаю, когда ты успел набрать вторую половину.

Он ухмыльнулся.

- Очень просто, - сказал он. - Можешь попробовать сам. Пьяный ты или трезвый - все, что от тебя требуется, это сесть за машину, положить рукопись на пюпитр, побарабанить по клавишам наугад, и набор готов. Да, со всеми ошибками... но теперь я буду исправлять ошибки в рукописях перед работой. Вчера-то я был слишком на взводе, и машина набрала рукописи в их первозданном виде. Уолтер, эта машина начинает мне нравиться. Впервые в этом году я закончил печатать газету вовремя.

- Ага, - сказал я. - Но...

- Что - но?

- Но... - Меня так и подмывало сказать, что я до сих пор не верю всему этому, только вот язык не поворачивался. Что ни говори, а вчера, когда я возился с этой машиной, я был трезв как стеклышко.

Я подошел к ней поближе и снова оглядел ее. На вид это был самый обыкновенный одномагазинный линотип. Я знал его наизусть до последнего винтика.

- Джордж, - произнес я неуверенно. - У меня такое ощущение, будто эта проклятая штука глядит на меня. У тебя нет такого ощущения?

Он кивнул. Я повернулся и снова посмотрел на машину. На этот раз сомнений не было. Я закрыл глаза - странное ощущение усилилось. Знаете, как иногда чувствуешь на себе чей-то взгляд? Так вот, здесь это было еще сильнее. Я бы не сказал, что взгляд был враждебный. Нет, скорее, просто какой-то безличный, равнодушный. И напугал он меня до дрожи.

- Джордж, - сказал я, - давай-ка пойдем отсюда.

- Зачем?

- Я... Джордж, мне надо с тобой поговорить. А говорить здесь как-то не хочется.

Он взглянул на меня, потом на кипу газет, которые складывал вручную.

- Ты не бойся, Уолтер, - сказал он спокойно. - Она не обидит. Она нам не враг.

- Да ты... - Я хотел сказать "с ума сошел", но ведь если сошел с ума он, то сошел с ума и я сам, а потому я замолчал. Я подумал с минуту и сказал: - Джордж, вчера ты мне начал рассказывать о письме от... от ЧСШ. Что в нем было?

- Ах, вот ты о чем! Слушай, Уолтер, сперва ты должен дать мне обещание. Обещай, что сохранишь все в строжайшей тайне. То есть ни единой живой душе...

- Ни единой живой душе, - отозвался я. - Я не желаю попасть в сумасшедший дом. Не такой я дурак. Неужели ты полагаешь, что мне бы поверили? Я бы и сам не поверил, если бы не... Так что там насчет письма?

- Но ты обещаешь?

- Разумеется.

- Ладно, - сказал он. - Кажется, я тебе уже говорил, что письмо было какое-то смутное, а помню его я еще более смутно. Там говорилось, что он воспользовался моим линотипом для того, чтобы набрать... э... метафизическую формулу. Набрать, значит, эту формулу и увезти с собой.

- Куда увезти, Джордж?

- Куда? Он написал... То есть, он не написал - куда. Просто туда, куда он возвращается, понимаешь? Но он написал, что формула эта могла как-то воздействовать на машину, и если так и случилось, то ему очень жаль, но он не в силах что-нибудь изменить. Ничего определенного ему еще не было известно, потому что это воздействие проявляется не сразу.

- Какое еще воздействие?

- Понимаешь, - сказал Джордж, - для меня это был набор пышных фраз, да к тому же еще и заумных. - Он смотрел вниз, на газеты, которые продолжал складывать. - Честно говоря, все это показалось мне бредятиной, и письмо я выбросил. Но теперь после того, как это случилось... Например, я запомнил слово "псевдожизнь". По-моему, это была инструкция, как наделять псевдожизнью неодушевленные предметы. Он сказал, что они применяют ее на своих... на своих роботах.