Марина Милованова - Воровка. Игра обстоятельств

«Без лишнего шума и магической пыли!» — поддакнул внутренний голос, предвкушая предстоящее приключение.

Обрадовавшись столь немаловажному открытию, обещавшему значительно упростить мне жизнь, я убрала листок в карман и вернулась в мягкое тепло постели. Впрочем, следующая мысль, искушающим бесом постучавшаяся в мою голову, ужалила не хуже осы, заставив подскочить на кровати.

Я же могу быстро смотаться туда и обратно, потратив на все дело день, ну максимум — два! А собраться лучше сейчас, пока Талейн не вернулся. Выслушать все его нудные замечания успею и после возвращения, а пока ничто не должно портить мой настрой. В дорогу лучше отправляться с легким сердцем и разумом, не обремененным нравоучениями и спорами с дражайшей половиной. Она, половина, хоть любимая и почитаемая, но я же всегда остаюсь при своем мнении. Всему виной противная штука, называемая женским упрямством (читай — ослиным), только в этом я ни за какие коврижки не сознаюсь! И точка.

Воодушевившись правильными, по собственному разумению, размышлениями и заручившись поддержкой внутреннего голоса, с которым довольно редко бываю солидарна, я черканула пару строк мужу, дабы после моего исчезновения он не кинулся снаряжать на поиски армию Райлена в полном составе, оставила листок на покрывале и открыла портал в комнату сына.

Мой ангелок мирно спал, разметавшись на кровати и разделив подушку с Тимошкой. Осторожно поправив сползшее одеяло, я с нежной улыбкой всмотрелась в личико сына. Внешностью Салем пошел в отца, а вот в характере проскальзывали мои черты: те же непоседливость, любопытство, горячность и упрямство. Плюс самостоятельность и стойкая, непоколебимая уверенность в собственной правоте.

Как только малыш научился ползать, весь замок в буквальном смысле встал на уши, поскольку, несмотря на многочисленную армию нянюшек и мамушек, Салем умудрялся молниеносно исчезать из-под бдительных взоров, направляя свои коленки и ладошки в одном лишь ему известном направлении. Правда, совершал он эти свои прогулки в сопровождении единственной, моментально и безоговорочно полюбившейся няньки — Тимошки, что совсем не мешало набивать ему синяки и шишки, получаемые в процессе познания открывающихся просторов, которые постепенно увеличивались с размеров его детской комнаты до пространства всего замка.

Поначалу я переживала, устраивая из очередного ушиба катастрофу вселенского масштаба, но постепенно вняла рассуждениям мужа о том, что процесс познания вполне естественен и неизбежен для каждого ребенка и я только серьезно усугублю дело, если попытаюсь обить стены и пол дворца пуховыми перинами. В итоге ребенок получил свободу в разумных пределах, а я перестала быть чокнутой мамашей. За что теперь искренне благодарю Талейна, разумеется, в душе. Естественно, синяки и шишки никуда не делись, но сын растет смышленым, здоровым, веселым и подвижным — таким, каким и положено быть ребенку.

Иногда его поступки поражают недетской логикой и наблюдательностью. Так, первый раз сунувшись на конюшню, где седлали лошадей для выезда в город, Салем некоторое время стоял с открытым ртом, наблюдая за конем, а затем без слов и страха подошел и ухватился за стремя. Разумеется, незакрепленное седло свалилось, пребольно стукнув его по лбу, зато сын вытащил колючку, которая мешала животному и которую не заметил конюх. А наткнувшись в коридоре на целующуюся парочку слуг, спокойно проводил их в одну из комнат для гостей, которую собственноручно открыл, поковырявшись в замке булавкой. Правда, несколько перестарался и захлопнул дверь, благополучно забыв о парочке, которая позже, вдоволь натешившись, переполошила весь дворец, пытаясь выбраться из комнаты.

Поскольку дверь была заперта, а поднимать крик они попросту постеснялись, решили выбраться через окно третьего этажа. Вроде и невысоко, но умники воспользовались для спуска веревкой от шторы. В итоге дело завершилось сорванным карнизом, разбитым стеклом и одним сломанным коленом. И все это под аккомпанемент грохота и воплей, благополучно перешедших в жалобные стоны пострадавших.

Меня беспокоило только одно: пока я не находила в сыне никаких задатков магии, что было достаточно странно, учитывая способности мои и Талейна, но расстраиваться по этому поводу не спешила, рассчитывая, что все придет позднее.

Да, любоваться сыном я могла бесконечно, но меня ждали дела. Поцеловав на прощанье светлую макушку, я растворилась в портале, переместившись в кладовую.

С некоторых пор я забрала себе отдельную комнату в нижней части дворца, чтобы разместить там необходимую для работы одежду, которая разительно отличалась от нарядов, приличествующих княгине, и больше подходила какой-нибудь наемнице, но была удобной и практичной. Также снесла сюда магические книги, разнообразные амулеты и оружие, которое пусть и редко, но все же требовалось мне в работе.

Скинув пеньюар, я быстро облачилась в дорожный костюм, обулась в сапоги, прихватила нужные амулеты и засунула за пояс небольшой кинжал.

«Дурную голову ноги не догонят! Не зная броду, уступи дорогу другому! Не ходи туда, не зная, зачем и куда, иначе получишь то, чему точно не обрадуешься!» — занудно втолковывал мне внутренний голос, внезапно спасовавший перед началом сборов.

Впрочем, мне его бормотание ничуть не мешало, и слушаться его я также не собиралась. Подумав, добавила денег на непредвиденные расходы. Еду брать не стала, рассчитывая вернуться к ужину, а в случае задержки всегда можно перекусить в трактире. В любом городе подобные заведения располагаются на каждом углу, не думаю, что Рохан хоть чем-то отличается в этом плане от других городов. Напоследок сменила личину.

Посчитав приготовления законченными, сосредоточилась, представляя Дарон — ближнего соседа нужного мне города, и смело шагнула в портал, твердо уверенная в том, что к вечеру грядущего дня уже буду дома. Если бы я только знала, как сильно ошибалась…

Талейн отложил в сторону последний доклад, пребывая в приподнятом настроении, несмотря на поздний час и усталость. Старейшины давно разошлись, оставив его одного в пустом зале. После подобных собраний он предпочитал посидеть в тишине и одиночестве, погрузившись в размышления.

К счастью, в его жизни все складывалось идеальным образом — ведь что может быть лучше для правителя, чем спокойная обстановка в городе и в собственной семье? В конце концов, он многое сделал для города, чтобы теперь наслаждаться по праву заслуженным спокойствием. Впрочем, и за покой собственной семьи он немало боролся. Его любовь можно по праву назвать выстраданной. Но долгая и трудная дорога к счастью заставляет ценить это самое счастье пуще всяких сокровищ. Зато теперь все проблемы и страхи позади, и всего через несколько мгновений он сможет прижать к себе жену, теплую и сонную, родную и любимую. Прошедшие годы ничуть не повлияли на отношения между ними, а рождение сына только укрепило союз. Хорошо бы и дальше все так оставалось!

Отодвинув стул, Талейн поднялся из-за длинного стола зала Советов и, сотворив портал, шагнул в спальню, предвкушая приятное продолжение ночи.

М-да, ночь действительно продолжилась, но совсем не так, как предполагал Талейн. Вместо приятного сюрприза в виде спящей, теплой, родной (и далее по списку) жены, его возвращения дожидался небольшой лист бумаги, сиротливо белеющий на пустой, аккуратно заправленной кровати. В нем Лайса сообщала, что отправилась недалеко и вернется скоро. Дальше следовали заверения в любви и просьба не скучать. Больше никаких координат не было.

Досадливо покачав головой, Талейн отложил записку. Все же ни замужество, ни материнство, ни прошедшие годы не изменили Лайсу. Причем ни внешне, ни, как теперь выяснилось, внутренне. Иногда она по-прежнему вела себя как несмышленая девчонка. Допустим, случись что сейчас — где прикажете ее искать? Конечно, она сильный маг и побывала не в одной переделке, но все же! Утешает лишь одно — вряд ли она уйдет из города, поскольку теперь, с появлением сына, стала осмотрительней в выборе своих направлений. Во всяком случае, должна была стать. Впрочем, кое-что все же следует проверить, для собственного спокойствия.

Оказавшись в кладовой, Талейн бегло осмотрел вещи Лайсы, удостоверился, что жена не взяла с собой ничего из серьезного оружия, забрал забытый ею пеньюар и зашел в конюшню к Карату. Увиденное еще больше убедило его в собственной правоте. Налегке, к тому же пешком, она точно далеко не уйдет. Поэтому он проведал спящего сына и спокойно отправился, в обнимку с пеньюаром, в свою спальню смотреть сны, не ожидая никаких неприятностей.