Саша Суздаль - Кот в красной шляпе

- Ты чего? – еще больше удивился я.

- Там мышка, - показал в угол кот и глаза у него стали круглыми.

- Ну и что? – спросил я.

- Я мышей боюсь, - ответил обреченно кот.

У меня немножко заболел живот, и лились слезы. Я маленько покатался по полу и попугал всех мышей, которые, наверное, порвали свои животы. Я затихал, но стоило мне взглянуть на огорченную рожу кота, я начинал снова.

Дверь заскрипела и отворилась. В проеме появилась ехидная рожа лейтенанта Шерга:

- Кому здесь весело? Та-а-ак! – он посмотрел на меня и кивнул, - Мы скоро повеселимся вместе, а сейчас, - он кивнул двум стражникам,- берите кота.

Вдруг все застыло вокруг. Один стражник стоял на одной ноге, другая повисла в воздухе. Второй, не моргая, вопросительно смотрел в рот Шерга. Я стремительно, в один миг, стал уменьшаться и с ужасом увидел себя с другой стороны от Шерга. Тот – «второй я» – смотрел на Шерга и улыбался. Как раскучивающийся маятник все стремительно задвигалось, стражники схватили меня за лапы и потащили к двери.

Дальше я находился в ступоре и все очень смутно помню. Меня тащили по улице, а прохожие с недоумением, а потом с улыбкой смотрели, как два здоровых бугая-стражника несли за лапы, висящего плетью, кота, а тот смотрел вокруг отмороженными, выпученными глазами. Потом меня волокли по огромному дворцу, и челядь удивленно шарахалась в сторону от странной процессии. Меня бросили на пол в просторном зале. Я поднял голову и огляделся. Прямо передо мной, ближе к стене, стояло огромное кресло, в котором уютно и с достоинством устроилась юная леди, свысока, с интересом разглядывая меня на полу. Белое, воздушное с серебром, платье скрывало ее прекрасные формы, приоткрывая свету изящные ручки и красивую, со светлыми кудряшками, голову, украшенную миниатюрной короной. Над головой девушки, точнее, над короной, как привязанная переливалась прозрачная сфера, которая, разряжаясь, сыпала небольшими искрами в воздух. Высокие, ажурные окна бросали косые потоки света, как прожекторы, освещая сферу, играющую на свету, как радуга, всеми красками. Главное действующее лицо сцены, то есть я, валялось посредине. Стражники остановились у входа и с той стороны и застыли, как два атланта. Возле входа остался Шерг в низком поклоне, касаясь своей шляпой пола.

Слева возле кресла сидела на корточках молодая особа, одетая немного неряшливо и безвкусно в широкое, немного приталенное платье и странного фасона чепчик похожий на шапку-ушанку. Лицо юродивой, в обрамлении черных кудряшек, живописно описывало её внутреннее умственное метание и менялось то маской страха, то маской удивления, то маской неприкрытой агрессии. При этом она, скалясь и приподымая руки, шипела и пыталась спрятаться за кресло. Девушка в короне гладила ее по головке и успокаивала:

- Спокойно Глюк, спокойно! – на что девушка Глюк лизнула ее в лицо.

Справа, опершись об кресло, стояла знакомая мне черная дама в островерхой шляпе. Лицо черной дамы выражало смертельную доброжелательность к окружающим, особенно ко мне. На её переносице был приклеен кусочек пластыря и если бы не это и ее слегка припухший прямой нос, да черные, как уголь, кудрявые волосы – то ее лицо имело родственную схожесть с царственной юной леди.

Черная дама махнула Шергу и тот, с поклоном, скрылся за дверью вместе со стражниками.

- Байли! Ваше величество! – обратилась черная дама к девушке в короне: - Ты посмотри на этого котика, - фамильярно показала она на меня,- разве он не напоминает Вам нашу милую притворяшку фею Элайни?

- Ну что вы, фея Маргина! – дурачась, поддержала её Байли, а потом засмеялась: - Ну, мам, тебе в каждой кошке кажется фея Элайни. Если бы это была Элайни – она бы давно уже пришла домой.

- Не скажи, доченька! Это котик особенный. Да, Элайни?- обратилась она ко мне, мило улыбаясь, и пряча что-то за спиной. Я глупо смотрел на неё и молчал.

- Наш милый котик, милая Байли, - сказала дочери милая до посинения черная дама, - наш милый котик, - зловеще глядя на меня, торжественно повторила фея Маргина, - БОИТЬСЯ МЫШЕЙ!!! – выкрикнула она и вытащила из-за спины пищащую маленькую полевую мышь.

Не скажу, что я люблю мышей – но я их и не боюсь. Поэтому я спокойно стоял и наблюдал – что будет дальше? Между тем дама Глюк, стоявшая на четвереньках слева от кресла и до этого отрешенно молчавшая – вдруг мяукнула, бросилась вперед, выхватила пискнувшую мышь, сунула в рот и моментально съела.

У феи Маргины отвалилась челюсть – но она это не заметила! Байли, придерживая корону, беззвучно тряслась, пряча лицо от матери. Дама Глюк довольно облизнулась, жалобно мяукнула и с глупой надеждой взглянула на Маргину: «Еще хочу!»

- Ты что сделал, Глюк? – потерянно сказала Маргина. - Ты что сделал, кошак драный?

Драный кошак Глюк испуганно посмотрел на Маргину, опустился на руки и метнулся на своё любимое место, за кресло.

- Вот зараза! – не могла прийти в себя Маргина, - всю игру мне испортил.

- Мама, ну он же не виноват, - заступилась королева за Глюка, - она же не настоящий человек, а всего только кот. Это у него просто инстинкты.

- Больно грамотные все стали, - проворчала Маргина и внимательно глянула на меня, - так что, Элайни, будем говорить или прикидываться?

- Да мне бы самому кто-нибудь бы сказал – что здесь происходит? И какую роль я здесь играю?

- Еще одна кот, который ничего не понимает.

-Я не кот! – возмутился я.

- Ты кто? – Маргина подозрительно заглянула мне в глаза.

- Я Адам Радецкий, - ответил я и в свою очередь спросил, - а кто такая Элайна?

- И давно ты стал котом? – Маргина не обратила внимания на мой вопрос.

- Подозреваю что недавно, - ответил я.

- А где Элайна? – тихо спросила Маргина.

- Подозреваю что в камере, - снова ответил я.

- Быстро в камеру! – крикнула Маргина лейтенанту Шергу, - привести мне человека.

Лейтенант махнул рукой одному стражнику и бесшумно исчез за дверью вместе с ним. Маргина обошла вокруг меня и спросила:

- Так значит ты тот мужчина, Адам?

- Если вытряхнуть меня из кота – то я мужчина, - ответил я.

Маргина дотронулась до кусочка пластыря на носу и возмущенно воскликнула:

- Так это ты меня по носу?

- Извините Ваше высочество, - сказал я и ехидно добавил, - я нечаянно. Я не знал, что это вы.

Маргина посмотрела на меня внимательно, хмыкнула, и милостиво добавила:

- Хорошо! Я с тобой потом разберусь.

В дверь зала ввалились, по-другому и не скажешь, лейтенант Шерг, стражник и посередине «я», родимый. Вид у «меня» был испуганный, ошарашенный, «я» попискивал и пытался укусить сопровождающих. Дама, то есть Глюк, доселе сидящая тихо за помостом, неожиданно выползла, глаза ее блестели и внимательно следили за появившимся «мной». Я тоже следил за «мной», подозревая, что если я тут, то там уже давно меня нет.

- Стыдно, Элайни! – пристыдила «меня-не меня» Маргина, - кончай притворяться, сколько ты уже будешь бегать?

Вдруг Глюк, пригнувшись, прыгнул на «бывшего меня» и «бывший я», пискнув, вырвался из рук сопровождающих и понесся на четырех вокруг кресла. Глюк – за ним. Байли, размахивая в руке короной, заливалась смехом, Глюк и «бывший я» носились по кругу, стражники и Шерга, расставив руки, ловили неизвестно кого. Мы с Маргиной ошарашено смотрели на этот цирк, тем более, что я вообще ничего не понимал.

- Молча-а-а-ть!!! – грохнула молнией в потолок Маргина, так что шар над головой Байли сыпанул искрами. Маргина обвела нас жгучим взглядом и сказала «бывшему мне»: - Ты – иди сюда.

«Бывший я» взвёл непонимающие глаза на Маргину, застыл и под её сверлящим взглядом пополз к ней, как загипнотизированный. Внимательно рассмотрев его, Маргина была явно разочарованна.

Вот нахалка, - с каким-то особым удовольствием и одобрением сказала Маргина, - все-таки убежала.

- Так, Шерг, - повернувшись к стражам, сказала она, - уведите этого кота и этого человека в тюрьму.

- И не спускайте с них глаз, - добавила она, а потом добавила еще,- не то я вас всех превращу в котов!

- Будет сделано, Ваше высочество! – бодро отрапортовал Шерг и подтолкнул в спину «бывшего меня», - Пошёл!

Мы неторопливо шагали к тюрьме. Оказалось, что ходить на четырех лапах очень даже удобно. Я размышлял о Маргине, Байли, о том, кто такая Элайни, о коте и о себе сердечном. Конечно, об этом мог рассказать кот, но поскольку котом был я – спрашивать было некого. «Хорошо, - подумал я, - потом разберемся». Был полдень, обеденное время. Большинство горожан, по-видимому, разбрелись по домам, и только некоторые задерживались в городе по нерешенным делам. Моё кошачье обоняние, слух и зрение обострились, и я ощущал то, о чем раньше, как человек, даже не догадывался. Вот в этом доме на обед рыба, забивающая ноздри, маленькому ребенку поменяли пеленки, сорванные, видимо для букета, цветки ромашки. Я слышал новые, неуловимые, ни с чем не сопоставимые запахи. Я слышал шуршание каждого отдельного листочка на деревьях. Я нюхал запахи кухонь и у меня непроизвольно рот наполнился слюной. «Жрать хочу! – подумал я, - Хочу жрать!»