Борис Штерн - Жена от Карданвала

«Пораженный ее словами. Бел Амор сначала не знал, что ответить, а затем стал молить императрицу не принуждать его к такому страшному выбору» — так пишет историк Аркилок из ямбического триметра.

— Ваше Императорское Величество, — в сильном волнении сказал Бел Амор.

— Я должен был увидеть Ваше тело только лишь для того, чтобы лучше его охранять!

— Расскажешь это своей бабушке! — вскричала Генофонда.

— Ваше Величество, в моем цивилизованном мире не принято убивать людей

— разве что на войне; смертная казнь запрещена; убить человека считается большим позором, чем увидеть обнаженную женщину! Да в чем дело?! Никакого сравнения быть не может — смерть и обнаженная женщина? Наоборот, в наших мирах женщины с удовольствием сбрасывают с себя все одежды, чтобы мужчины с таким же удовольствием их разглядывали! Это называется стриптиз.

— Какой ужас! Какое варварство! Нет, лучше смерть!

Генофонда была непреклонна: ее позор должен быть смыт кровью одного из обидчиков.

Как вдруг из-за неприкрытой двери появился сам Карданвал. Он был бледный — нет, белый, как смерть! Император услышал повышенные голоса в покоях императрицы и не замедлил подслушать все, что говорилось выше. С сильнейшего бодуна его качало, в животе урчало, голова тряслась, язык заплетался, руки дрожали, ноги отнимались.

Жалкое зрелище!

— Пр-реж… пр-режде ч-чем вы меня у-убьете, — с трудом проговорил император, — прежде, чем вы м-меня убьете… — повторил он и заплакал пьяными сорокаградусными слезами банановой браги.

— Убей его! — приказала Бел Амору безжалостная императрица.

Бел Амор отрицательно покачал головой.

— Тогда ты убей его! — приказала императрица супругу.

Ну, это уж было совсем невозможно.

Карданвал тоже хотел отрицательно покачать головой, но голова так тряслась, что развернула его тело вдоль оси, стукнулась о дверной косяк, корона свалилась на пол, а тело императора выпало в коридор. Слуги, катившие по коридору новую 16-ти ведерную бочку бананки, в почтении застыли, — опять Его Величество набрались.

И тут императрицу озарило!

— Тогда — смертельная дуэль! — сверкая глазами, вскричала Генофонда. — Кто кого перепьет! До конца, до смерти!

И приказала слугам катить бочку в императорскую трапезную.

Ни один уважающий себя пьяница не смог бы отказаться от подобной дуэли. Ни один!

Кто кого насмерть перепьет.

Кто из нас посмеет отказаться?

Дуэлянты поклонились и сошлись. Дубовый стол. Край стола, как последний смертельный рубеж. Ни шагу назад. Бочка. Два стандартных граненых двухсотграммовых стакана. За виночерпия-секунданта сама императрица. Она будет отмщена.

Не будем смаковать пьяные подробности — сопли, икоту, блеванье под стол. Гибель Карданвала последовала после 36-го стакана, он упал головой на стол и дал дуба от апоплексического удара. Бел Амор выпил 37-й стакан и отключился в кому на всю неделю, поэтому пышные похороны Карданвала состоялись без него. Толпе оборваров выкатили 100 бочек браги, каждому оборвару выдали граненый стакан. 15766 человек упились бананкой до смерти и были удостоены высочайшей почести — их захоронили справа от могилы императора в братской могиле, остальные подверглись нападению целой стаи Ог-го, прилетевшей на запах гнилых бананов, — комариные мозги Ог-го, как видно, тоже пошли набекрень и лениво эволюционировали по уже накатанному пути пьяной обезьяны.

Так Бел Амор женился в четвертый раз и заделался императором Карданвала. Венчанье и инаугурация происходили в шалаше у Бананового Разлива, где однажды переспал сам Нинель, первый Верховный вождь всех оборваров.

Выйдя из шалаша, Генофонда сбросила балахон и осталась в чем мать родила — нате, смотрите! Красота спасет мир!

— Матерь родная! — взвыла толпа.

Толпе оборваров опять выдали граненые стаканы, чтобы не лакали из лужи. 22158 человек упились до смерти и были захоронены слева от могилы императора, остальные утонули в Разливе, пьяные же комары в тот день, слава Богу, отсыпались.

Весь первый месяц после свадьбы был вымазан медом. Его новое Императорское Величество Бел Амор был на высоте, как в прямом, так и переносном смысле этого слова. Генофонда оказалась секс-бомбой не только с виду, а новый император — неплохим бомбардиром. Ее генетический менталитет, как какой-то прораб-трудоголик на стройке, властно требовал: «Давай-давай!», и Бел Амор трудился без устали.

Днем и ночью — «давай!» Ни свет, ни заря, а она уже тут как тут — «давай!» На столе, под столом, на окне, под окном, на люстре — давай! Подробности из приличия опускаем, Искушенный Читатель представит сам.

Прошел месяц. Бел Амор начал усыхать на глазах. Нос обострился, глаза ввалились, взгляд потух, кожа обвисла, ребра торчали. Начиналась дистрофия, его вес уже не соответствовал договорному, а это прямой убыток. Что делать? Наконец Бел Амор придумал:

— Сегодня секс в бегемочьем чемодане.

— Давай! — воскликнула Генофонда. — Но как это?

— Сейчас покажу. Залезай.

Когда Генофонда залезла в чемодан. Бел Амор быстро захлопнул крышку, защелкнул замки, проткнул кинжалом дыру, чтобы могла дышать, стянул из кошелька императрицы энную (небольшую) сумму карданвальских конвертируемых дублонов и, не разводясь в четвертый раз, первым же вечерним рейсом (путая следы — мимо Кубла комаров через Сигму Сигизмунда на Бету Бетельгейзе, потом на ближайший Угол, потом огородами до Малой Медведицы, — а там уже рукой подать) удрал на Землю. Комары Ог-го благополучно спали.

Усталая подлодка вернулась домой. Начальство взглянуло на эту селедку, прочитало краткий отчет о командировке и сказало: «Сделал дело, гуляй смело». И отправило Бел Амора в отпуск. «Отдохнешь, подумаешь, как дальше жить». Бел Амор отдыхал в Коктебеле, набирал вес, отрастил животик. Летними черно-синими ночами взбирался на Кара-Даг, смотрел в карманный телескоп, находил кривые суставы созвездия Карданвала и громко вздыхал.

Генофонда, где ты?

Где ты, Генофонда?

Зимой Бел Амору прислали повестку с приглашением зайти на таможню — «за неявку ответчик несет ответственность» — и выдали залатанный чемодан из бегемочьей кожи, в котором находился отлитый золотой натуралистический кукиш весом в 76 с половиной кг. Это был гонорар от Генофонды — с намеком и не без злорадства. Бел Амор набил чемодан грязным бельишком и засунул под кровать — пятая жена когда-нибудь постирает; а золотой кукиш, чтобы не платить дикого налога (и по настоятельному совету непосредственного начальства из 7-го Отдела), сдал в Казначейство, — за что и получил от того же начальства официальную благодарность с занесением в личное дело. Пообещали также премию и подтверждение в звании колоннеля, но деньги, понятно, куда-то замотали, а новые погоны спустили на тормозах.

Инцидент с третьим разводом был исчерпан, а о четвертой женитьбе Бел Амора никто никогда не узнал, — кроме нас с тобой, Уважаемый Читатель. Будь здоров и не кашляй!