Майкл Суэнвик - Периодическая таблица научной фантастики (51-70)

Горстка выживших завела грузовоз и использовала его груз для начала войны, длившейся пятьсот лет и приведшей в запустение треть галактики.

Пять тысяч лет спустя, сам Фримен устроил банкет в память того налета. Хотя банкетная комната была небольшой,в ней поместилась больше половины уцелевших Завоевателей. После обязательных в таких случаях речей, хозяин встал чтобы произнести тост:

— За самое ценное, что есть во вселенной. — сказал он, поднимая свой бокал с вином. — За жизнь!

Важность открытия церия конечно интересна обычному читателю, но не так сильно, как возможность взглянуть на химию, как возможность открыть окно будущее в определенные моменты истории.

Церий был впервые получен зимой 1803/4 в Весманланде (Швеция), геологом Вильгельмом Хейзингером и химиком Джоном Джейкобом Берзелиусом. Хейзингер принес Берзелиусу образец минерала из шахты его отца, и они вместе определили, что это руда ранее неизвестного элемента. Практически одновременно немецкий химик Мартин Кларпрот независимо совершил то же самое открытие. Все три человека хотели назвать элемент в честь недавно открытого астероида Церера — вполне понятно, поскольку в то время вся Европа была увлечена поиском нового, а поиск метеоров был самым модным направлением науки.

Когда Безелиус рассказал жене о своем открытии, она от переживаний упала в обморок. Переживала не она одна. Когда новость распространилась в городах по всей Швеции прошли спонтанные парады, также было в Финляндии и Норвегии. В Стокгольме этот день был объявлен выходным, а торговцы стояли на улицах просто так раздавая товары празднующим. В Париже собрались толпы разозленных горожан, вопрошающих, почему не в их стране совершили это открытие?

Название распространилось по всей Европе а затем и по всему миру. Повсюду (кроме Франции) реакция была такой же — кружащее голову чудо химии вместе с нетерпеливым ожиданием дивного нового мира, который казалось вот вот наступит. На всех шести континентах звонили церковные колокола. Занятия в школах отменили. Хейзингеру и Берзелиусу ставили статуи в тех местах, где раньше один человек из пятисот мог найти Швецию на карте.

Естественно документы, подтверждающие открытие, были отправлены в Лондонское Королевское Общество за Продвижение Химии, члены которого собрались на пышный конклав, чтобы оценить важность открытия.

Тем временем преисполненные надежд люди собирались перед зданием Королевского Общества. В течение дня перешептывались и сомневались. Ночью они также несли дежурство при свете факелов и свечей.

Наконец президент Королевского Общества появился на маленьком балкончике выходящем на Трафальгарскую площадь. Толпы людей, заполнявшие площадь, замолкли при виде плохо различимой фигуры. Помолчав секунду он поднял руки над головой и крикнул молчаливо ожидающей толпе:

— Мы открыли элемент!

Гуляли целую неделю.

Это было задолго до появления телевидения и изобретения радио. Люди тогда умели развлекать себя сами. У них было гораздо больше свободного времени.

— Празеодим с никелем в соединении PrNi5 при намагничивании становится холоднее. Это его свойство дает нам возможность приблизиться к абсолютному нулю до тысячных долей градуса. — сказала ученый-физик.

— Круто! — ответила его дочь. Это был день, когда ваш ребенок с вами на работе, а девочка никогда не видела лабораторию раньше.

— Притворимся, что ты этого не говорила. — Физик показала на машину, которая выглядела как прототип всех установок лучей смерти. — Это прибор для фокусировки магнитного резонанса. Он направляет магнитное излучение мощностью в 5,3 терагаусса на этот крошечный кусочек празеодима.

— Ух ты! А терагаусс — это сколько?

— Это… не трогай руками! Сиди там где ты сидишь, но не трогай ту холодную штуку. Если ты её тронешь, то она моментально высосет из тебя все тепло и ты расколешься вдребезги как льдинка. Именно это случилось с Грегором.

— Как ужасно!

— Ну… он был всего лишь студентом. Хотя написание отчетов по тому случаю отняло массу времени.

— Эй, посмотри. — У тебя тут мощность на этой штуке не выставлена на максимум. Что случится, если ты раскочегаришь её на полную катушку?

— Теоретически она должна опустить температуру цели ниже абсолютного нуля. Ниже точки абсолютной неподвижности атомов, в ту область где есть что-то вроде отрицательного движения атомов.

— И что тогда будет?

— Никто не знает. Некоторые предсказывают, что это породит новую, очень маленькую карманную вселенную. Другие думают, что это создаст крошечный прокол в материи пространства в котором будет другая вселенная, которая прорвется в наш мир. Обе партии примерно равны по численности, поэтому мы не осмеливаемся…

— Давай посмотрим. — сказала девочка переключая реостат вправо до упора.

— О, Боже! — Её мать метнулась к аварийному выключателю МРФ.

На короткий миг лаборатория наполнилась высоким звуком и рассеянным, непонятно откуда взявшимся светом. Призраки тысяч потенциальных миров разлетались от куска празеодима, когда он охладился ниже абсолютного нуля до температур лежащих где-то за ним.

Потом рука ученой легла на переключатель. Магнитное поле исчезло. Мир вернулся к норме.

— Ты… — Лицо матери было бледным как смерть. — Ты могла уничтожить вселенную!

— Эй, мам. Где твой дух научного поиска?

У девочки сверкали глаза. Как ученый её мама была, говоря по совести, крепким профессионалом. Дочь, напротив, была полна священного огня. Пятидесятипроцентный шанс уничтожения вселенной казался ей небольшой платой за знание того, какая из теорий верна.

Тогда она решила, что когда вырастет она обязательно повторит эксперимент и выяснит результат.

— Ты когда нибудь работал с неодимовыми магнитами? — спросил инженер-маглевитатор. Это был первый человек, который провел поезд на магнитной подушке из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, много десятилетий назад и сегодня был его последний рейс.

— Нет. — ответил репортер.

При движении на фантастических скоростях по трансконтинентальному монорельсу поезд издавала слабый рокочущий звук. Он писал историю инженера, стоящего за контроллером в последний раз.

— А можно?

Инженер рассмеялся.

— Если ты хочешь сделать это — надо надеть очки! Это очень мощная штука. Два магнита могут лететь вместе с такой силой, что они разлетятся на мелкие кусочки. Я любил играть с магнитами, когда я был ребенком. Я тогда увлекался наукой. Хотел стать космонавтом.

— И что?

— Вот поэтому я и оказался на этой работе — когда не получилось я пошел сюда, это казалось почти не хуже. Ведь неодимовые магниты все-таки заставляют поезд летать.

— Я думал, это из-за электромагнитного двигателя.

— Нет, из-за них он только начинает движение. Поезд висит над путями благодаря постоянным магнитам. Из-за скоб, смонтированных по обеим сторонам поезда мы не можем улететь. А полет нельзя ограничивать.

В этот момент они выезжали на великие равнины, на скорости восемьсот миль в час, перед ним было сто миль прямой дороги под уклон два градуса вверх. Прямая как солнечный луч, она почти неощутимо поднималась вверх.

— Эй. — неожиданно позвал инженер. — Ты хочешь посмотреть как быстро эту малышка может бегать?

— Разве это не достаточно быстро?

— Черт возьми, нет! Никто и никогда не гонял эту девочку на пределе. Никто не знает её пределов. — он утопил педаль до упора.

Когда ускорение прижало репортера к дивану, у него отвисла челюсть .

— Ты уверен, что это безопасно?

— Откуда я знаю? — отозвался старик. Он дернул за переключатель, отсоединяя локомотив от остального поезда. Они снова рванулись вперед. Репортер крепко зажмурил глаза, собирался заговорить, но не успел. — Взлетаем в конце подъема. Отстрел скоб через четыре… три… два… один… Поехали!

На самой вершине открылись магнитные зажимы. Курс мягко выровнялся. Но, оставив рельсы, локомотив продолжал двигаться прямо вперед, направляясь в атмосферу.

— Йэху! — радовался инженер. — Мы достигли первой космической скорости.

— Ты псих! — кричал репортер. — Мы все могли умереть! Зачем ты это сделал?

— Я говорил тебе, что хотел стать космонавтом. Сегодня у меня был последний шанс.

И, напевая "Fly me to the Moon", он повел локомотив на орбиту.