Олег Борисов - Мистер Данбартоншир

— Где этот ирод окаянный! Утоплю мерзавца!

Мистер Данбартоншир медитировал. С полгода тому назад заезжий лидер какой-то звериной партии забыл после банкета чемодан с прокламациями. Среди кучи глупых бумаг великий колдун нашел действительно стоящие вещи: пару журналов с непонятным названием «Делец» и брошюру про древние индийские верования.

После внимательного изучения мужская часть населения признала, что с журналами ошиблась. Это были каталоги порно-торговца со странными вкусами (мистер Данбартоншир в свои годы не увлекался ни зоофилией, ни педофилией, поэтому «Хастлер» был отдан на растерзание молодежи). А вот индийские сказки дипломированный чернокнижник потихоньку приватизировал и изучил от корки до корки. Очень уж забавные вещи там рассказывали. В своих путешествиях по Индии, колдун не встречался и с сотой долей описанных чудес. Видимо, автор книжки постигал древние легенды вместе с великими гуру, сидя на берегах Ганга и беспощадно истребляя пахучие травы и веселящие напитки.

Сегодня утром мистер Данбартоншир решил навести порядок в доме. Он поставил перед оставшимися на ходу зомби боевую задачу, строго-настрого запретил трогать любимый крест для распятия и удалился в ржавую клетку, заботливо установленную во дворе под навесом. Там, отгородившись от суетного мира, колдун воскресил из памяти одну из сложных поз для самопознания (описанную как Камасутра-69) и воспарил к ментальным высотам...

Процесс самосовершенствования был грубо прерван вопросом, заданным бесконечно трагичным голосом:

— Карлович, а Карлович, у тебя от головной боли ничего нет?

Открыв глаза, потомок шотландцев неодобрительно посмотрел на старосту деревни, мужика телом округлого, в целом положительного, и в меру сил добродушного. Осмотрев гостя сверху вниз, колдун забеспокоился и распахнул дверь клетки:

— Заходи, сосед. Ты это что, съел что-то нехорошее?

Бледный и несчастный глава деревни рухнул на крепкую скамейку и вздохнул:

— Если бы. С благоверной поспорил. Прочел в газете, что крызис закончился, и сдуру вслух обрадовался этому моменту.

— Крызис? — удивился новому ругательству колдун.

— Крызис, — обреченно подтвердил сосед. — Это когда денег нет и выпить не на что.

— Не может такого быть, — поразился мистер Данбартоншир. — Это же катастрофа! Конец света!

— Вот и я том. А моя ответила... Кстати, ты и сам сейчас услышишь, что она ответила...

В распахнутую калитку ворвалась целая делегация. Во главе нарядной колонны выступала супруга старосты, крепка и шустрая Агафья Просковна, пыля яркой зеленой юбкой и махая руками почище вертолета. Не отставая от нее ни на шаг, вслед мчалась хозяйка крошечного стада в семьдесят голов, всеми уважаемая Михайловна. Остальная масса женщин на фоне главной артиллерии выступала в роли статистов.

— Слышь, сосед, я своему сказала, что егойный крызис, это вовсе не выдумка! И вообще, я по радиоточке слышала, городские на пятьдесят лет все разворовали и теперь последнюю лавку делят!

— Окстись, Агафья! Чего там воровать-то! Сама подумай, в районо еще прошлой весной вывеску в ломбард снесли. А парик судья выкупает лишь по большим праздникам, когда надо показательно нашу нехристь засудить и отчетность повысить!

— Не гневи меня, Михайловна! Ты же знаешь, я в гневе...

Оглохнув, мистер Данбартоншир лишь распахнул рот, пытаясь хоть как-то снизить мощь акустического удара. Разглядев, что гости обосновались во дворе надолго, он вздохнул, аккуратно сотворил несколько заклинаний и отгородился волшебной прозрачной стеной от бушевавшей снаружи бури. Сквозь магических полог изредка прорывались наиболее громкие звуки и слова, но в целом в клетку вернулась благоприятная обстановка.

— Я тебе дам, крызис!.. А вот... Да... тить... — доносилось из-за звенящих прутьев.

— Давай, садись ровненько, дыши глубоко, — колдун осторожно поправил старосту на скамейке и начал массировать ему виски, возвращая соседа к жизни...

— Запомни, друг мой. У женщин всегда есть мнение. По любому вопросу. И древние земли Шотландии, моей любимой родины, ничем не отличаются от утонувших в грязи местных просторов.

— И что мне теперь, и перебивать больше нельзя?

— Конечно. Если ты не дашь высказаться, то твоя любимая супруга не сумеет безболезненно сформировать следующее мнение. Оно так и останется в глубинах ее пышногрудого организма. А если внутри застрянет не одно мнение, а целая группа по всем мировым проблемам, ее просто разорвет на части.

— Но я больше не могу! Моя голова лопнет до того, как взорвется моя благоверная!

— А для этого древние охотники на мамонта придумали проверенный веками способ! Настоянная на кедровых орехах брага, с добавлением болотных корней и мхов для крепости. По сто грамм, кивнуть любимой женщине, и мы готовы оценить ее следующую часовую речь!

— Мамонтов?! — староста ошарашено уставился на колдуна. — Что, и уже тогда?!

— А ты как думал. С чего бы наши предки уходили на охоту на неделю, или даже на месяц? Мамонты в огородах паслись, а закутанные в шкуры смелые воины брали свои копья и исчезали за горизонтом. Зато когда освоили магический процесс брожения, перестали пропадать из дому. Тут-то мамонтам и наступил конец. Копченый окорок из мамонта — отличная закуска, я тебе скажу...

Воровато достав из-под полы берестяную флягу и две крошечные рюмки, мистер Данбартоншир разлил живительную влагу и чокнулся с главой деревни:

— За плюрализм!

Занюхав рукавом, мужики повернулись к раскричавшимся бабам.

— А представляешь, если хоть на миг ее заткнуть? Хотя бы на минуту? Ее же... Это же пострашнее Хиросимы будет!

— Тост. За мир во всем мире и разоружение... Сам подумай, мы же не враги нашему району. Нельзя столько народу губить зазря!

— Точно. Пусть живут, — согласился староста и поднял рюмку.

Так в деревне наступил мир...

Мистер Данбартоншир стоял рядом с лужей и раздумывал. С раннего утра деревенский колдун собрался наведаться на почту, и по этому поводу начистил парадные штиблеты. И теперь мерзкая лужа, оккупировавшая середину улицы, превратилась в непреодолимое препятствие. Можно было протоптать дорожку в росшей сбоку крапиве, но дипломированный спецалист черной магии считал ниже своего достоинства пользоваться столь низкопробными уловками. Можно было так же вызвать торнадо для осушения лужи, создать каменный мост через водную преграду или перенести почту поближе к родному дому. К сожалению, богатство вариантов тихо таяло под жарким солнцем, а колдун так и не мог принять окончательного решения.

— Данбартоншир Карлович! — радостно заорал Митрич, до выхода на пенсию работавший бессменным пастухом. Где-то в полях он и провел всю жизнь, не обзаведясь ни семьей, ни потомством. — Сосед, посмотри, что я на почте нашел!

— На почте? — заинтересовался колдун. — А на меня там ничего не видел? Газету, или телеграмму какую?

— Не, тебе нет ничего, — отмахнулся старик, размахивая листком бумаги с другого берега лужи, — сегодня лишь мне письмо от внука пришло. Ты только послушай!

И бережно расправив бумажку, Митрич громким голосом, с расстановкой начал разбирать букву за буквой:

— «Дорогой ты мой дедушка, Лексей Леонидович! И пишу тебе письмо, поздравляю с наступающими праздниками и желаю тебе всего-всего от чистого сердца.»

— Чего?! — поразился до глубины мистер Данбартоншир. — Какой Леонидович? Или ты успел отчество поменять?! И имя заодно?

— Скажешь тоже! — возмутился потомственный пастух. — Просто замотался внук, свету белого не видит, вот и ошибся маленько. Смотри, вот штемпель наш, письмо правильно дошло. И на обороте вон, написано: дедушке... Никто не признается, говорят, не им письмо. А я как умом пораскинул, так и понял, что это внук мой! Вон, не забыл, написал!

— Внук?! — от неожиданности колдун оступился и заляпал лакированные штиблеты по самые колени. — Шоб тебя, путанник, откуда у тебя внук!

— Ну, всякое в поле бывало, — потупился Митрич, но спохватился и вновь замахал бумажкой.

— Ты не мешай, ты главное слушай!

Устроившись сбоку на травке, чтец продолжил:

— Так, дедушка, Леонидович... А! Вот! «А вчерась была мне страшная выволочка. Хозяин мой приказал посчитать, сколько будет стоить дорогу построить от сарая воеводского до окраины. Получилось как у соседей, в пятнадцать раз дешевле, чем мы обычно строим. Как хозяин мою писанину увидел, так осерчал, все в кучу сгреб и в харю тыкал»...

Старик промокнул набежавшие слезы и трубно высморкался:

— Ишь ты, в харю тычут! Ты подумай!

— «И работы с тех пор хлебной нет никакой! Все лишь на подхвате, бегом, впроголодь! А еще прихвостни хозяйские ходят, деньги за конуру на Тверской требуют, да самоходную тележку отобрать грозятся... Сил моих больше нет, хоть последний Роллекс закладывай...»