Кир Булычев - Гений из Гусляра (Рассказ)

– Да, это я.

Тут тетя растерялась и только тогда заметила, что Леша не один.

– А это что еще за самозванство? – спросила она.

– Это Вероника Павловна. Моя знакомая.

«Ах, знакомая! – подумала Вероника. – Ты у меня попляшешь! Я уже готова отдаться тебе душой и телом, а ты проводишь свободное время со знакомыми женщинами легкого поведения! Я для тебя лишь одна «знакомая»!»

Ничего этого, разумеется, не было. И слово «знакомая» не было в устах Леши оскорбительным. А выводы Вероники Павловны были ошибочными и неожиданными – такое ведь субтильное существо! Все детство читала книжки под одеялом с фонариком, а с плохими детьми не водилась. И вот Леша, сам того не замечая, попался этой девушке тогда, когда она созрела для настоящей любви, даже, скажем, страсти. А значит, и для ревности.

Вероника Павловна резким и неловким движением вывалилась из машины и с трудом удержалась за край дверцы. Но сделала вид, что движение было сознательным и гордым.

– Добро пожаловать, – сказала она тете Эльвире, будто приглашала ее войти в пылающую топку и разделить участь революционера Лазо. – Садитесь, катайтесь, место свободно!

Может показаться, что случайное слово тетки – не основание для того, чтобы разорвать зарождающееся чувство. Но Вероника Павловна не имела никакого сексуального опыта, хотя знакомые девушки неоднократно говорили ей, что все мужики сволочи. А это запоминается.

Вероника Павловна, понурившись, пошла прочь, а тетка этого не заметила, потому что была женщиной бедной, жадной и эгоистичной. Из таких женщин никогда и не получаются богатые женщины, они вечно хватают через край. А тетя Эльвира всю жизнь хватала через край.

– На бензине разоришься, – заметила тетка.

– Не разорюсь.

– Знаешь, сколько он теперь стоит?

– А мне это до лампочки, – ответил Леша. Он думал, не сделать ли машине воздушную подушку, потому что дороги в Великом Гусляре по сей день остаются посредственными. Когда-то давно, именно не доходя ста верст до Великого Гусляра, татаро-монгольские орды сказали хану Батыю: «Дальше не пойдем, однако. Все ноги коням переломаем, а сами в лужах потопнем».

Лужи тогда и в самом деле были бездонными, в одной из них когда-то скрылся град Китеж со всеми обитателями. Потом лужи немного подсохли. Экология ухудшилась, и лужи измельчали – так люди говорят. Когда костромской мещанин Иван Сусанин завел в северные леса полк поляков, как раз стояла оттепель и лужи открылись ото льда. Поляки сделали плоты из деревьев и перебрались дальше, на север. Сгинули они в районе Северного полюса, который с тех пор и именуется полюсом. Там поляки шли юзом.

– А запчасти? – спросила тетка.

– Запчасти не понадобятся.

Тут Леша заметил, что Вероники Павловны в машине нет, и спросил тетку:

– А Вероника Павловна здесь сидела?

Великие люди бывают рассеянными. Но рассеянность происходит не от недостатка ума, а от его избытка. Он настолько плотно забивает мозги талантливого человека, что изгоняет впечатления от простых вещей.

– Здесь ее не сидело, – ответила тетка. – У тебя прав нет.

Тетка разрывалась. Душевно. С одной стороны, приятно, когда дома есть автомобиль: и подбросят тебя куда надо, и перед соседями гордость поднимается.

С другой стороны, тетка боялась всего, чего надо бояться и чего бояться не следует.

– Украдут, – сказала она.

– Зачем, – удивился Леша. – Она же не ценная.

– А на вид ценная. Да, впрочем, голубчик, сейчас все воруют, что непрочно стоит. Надо на нее замок поставить. Только денег нет.

– Замок, – задумчиво повторил Леша. Но оказалось, что они приехали домой и развить эту мысль ни тетке, ни ему не удалось.

Лешенька захлопнул машину и потом оглянулся. Он только теперь сообразил, что, восстанавливая автомобиль, не подумал о ключах и запорах.

И может быть, он ушел бы домой, но, оглянувшись, увидел, что неподалеку стоит и смотрит на него молодой человек из воинственного клана Лаубазанцев. В клане были разные люди, в том числе талантливый ученый Гамлет Лаубазанц и раскаявшийся глава семьи, который держал все общественные туалеты в городе. Но встречались и темные люди.

Адика Лаубазанца недавно исключили из школы, потому что он прогулял четыре месяца подряд и отказался представить справку из поликлиники или хотя бы записку от мамы. Впрочем, мама так и не догадалась, что сын уже беспризорник. Школа его больше не привлекала, но Адик Лаубазанц часто приходил в школу, потому что влюбился в Веронику Павловну, которая была некогда его учительницей-мучительницей, без жалости и снисхождения. Вероника Павловна полагала, что любое снисхождение к ученикам в конечном счете отрицательно сказывается на их академических достижениях. В последнее время Вероника Павловна обращала излишнее внимание на Лешу Куплинга, и Адику хотелось его побить. Но он еще не решил, бить или не бить, когда увидел, что Леша вывел из сарая совершенно новую машину, пусть «Москвича», но в полном порядке. Это было неправильно и несправедливо. Конечно, Адик понимал, что через какое-то время он заработает на настоящий «Мерс», но пока у него и велосипеда не было. И вдруг сосед по двору, ничтожный и тихий, совершает сразу два преступления против Адика. Во-первых, он претендует на его любимую женщину, а во-вторых, на машину, которой у Адика нет.

Вот под взглядом этого молодого человека Леша и почувствовал, что машину придется охранять.

Поэтому он сделал что-то под щитком управления, но что – нам неизвестно.

После чего он пошел домой, а Адик – к своей подруге Эсти.

И хоть мне некогда отвлекаться от основного рассказа, придется потратить несколько минут на эту персону, потому что она будет играть некую роль в дальнейших событиях. Эсти – это сокращение. В самом деле у этой девушки нет имени, а есть только прозвище, сокращенно «СТ», а развернуто – Саблезубая Тигрица. Вот именно. Причем прозвище приклеилось к ней еще в детском возрасте, когда она пришла в Великий Гусляр из леса и сообщила нашедшим и пригревшим ее людям, что она воспитана тиграми и потому за себя не отвечает. То есть сначала семейство тигров убежало из передвижного цирка и обнаружило, прижившись в здешних лесах, что у них не будет детей. Чтобы не умереть бездетными, тигры украли девочку, причем проявили определенный гуманизм – младенца они утащили из Дома ребенка, того самого места, где матери-развратницы бросают своих детей, чтобы не искать настоящего отца. Утащив из Дома ребенка в Вологде несчастную крошку, они ее выкормили тигриным молоком, а потом научили бесстрашно охотиться на кур и глухарей. Леса за Вологдой пока еще дикие, а тигры были уссурийские, которые морозов не боятся.

Вот и вся история.

Когда девочке пришла пора идти в школу, тигры поняли, что им самим, за неграмотностью, ребенка на аттестат зрелости не вытянуть и университетского образования девочке не дать. А хотелось. И порой, долгими зимними вечерами, тигры высказывали надежды на то, как выучится их дочка и станет защищать диких животных.

Девочка, как дитя природы, придя в Гусляр, честно рассказала о своем прошлом. И ей почти никто не поверил. Даже когда она стала доказывать делом свои способности. Например, лазала на деревья, совершала прыжки и зубами перекусывала глотку свирепым собакам.

Девочка прижилась в цыганском таборе, что надолго застрял на окраинах Гусляра, и стала настолько цыганкой, что люди, желающие все на свете упростить и разложить по полочкам, уверились в том, что она и первоначально была цыганкой и врунишкой. И это было заблуждением.

Эсти попала в тот же класс, что и Адик. И училась у той же Вероники Павловны. Только у Эсти было одно качество – она училась лучше всех. Оставаясь притом совершенно неукротимым и даже злобным существом. А когда ей приходилось плохо, например, перед дракой с пятью мальчишками возле клуба речников, она обещала привести своих родителей.

Ах, вы бы видели, как хохотали над ней эти глупые подростки, как тянули к ней свои наглые лапы! А нужны-то им были только ее золотые сережки и колечки.

Двоих Эсти одолела, четверо ее скрутили, и тут Адик Лаубазанц, который случайно проходил мимо, увидел, как измываются над ребенком, кинулся в драку, и ему тоже пришлось туго.

Тогда Эсти свистнула в два пальца.

А через три минуты на кое-как освещенную площадку перед клубом, откуда все посторонние отошли, чтобы не ввязываться, прыгнули два уссурийских тигра. Не больше и не меньше.

– Только не калечить! – крикнула Эсти, увидев папу и маму.

И тогда тигры стали поспешно разбрасывать подростков во все стороны, закидывать их на деревья и окунать в канаву. И кому пришлось хуже всех? Конечно же, Адику Лаубазанцу.

И было ей тогда тринадцать лет, ростом она была невелика, кудри курчавые, черные, взгляд ожесточенный. Смелый поступок Адика она запомнила на всю жизнь. И какой бы плохой он ни был, какие бы преступления и гнусности ни совершал, она всегда найдет ему оправдание и выручит, как может, из беды. Пока суть да дело, она писала за него контрольные. Но он сдуру влюбился во взрослую тетку, Веронику Павловну, и перестал ходить в школу.