Евгений Коротких - Страшная месть

Рядом с фотографией Оксаны появляются данные: рост, вес, объем груди, и, когда зажигается красная надпись “ДЕВСТВЕННИЦА”, раздается такой рев сирены, что Басаврюк  испуганно шарахается  в  экране.

БАСАВРЮК. Что это?

ПАННОЧКА. Поздравляю! Твоя брошенная дочка, а моя двоюродная сестра - оказалась девственницей!

БАСАВРЮК (цинично). Суперзвезда и девственница?! У твоего компьютера - глюки!

ПАННОЧКА. Это у тебя, Басаврюк,  глюки! Чтоб  ты знал, сейчас в Америке очень модно быть девственницей. Многие сохраняют свою невинность до пенсии.

БАСАВРЮК. Убедительно. А  как  нам  Оксану  к  себе за-  манить?

ПАННОЧКА. Никаких проблем. Чуб напишет, что у нее нашелся отец, заодно пригласит Оксану  выступить с концертами.

БАСАВРЮК. А если она спросит: где я столько лет пропадал?

ПАННОЧКА. Скажешь, что был у террористов в плену.

БАСАВРЮК. Думаешь, поверит?

ПАННОЧКА (презрительно хмыкает). Ты что, людей не знаешь? Они всему верят.

Вакула поскальзывается, сползает с крыши, в последний момент успевает зацепиться за край крыши. Под Вакулой открытое окно на последнем этаже. Он прыгает в  окно, попадает  в  квартиру  Панночки.

ПАННОЧКА. Кто  здесь?

ВАКУЛА. Тише, тише!

Панночка вырывает из головы несколько волос, бросает их в котел. Басаврюк скрывается за фотографией Оксаны, но подглядывает. Панночка взглядом зажигает еще несколько свечей, из ведьмы она превращается в красотку, которая очень похожа на фотографию суперзвезды Оксаны. Вакула показывает знаком, чтобы Пан- ночка молчала. Прислушивается. Она с изумлением смотрит на него. Мистические предметы преображаются, теперь они выглядят как причудливые домашние вещи. Череп оказывается всего лишь пепельницей, куриная лапа - египетская чесалка для спины, старинный котел с зельем превратился в экстравагантный круглый телевизор и т.д. Книжный стеллаж полностью заставлен произведениями Гоголя; старинные издания разных  лет.                     Вакула с любопытством оглядывается, рассматривает хрустальный шар, вглядывается в старинное зеркало, где ему мерещится кто-то другой…

ПАННОЧКА (шепотом). Ты  кто?

ВАКУЛА. Хороший человек.

ПАННОЧКА (разочарованно). Хороший?

ВАКУЛА. Очень  хороший.

ПАННОЧКА (с надеждой). Ты  в  этом уверен?

ВАКУЛА. Можешь мне поверить.

ПАННОЧКА. А кто тебе хочет мошонку отстрелить?

ВАКУЛА. Очень плохие люди.

Вакула смотрит на улицу. Там телохранители Чуба сгрудились возле дома, о чем-то совещаются.  Главный телохранитель дает указание, чтобы оцепили дом. Панночка подходит к Вакуле. Смотрит из окна на телохранителей.

ПАННОЧКА. Ты президента убил?

ВАКУЛА. Холодно.

ПАННОЧКА. Банк ограбил?

ВАКУЛА. Уже теплее.

ПАННОЧКА. Ну и много наварил?

ВАКУЛА. Как тебе сказать... Хватит,  чтобы тебя угостить шампанским.

ПАННОЧКА. Ну,  что ж, давай.

ВАКУЛА. Что давай?

ПАННОЧКА. Угощай.

ВАКУЛА (растерянно). Прямо сейчас?

ПАННОЧКА (игриво). Ну,  а чего оттягивать? Ресторан  через дорогу.

ВАКУЛА (глядит в окно на телохранителей). Ты какое больше любишь? 

ПАННОЧКА. Французское, разлива тысяча восемьсот тридцать пятого года.

ВАКУЛА. А разлива тысяча восемьсот тридцать  четвертого  года  не  подойдет?

ПАННОЧКА. Не подойдет.

ВАКУЛА. Ну и где я сейчас найду это шампанское?

ПАННОЧКА. Думаю, что нигде.

ВАКУЛА. Что же делать?

ПАННОЧКА. Скажем так,  у меня осталась одна бутылочка.

Панночка задергивает шторы, зажигает еще несколько свечей, в квартире становится светлее. Подходит к бару.  Вакула вглядывается в Панночку. Она вынимает запыленную бутылку шампанского, ставит на стол бокалы.

ВАКУЛА. Я тебя уже где-то видел.

ПАННОЧКА. Я играю в музыкальном театре.

ВАКУЛА. Точно! Ты Панночка!

ПАННОЧКА. Ну,  со мной мы разобрались. А ты, значит, тот самый Вакула?

ВАКУЛА (изумленно). Точно. Откуда ты меня знаешь?

ПАННОЧКА. Потом расскажу, а пока помоги открыть  шампанское.

Она протягивает ему бутылку. Вакула с удивлением рассматривает этикетку.

ВАКУЛА. Обалдеть можно, неужели это шампанское тысяча восемьсот тридцать пятого года?  

ПАННОЧКА. Можешь не сомневаться. В 1835  году точно такое же пил Гоголь.

ВАКУЛА (показывает взглядом на стеллажи). Ты, наверно, балдеешь от Гоголя?  

ПАННОЧКА. Ты даже не представляешь себе, как я тащусь от него.

ВАКУЛА (подходит к стеллажу, вынимает книгу). В детстве я зачитывался Гоголем. Помню, как ночью прочитал повесть “Вий”. Ужас как страшно было.  До утра всякие ведьмы снились. 

ПАННОЧКА. Ну, и кого тебе было жалко: философа Хому или ведьму Панночку? Только честно?

ВАКУЛА. Конечно, философа. А за что ведьму жалеть?

ПАННОЧКА (игриво). А почему бы ведьму не  пожалеть? Она ведь тоже женщина, как я.

ВАКУЛА (игриво). Ну, если она такая же красивая, как ты… (Открывает старую книгу. Удивленно читает.) Надо же - “Вий” попался!

ПАННОЧКА. В подлунном мире не бывает случайностей.

ВАКУЛА  (разглядывает автограф на титульном листе, читает). С днем рождения, Панночка! Николай Гоголь. Тысяча восемьсот тридцать пятый год.

Вакула изумленно присвистывает, возвращает книгу в стеллаж  и  вдруг  начинает  хохотать.

ПАННОЧКА. Ты чего?

ВАКУЛА. Я вдруг вспомнил своего школьного приятеля, который собирал автографы известных писателей. У него был автограф и Хеменгуэля, и Шолохова, и Набокова, и даже Шерлока Холмса.

ПАННОЧКА. Ну,  и что?

ВАКУЛА. А то, что он сам себе книжки подписывал. Вот такое было у него хобби.

ПАННОЧКА (смеется). Значит, Гоголь не меня поздравил  с днем рожденья?

ВАКУЛА (смеется). Факт, что не тебя. И этикетку на шампанское ты тоже сама приклеила! (Начинает  открывать шампанское).

ПАННОЧКА. Ты и об этом догадался?

ВАКУЛА. Девочка, кого ты хотела разыграть? Ты даже не представляешь, кто перед тобой стоит! 

ПАННОЧКА. Интересно, кто же?

ВАКУЛА. Догадайся?

ПАННОЧКА. Я думаю, что  мелкий жулик.

ВАКУЛА. Панночка, зачем так грубо? Я прежде всего - художник.

ПАННОЧКА. Убедил. Ну, а ты представляешь, кто перед тобой стоит?

ВАКУЛА. Представляю. Передо мной стоит самая красивая спасительница в мире, которую я очень хочу поцеловать.

Вакула ставит полуоткрытое шампанское на стол, подходит к Панночке, медленно привлекает ее к себе, но в это время пробка вылетает из бутылки. Панночка испуганно отстраняется от Вакулы. Пробка долго рикошетит по различным предметам, пока не попадает (под взглядом Панночки) точно в котел-телевизор, где до сих пор светится фотография Оксаны и где из-за фотографии подсматривает Басаврюк. Когда пробка попадает в экран, Басаврюк вскрикивает. На мгновенье исчезает с экрана, тут же появляется, но  уже  с  синяком  под  глазом. Грозит кулаком Панночке. 

Вакула подходит с бокалами шампанского к котлу-телевизору,  смотрит  на  обнаженную  Оксану.

ВАКУЛА  (свистит от восхищения). Девушка моей мечты!

ПАННОЧКА. Моя двоюродная сестра из Америки.

ВАКУЛА. Шутишь?

ПАННОЧКА. Да нет.

ВАКУЛА (приглядывается). А вообще-то сходство есть.

ПАННОЧКА. Ну,  и  кто тебе больше нравится?

ВАКУЛА. Конечно, ты.  

ПАННОЧКА (насмешливо). А мне кажется, что Оксана.

ВАКУЛА. Сейчас я в этом не уверен. 

Панночка берет пульт, подмигивает недовольному Басаврюку, гасит экран котла-компютер. Вакула протягивает  Панночке  бокал  с  шампанским.

ПАННОЧКА. Так за что же мы будем пить?

ВАКУЛА. За любовь с первого взгляда.

ПАННОЧКА. За любовь до гроба.

Они чокаются, выпивают шампанское. Вакула пытается привлечь ее к себе. Она с насмешливой улыбкой отстраняется.

ПАННОЧКА. Так значит, ты художник, Вакула?

ВАКУЛА. Когда-то даже иконы рисовал.

ПАННОЧКА (насмешливо). Подделывал их под старинные и продавал иностранцам?

ВАКУЛА. Откуда ты знаешь?

ПАННОЧКА. Догадалась.

Вакула осматривается, подходит к огромному зеркалу, где лежат косметические принадлежности. Берет губную помаду, рисует на зеркале ее портрет. Панночке              явно нравится этот портрет.

ВАКУЛА. Ну,  как тебе?

ПАННОЧКА. Мило.

ВАКУЛА. У  тебя  карты  есть?

ПАННОЧКА. Найдутся.

Она достает старинные карты, подает их Вакуле. Тот присвистывает.

ВАКУЛА. Первый раз такие вижу. Гоголь случайно ими не играл?

ПАННОЧКА. С маминькой играл.