Андрей Белянин - Свирепый ландграф

– Где это? Мне нужен конь – я поеду за ней.

– Пойдем провожу. – Злобыня встал из-за стола, подхватил плащ и пояс с мечом. Оружие носилось всегда, даже в мирное время.

Итак, отложим празднества, пора ехать за Лией! По дороге вниз к конюшне мы пообнимались со старыми знакомыми. Русские ратники из дружины князя почти все были здесь, ну разве двое-трое остались в восстановленных городах. Как все-таки приятно возвратиться туда, где тебя любят и ждут. Я чувствовал внутренне родство со всеми этими людьми и понимал, что этот мир теперь столь же мой, как и я его. Средневековый быт не воспринимался анахронизмом, пища не угнетала однообразием, а действительность прямо-таки восхищала обилием приключений. Для меня. Для всех остальных это была обычная жизнь, и ничего сверхвеселого они в ней не находили.

– Вот, забирай. Твой будет. – Князь сам подвел ко мне великолепного гнедого коня, крепконогого, с крутой шеей, горящими глазами, взнузданного и оседланного.

Роскошный подарок! Мы сразу понравились друг другу. Махнув в седло, я тронул поводья. Гнедой слушался меня, как собственную маму. Через десять минут я был за крепостной стеной. Не очень далеко в чистом поле виднелась черная фигура на постаменте. При более близком знакомстве мне наконец удалось понять, почему меня не узнавали. Народ вложил в эту скульптуру все лучшее, что предполагал во мне, и щедро добавил от себя лично. На могучем бронзовом жеребце восседал плечистый бронзовый гигант! Объем мускулатуры читался даже под доспехами, лицо скрыто забралом, но знаменитая пряжка, схватывающая мой плащ, передана с редкой скрупулезностью. Собственно, все сходство на пряжке и заканчивалось… Идеальный образ спасителя и заступника населения восторгал даже меня, хотя внешне не имел к моей особе ни малейшего отношения. Вдоволь налюбовавшись на свой прототип, я узрел невдалеке маленький шалашик. Подъехал поближе, спрыгнул с коня, попытался заглянуть внутрь – ай! Из-за стенки высунулся наконечник короткого копья и заерзал в какой-нибудь ладони от моего лица.

– Лия! Ты что, вконец обалдела?! Это же я!

– Кто «я»? – мрачно поинтересовался знакомый голосок.

– Твой господин – лорд Скиминок, Ревнитель и Хранитель, Шагающий во Тьму, тринадцатый ландграф Меча Без Имени. Хватит ваньку валять, убери это дурацкое копье, еще нос мне поцарапаешь…

– Мой господин далеко, – дрогнул голос, – не травите мне душу воспоминаниями. Много тут шляется таких, кто изображает из себя ландграфа. А вот, назовите пароль!

– Екарный бабай! – вырвалось у меня.

Пароля-то я и не знал. Мы о нем вообще сроду не договаривались. Незадача…

– Милорд?! – Плетеная дверца распахнулась. Из шалашика вынырнула Лия. Худая, загорелая, с нездоровым румянцем на щеках, в потрепанном костюмчике пажа – но такая родная! Я сгреб ее в объятия, крепко прижал к груди и погладил по голове. Бедная девчонка не могла произнести ни слова, она просто тихо плакала. Порой мне кажется, что в прошлый раз я оставил в этом мире гораздо больше, чем приобрел в своем.

Такая верность, преданность и самопожертвование у нас уже не встречались.

Даже у меня комок подкатил к горлу. Я посадил ее на коня позади себя и, как в старые, добрые времена, двинулся в путь. Помнится, где-то у меня была целая усадьба, а у нее отдельный особняк с харчевней в центре города.

По дороге мы ни о чем не говорили. Золотоволосая недотрога просто вцепилась в меня как клещ, уткнувшись носом в фиолетовый плащ.

– Милорд, вы вернулись… милорд… – Больше от нее ничего нельзя было добиться.

Горожане на улицах встречали нас восторженными криками. Вскоре собралась целая толпа поклонников. Лия опомнилась, вытерла слезы и величаво кланялась на счастливые вопли народа, время от времени грозя кулачком неведомым врагам. До вечернего празднества у короля было еще часа четыре, поэтому мы разместились в доме моей спутницы. Я заставил ее принять ванну и поесть. Наконец-то, без шума и суеты, мы могли вдосталь наговориться.

– Мы вам из Локхайма звонили.

– Я так и понял. Слава Богу, король Плимутрок не все там порушил.

– Это наша Вероника докопалась. Помните, она там такую штуку нашла, вы ее еще так мудрено назвали… Компьютер! Так вот он страшно мощным оказался, но даже с ним мы ваш номер очень долго искали.

– Ты лучше расскажи, где Бульдозера потеряла?

– Бедный Жан… – Лия горестно обхватила плечи ладошками. – Пропал. Совсем пропал для мира. Если бы он ушел в монастырь – и то не так страшно. А у них он пропал. Знаете, когда они впервые начали его обрабатывать, он только смеялся… приходил ко мне в гости и смеялся. Говорил, что ну них нелепая музыка, глупая еда, нищенский вид. Потом вдруг перестал приходить. Я ждала. А когда увидела его на улице… Милорд, я чуть с ума не сошла! Наш Бульдозер в оранжевых тряпках, босой, с выбритой головой и хвостиком на затылке бьет в барабан, поддакивая всем: «Хари, хари!». Не знаю, что на меня нашло, по-моему, я пыталась его пристыдить, образумить, уговорить вернуться домой. Он смотрел на меня такими пустыми глазами! Он не узнал меня, милорд! Кто-то из них вежливо отодвигал меня в сторону, говоря о единстве и равноправии всех вер. Я одела этому типу его барабан на голову. Я была не права?

– Права, – поспешил успокоить я, мне не хотелось ее перебивать.

– У них сразу стали очень злые лица. Может быть… я не уверена, но по-моему, двое даже достали такие странные ножи. Короткое лезвие, по форме напоминающее человеческий язык.

– Что дальше? – Оставалось благодарить за то, что Лия столь же наблюдательна, сколь любопытна. Эта девчонка запоминает каждую мелочь, даже если видела лишь краем глаза. – Итак, нож напоминал зуб?

– Да, мой господин. Они замахнулись на меня. Я думала, Жан опомнится и заступится, а он отвернулся… – Бедняжка глотнула подогретого вина, расстроенная тяжелыми воспоминаниями. – Мне пришлось бежать, но они ничего не забыли. На следующую ночь я нашла у себя на подушке задушенного котенка. Что было делать? Мне бы никто не поверил, что это предупреждение от добрых, безобидных кришнаитов, никому не желающих зла. Я уехала к памятнику, поставила шалашик и молилась о вашем возвращении. Они никогда не подходят к вашей скульптуре. Не знаю почему. Там мне было спокойно.

– Ну, все, все… Не горюй, я же приехал. Выпей еще, успокойся, и ответь мне на один вопрос: когда вы с Жаном звонили мне по телефону, что собственно вы пытались мне сказать?

– Как это?! Да ведь Раюмсдаль ищет Зубы!

– Ему своих мало? – однообразно пошутил я. Лия в ответ так грохнула кубком о стол, что остатки вина залили скатерть. Любая другая хозяйка по меньшей мере ахнула бы, но наше хрупкое создание лишь грозно вперилось в меня уже нетрезвыми голубыми глазами.

– Не шутите с этим, милорд! Он ищет Зубы Ризенкампфа!

– Какую-нибудь семейную вставную челюсть, передаваемую, как реликвию, от отца к сыну, а? Имей в виду, мне это ровным счетом ничего не говорит. Я тут проездом… Обычаев не знаю, в традициях не силен, так что прояви сострадание…

– Уговорили, – серьезно кивнула она. Господи, всего с трех стаканов вина и до такой степени… хотя много ли девчушке надо? – Зубы – это… Лучше б он их и не это… Тут уж всем жарко будет! А мне и здесь не холодно… Уже приметы пошли! Стр-р-р-рашные… Он не один. За ним – сила! Сам-то Раюмсдаль что? Тьфу! Я ему сама плюнула… Было дело! Помните?

– Помню. Не отвлекайся от темы и больше не пей. Какие приметы, что они говорят?

– Прии-и-иметы?! Какие еще при-ме-ты… ну… это – о! О, это такие… умереть и не встать. А Бульдозер, Бульдозер – гад! Меня бьют, а он… – Лия неловко махнула рукой и свалила на себя тарелку с рыбой.

В общем, здесь требовался долгий перерыв. Я попросту взял ее на руки и отнес в постель. Она заснула уже по дороге, невнятно бормоча что-то очень знакомое, типа: «Вы им покажете, милорд…» Я укрыл ее одеялом и вернулся в гостиную. Потом подозвал служанку, строго наказал проследить за бедной девочкой, взял меч и отправился на званый ужин к Плимутроку. Но и туда добрался не скоро…

Чтобы попасть во дворец, мне нужно было объехать пару кварталов, пересечь рыночную площадь и широкой улицей двинуть прямо к парадному входу.

Признаться, я задержался… Просто не мог отказать себе в удовольствии совершить конную прогулку по новому Ристайлу. После достославной Битвы Пятнадцати Королей наиболее пострадавшие здания снесли. На их месте красовались новые хоромы с классическим дизайном и великолепным качеством строения. Тогда с этим было строго. Рухни что-нибудь в сданном доме – враз всю бригаду каменщиков гуськом на виселицу. Говорят, что готический стиль – это замершая музыка органа… В самое яблочко! Я с беспечно-счастливым видом разъезжал по городу, отвечая улыбкой на приветствия горожан, пока у рыночной площади не столкнулся с бандой кришнаитов. Почему с «бандой»? А как их иначе назовешь? Ладно, в общем, дело было так. Еду вперед, совершенно мирный и абсолютно безобидный, никого не трогаю, ни во что не вмешиваюсь, никуда не встреваю – милашка, одним словом. Прямо мне навстречу, лоб в лоб, чешет толпа кришнаитов, человек пятнадцать. Все в оранжевых тряпочках, с бритыми головами, бьют в барабаны и, как водится, славят Кришну. Я бы проехал мимо, но в их нестройных рядах маячила фигура, которую просто невозможно было не заметить. Жан-Батист-Клод-Шарден ле Буль де Зир, трусливый рыцарь, потомок знаменитого рода, награжденный золотыми шпорами за Ристайльскую битву, а самое главное – мой бывший оруженосец.