Анна Кувайкова - Сайтаншесская роза

«Эль, пора!» — раздался в голове приятный мужской голос, заставивший меня улыбнуться. Я люблю тебя, братишка!

Кто бы сомневался, что он ответит тем же? Да и волна тепла и нежности приятно успокоила меня, а то, признаться честно, идти на Совет я побаивалась, ибо Тиранэль — бяка, точно вам говорю!

Буквально через минуту раздался стук в дверь, возвещающий о том, что конвой за мной прибыл. Мысленно понадеявшись на то, что конвоируют меня в первый и последний раз, я бросила последний раз взгляд в зеркало, кивнула Ринь, которая безмятежно мне улыбалась, и вышла в коридор, где меня уже ждали двое эльфов из личной охраны принца.

— Прошу вас проследовать за нами, — слегка надменно произнес один из них и, круто повернувшись на каблуках, зашагал вперед по коридору, не обратив внимания на предупреждающий и недовольный взгляд второго эльфа. Высокий, атлетически сложенный эльф, обладатель темно-каштановых волос, заплетенных в простую косу, и темно-голубых глаз, виновато мне улыбнулся.

— Ничего страшного, Оланиэль, — я ободряюще улыбнулась начальнику внутренней стражи, которого знала с детства, как хорошего друга и надежного защитника. Его Дом был всегда предан нашей семье и многие века охранял правящую династию и конечно, он уже со слов Марка знал, что происходит и верил, что я настоящая. Это радовало, ибо такого врага, как Оланиэль никому не пожелаешь. Верный королевской семье, и опасный и безжалостный для врагов — таким его знали все. Друзей у него не было, насколько я знаю, а младшая сестренка постоянно болела. Нужно будет ее обязательно навестить.

Путь от Южной башни, где располагалась моя комната, до Восточного крыла занял не очень много времени, и уже скоро я входила в зал Совета, где должна была решиться моя судьба в некотором смысле.

Зал Совета представлял собой большое помещение со светлыми стенами, с огромным окном, и своеобразным каменным возвышением — помостом, на котором стоял трон с бархатным сидением и спинкой, и тремя креслами около него, в которых расположились Старейшины, собственной персоной. Напротив помоста стояли ряды кресел, уходящие вверх. Всего кресел, обитых мягкой тканью и с удобными подлокотниками, было около сотни. Дело в том, что кроме старейшин, иногда проводились собрания глав гильдий, а так же старост деревень, дабы решить какие-нибудь глобальные экономические вопросы, в подробности я не вдавалась. Проводились эти собрания примерно раз в пол года, и сидения обычно пустовали, но сейчас же некоторые из них были заняты, и кем заняты!

Латриэль, Нарейлиэль (супруга Тиранэля), еще несколько знакомых мне эльфов к которым присоединился и Оланиэль, и самое главное присутствующее здесь лицо — Киртан. Правда несколько каменное выражение его лица и элегантно-небрежная поза заставила меня почувствовать себя неуютно и понять, что он находится здесь в качестве Князя, а не друга. Это несколько огорчало, и я уже с чуть упавшим настроением, встала неподалеку от Старейшин, у окна, на помосте между помостом и рядами кресел.

Два часа. Два часа подряд меня мучили всевозможными вопросами, начиная от того, в каком платье я любила ходить, и заканчивая расположением потайных ходов. Кто жил во дворце на тот момент, какие были праздники, какие пегасы стояли в конюшне и множество других вопросов, которые просто обязана была знать Селениэль. Были и каверзные вопросы, которые задавали все, кроме Киртана. Ятугар хранил молчание, а по его лицу нельзя было ничего прочесть. Я так и не поняла, в качестве кого он присутствовал на Совете, в качестве свидетеля?

Наконец, от вопросов перешли к реальным действиям, попросив продемонстрировать мою магию. Это было легко, и через минуту я уже воспроизвела на свет шесть небольших шариков сырой магии. На просьбу же продемонстрировать вторую ипостась, ответил Марк, который до этого молчал, словно показывал Старейшинам, что он не дает мне подсказок своими словами:

— Вторую ипостась она может продемонстрировать и позже. Звериная сущность, которая больше двух столетий не знала крови, может выйти из-под контроля. Это может привести к трагическим последствиям.

— Как же тогда проверить подлинность принцессы? — вопросил Тиранэль, которому моих слов явно было недостаточно. Хрдыр, я ему что, картина что ли, чтобы мою подлинность проверять?

— Если вам недостаточно моих слов и тех проверок, что вы устроили ранее, — я позволила себе усмешку, — То есть один верный способ: наша с Маркусом связь.

— И как же вы предлагаете проверить ментальную связь между близнецами? — чуть приподнял бровь Дориэль, самый младший из Старейшин.

— Легко, — хмыкнула я, смотря ему прямо в глаза, — Как вы знаете, неделю я сидела взаперти и под охраной. Однако я знаю все, что в это время происходило с Маркусом. Я не вижу смысла расписывать все подробно, расскажу лишь про сегодняшнее утро. Совет начался на рассвете, но вы, достопочтимый Дориэль, успели до его начала переговорить с Маркусом, встретив его в портретной галерее, около портрета моей матери. Речь шла обо мне, и о том, как он собирается доказывать свою правоту. Вы непрозрачно намекнули, что Совет настроен решительно, и чтобы доказать мое настоящее имя, принцу придется пойти на крайние меры. Уходя из галереи, вы столкнулись со слугой, который подслушивал ваш разговор, и при этом он пролил на вас графин вина, «Эльфийской слезы» если я не ошибаюсь. За это вы велели его высечь.

Воцарилось гробовое молчание, заставившее меня чуть ли не фыркнуть от смеха. Да, задала я им задачку! Ничего, пускай подумают, умники, блин. Хоть бы кому в голову, кроме Марка пришло, что я тут уже больше двух часов нахожусь, причем стоя!

— Это вы могли узнать от посторонних лиц, от вашей служанки, например, — спустя пару минут произнес Тиранэль, которого я тут же отнесла в разряд злейших врагов. Да чего он такой недоверчивый-то?

— Личный разговор принца и одного из Старейшин? — подал голос Оланиэль, — Это невозможно. Я считаю, что эта девушка доказала свое право называться принцессой Селениэль. У меня нет сомнений в том, что она — настоящая.

Мои брови поползли вверх, когда все остальные поддержали начальника стражи. Молчал же только Киртан, и Тиранэль с Тайренэлем. Им и этого явно было недостаточно, судя по одинаково нахмуренным бровям. Хрдыр, может действительно перекинутся в волчицу и покусать их, тогда поверят?

Я про портрет в кабинете одного особо недоверчивого промолчала, и про другие шалости бурной юности, не хотела превращать заседание Совета в посмешище, а теперь, похоже, это же заседание придется превратить в побоище! Неужели придется устроить кровопролитие, чтобы что-то кому-то доказать? Тьфу, что за пакостные мысли? Нужно будет потом перекинуться в волчицу, и желательно где-нибудь в лесу, а то я так рано или поздно не выдержу и кого-нибудь загрызу, причем в прямом смысле этого слова.

«Кровопролитие… Эль, прости, это единственный способ отбросить все сомнения!» — мысленно передал мне Марк извинения, а так же то, что он собирался сделать. Я только мысленно вздохнула, понимая, что он прав. Крайние случаи требуют крайних мер.

Ни Старейшины, ни другие присутствующие в зале ничего не успели понять, а только лишь повернулись, когда Марк тихонько кашлянул и, дождавшись, когда взгляды присутствующих обратятся к нему, в следующую секунду резко опустил раскрытую ладонь на один из подлокотников трона. Подлокотники на концах были украшены бронзовыми фигурами пегасов, крылья которых были подняты вверх, словно они пытались взлететь, но застыли на месте, оставив крылья поднятыми в самой верхней точке, практически соприкасаясь друг с другом.

Острые крылья бронзовых фигур пробили правую ладонь Марка насквозь, но тот даже не поморщился, а лишь как-то отстраненно смотрел на всполошившихся Старейшин. Первым со своего места встал (это мягко сказано) Дориэль с взволнованным полувоплем:

— Ваше Высочество, что вы делаете?!

— Доказываю правдивость своих слов, и слов моей сестры, — спокойно ответил Марк, снимая ладонь с бронзовых крыльев. По ножкам трона на мраморный пол струилась кровь, но Марк, не обратив на это внимания, спокойно встал, — Раз вы не верите словам, значит, поверите действиям.

И вот тут-то все соизволили обратить внимание на мою скромную персону, несколько бледную и истекающую кровью. Правая ладонь, пробитая насквозь, невыносимо болела острой, режущей болью, от которой слезы наворачивались на глаза. Но упрямо сжав зубы, я вытянула вперед руку, с огромным трудом, стараясь сохранить невозмутимое лицо. Руку от кончиков пальцев и до плеча кольнуло болью, но и в этот момент я виду не подала, смотря, как медленно ко мне подходит Тиранэль. У эльфов болевой порок ниже, да и мне приходилось терпеть боль от ран посерьезней, будучи ранхаром, но сейчас мне было не столько больно, сколько обидно от того, что моим словам не верят. Да и эта, физическая боль, по сравнению с той, что мне приносят мысли о Шайтанаре — ничто.