Анна Ихсанова - Сказки о дятле, принцессе и политических играх

Он стоял на бортике фонтана, испачканный шоколадом. На дне фонтана, в ароматных шоколадных струях были видны красивые золотистые кудри и белые неподвижные руки. Стало тихо. Пол устал мне подчиняться и окончательно уехал в сторону.

Мои вещи были упакованы. Всего два небольших саквояжа, не так уж много для бывшей принцессы, не так ли? Я смотрела на слуг, суетившихся в замке. Они казались мне слишком эмоциональными и напоминали представления плохих актеров. Я понимала, что с непривычки им сложно управлять всеми чувствами, которые неожиданно вновь стали им доступны, вот они и упиваются. Все лучше, чем выражение абсолютного счастья на лице вместе с глупой мечтательной улыбкой.

— Принцесса, неужели вы не хотите остаться? — молодой король помог мне сесть в коляску. — Все будет иначе. Мы, наконец, узнаем истинное счастье. Народ веселится, хочет работать. Будем лучше всем, и вам, в том числе.

Я посмотрела на него сверху вниз. Сейчас он мне нравился гораздо больше, чем тогда, когда мы впервые встретились у конюшни.

— Нет, я уже пожила в одном «лучше для всех», больше меня не тянет, — я убрала прядь волос за ухо, нечаянно дотронувшись от шрама, что остался после мыльных пузырей.

Боли не было, остались только следы, которые тоже скоро пройдут, если верить придворному лекарю.

— Как чувствует себя ваш брат?

— Ему уже лучше, так говорят, — молодой король отвел взгляд в сторону, — но я этого не замечаю. Никто не знает, как именно его лишили эмоций. Простой народ было исцелить куда проще, возможно, потому что королева не занималась индивидуально с каждым из толпы, а мой брат удостоился этой чести.

— Все будет хорошо, — соврала я.

— Я верю, — он тоже соврал. — Приезжайте, когда найдете в себе силы, вы сможете мне помочь, вы очень умная и наблюдательная девушка, наверняка вы вспомните что-то важное.

— Возможно, — не стала отказываться я.

Мы молчали. Мне нужно было уезжать, но кучер где-то бродил, а молодому королю казалось невежливым оставлять меня в одиночестве перед дорогой.

— Неужели успел! — мне на колени приземлился дятел. — Я боялся, что не смогу с тобой попрощаться.

— Тебе было важно это сделать? — усмехнулась я. — Главный революционер хочет проститься с любимым королевским чадом перед его изгнанием?

Дятел нахохлился, видимо, ему не понравилась моя трактовка событий. Какая разница? Все равно в истории будет так, как нужно им: они же победили. По крайне мере, ближайшие пару лет.

— Зачем ты послал меня спасать брата его величества? — спросила я, дотрагиваясь до своего пернатого приятеля.

— Я надеялся сохранить его разум, — дятел пристально посмотрел мне в глаза. — Я спас тебе жизнь. Ты же не знаешь, что было бы, если бы ты осталась в своей башне.

— Кто ты? Скажи мне, только честно, неужели я не могу узнать правду сейчас, когда все позади? — моя сдержанность улетучилась, я понимала, как глупо выгляжу, пытаясь добиться правды от птицы, устроившейся на моих коленях.

Молодой король сделал шаг в сторону, хрустнув какой-то сухой веточкой. Соловей в лесу перестал насвистывать какую-то привязчивую песенку.

— Это не так важно. Важно, что у тебя есть двоюродный брат, в младенчестве чудом спасшийся от смерти. Важно, что твоя мать заключила со злом какой-то договор, желая создать идеальный мир. Важно, что договор был нарушен, и все пошло совсем не так, как ею задумывалось. Важно, что сейчас все может наладиться. Важно, что тебе нужно будет вернуться с нормальными мыслями и нормальным восприятием мира, потому что твоему двоюродному брату необходима твоя помощь, — горячо перечислял дятел.

— Ты-то здесь при чем? — тихо спросила я.

— Я? — недоверчиво переспросил мой собеседник. — Я ни при чем. Я просто дятел. Помнишь, мы как-то говорили об этом?

— Я тебя ненавижу, — тихо сказала я, смахивая птицу со своих колен.

— Единственная адекватная эмоция после всего произошедшего кошмара, — усмехнулся дятел, перелетая на плечо к молодому королю.

Пришел кучер. Мы с молодым королем переглянулись, не зная, как прощаться. Он кивнул мне, я помахала ему рукой в коричневой кожаной перчатке.

Коляска резко тронулась с места.

— Куда вас везти, принцесса? — спросил меня кучер, сдерживая лошадь.

— Не знаю, — пожала плечами я. — Поедемте пока вперед, а дальше — как получится.

Было позднее утро, пахло свежестью, травами и прелыми листьями. Я несколько раз вдохнула этот воздух, пытаясь прочувствовать его каждой клеточкой своего тела. Мне казалось, что сейчас меняется все: птицы поют новые песни, растения выпускают другие листочки, пауки плетут иную паутинку… В тишине леса я услышала знакомую дробь дятла. Должно же что-то оставаться неизменным? Я улыбнулась. Возможно, за это…

— Принцесса, а вы были в горах? — прервал мои мысли кучер.

— Нет.

— А давайте сделаем крюк? Вы же все равно никуда не торопитесь.

А почему бы и нет? Я же должна вернуться в замок, повидав как можно больше, разве не так?

Кучер щелкнул кнутом, и мы поехали быстрее, отклоняясь от намеченного пути. А я прислушивалась к цокоту копыт лошади, новым песням птиц и выученной наизусть дроби дятла.

Либо я что-то не понимаю, либо когда нормальные люди наслаждаются утренними завтраками в кафе, они имеют в виду не круглосуточное заведение сомнительного типа в половине шестого утра. Я неаристократично потерла закрытые глаза кулаками — в детстве так было легче проснуться.

— Я свободен! — объявил работник корчмы, вскидывая руку передо мной и мило улыбаясь. — Что желаете?

— Не знаю, — пожала плечами я, пытаясь прочитать, какой ассортимент перечислен на табличках позади юноши. — Пожалуй, кофе.

— Может быть, еще и пирог с тыквой? Это наше новое изобретение: тыква, котлета, листик салата, пять видов соуса — и это все в замечательном хрустящем тесте, сверху посыпанном зернышками кунжута.

— Звучит соблазнительно, — соврала я. — Но сегодня ограничусь кофе. Без молока и без сахара.

— Спасибо за заказ, заходите еще, — юноша дежурно улыбнулся, ставя точку в нашем коротком разговоре.

Я где-то читала, что улыбка была обязательным условием работы в подобных корчмах (я не помнила названия точно, но начальная буква «М» отчего-то всплывала в моей памяти), также как нелепое движение рукой вверх и странная иноземная одежда. Владелец этих заведений был родом из страны индейцев, хотя и имел фамилию любителей волынок и чертополоха, одним словом, он казался чужд наших традиций.

Два года моего изгнания, на мой взгляд, только пошли мне на пользу. Никто не подтверждал моих слов, равно как и не опровергал их, возможно, потому что кроме кучера я ни с кем толком и не общалась.

Дятел — исключение. С ним мы пересекались достаточно часто и, как правило, неожиданно для меня.

Впервые я услышала, как дятел выбивает знакомую мне дробь в одном из высокогорных аулов.

Отлично помню, как стояла у развалин старой крепости и не верила, что на сучке старого кривого дуба сидит он. Второй раз я заметила его спустя пять недель — дятел врезался в меня во время конной прогулки. После той встречи у меня безумно болело правое плечо, а у него, вероятно, — весь он, но, будучи джентльменом, дятел не стал жаловаться. Прошло полтора месяца, и мой пернатый товарищ опустился рядом со мной, в то время, когда я сидела на волнорезе и смотрела на волны моря во время шторма. Мы молча просидели почти сутки. С тех пор я перестала удивляться его неожиданным появлениям: он узнавал мой маршрут куда раньше, чем я его придумывала.

Я посмотрела на улицу сквозь матовое стекло: люди на городских окраинах едва разбрелись по домам и укладывались спать. В корчме было пусто. Лишь небольшая компания за соседнем столиком отмечала чей-то день рождения, да какой-то растрепанный юноша в очках сидел за крайним столиком, всматриваясь в хрустальный шар (в корчмах этого владельца был бесплатный выход в астрал).

— Нормальные люди заказывают здесь пиво или, в крайнем случае, квас, принцесса, — на мой стол приземлился дятел и смешно расправил крылья, чтобы устоять на поверхности стола, не завалившись вперед.

Он был единственным, кто продолжал обращаться ко мне так, как того требовал титул. Остальные мялись, терялись, отводили взгляд и предпочитали более душевное «никак».

— И пирожок с тыквой, — подсказала я.

— Если ты начнешь заказывать здесь пирожки, я перестану с тобой общаться, — серьезно сказал дятел и лапой пододвинул к себе мой кофе.

Я ловко притянула чашку обратно к себе. Дятел смешно фыркнул. Мне нравилось смотреть, как он злится. В эти мгновения он напоминал помпошку с глазами и клювом.

— Для чего ты назначил мне встречу? — спросила я, с деланным смаком отпивая паршивый кофе.