Александр - Три глаза и шесть рук

Однако сюрпризец! Это я, выходит, чуть ли не сумасшедший?! А что же они, чего получше не нашли? И почему сейчас я в себе никаких отклонений не замечаю? Может я, конечно, где-то и ошибаюсь, но на мой взгляд, со мной все в порядке. Или сумасшествие стерлось вместе с памятью? Да нет, не может быть...

Нет, ну ё-моё! Что же это делается?! Взяли невинного человека, прикончили… что-то я сомневаюсь, что они мои мозги по почте заказали, скорее уж просто взяли кого-то, кто под руку подвернулся… да вот хоть охранника какого-нибудь, им такими и положено быть – крепкими, здоровыми, флегматичными... хотя, конечно, лунатизм и все такое...

Но ладно бы просто прикончили, так ведь еще и запихали после смерти в тело своего драгоценного биооружия! Слово-то какое… нет бы просто – монстр. Монстр Франкенштейна, вот кто я такой… В баке родился. Папа мой – докторский скальпель, а мама – трубка с раствором…

Глава 2

Само собой разумеется, что биологические эксперименты не несут никакой опасности ни самому исследователю, ни тем, кто его окружает.

Генри Джекил

Ладно, нервы у меня крепкие, выдержу. В конце концов, в моем положении есть и светлые стороны. Подумаешь, монстр, зато с крыльями!

Успокоившись на этой мысли, я методично и скрупулезно исследовал эту дурацкую лабораторию, ставшую для меня родильной палатой. Работать сразу шестью руками было немного непривычно, но я быстро освоился. К хорошему легко привыкаешь, и, надо признать, шесть рук куда удобнее двух. А эти когти! Никаких инструментов не надо, отлично заменяют все, что угодно – от отвертки до кусачек.

В помещении имелось несколько шкафов различного размера, но, увы, ничего интересного я в них не отыскал. Всякие банки-склянки, ножи-скальпели, и тому подобный никчемный мусор. Один был до отказа заполнен всяческого рода бумагами, в которых уважаемые профессора подробно описывали процесс создания меня и моих предшественников. Правда, продолжались эти записи только до 1996 года. Скорее всего, именно тогда они окончательно перешли на компьютер. Жаль, что он разбит, там-то уж наверняка бы отыскалась какая-то информацию о моем доноре… В смысле, о том несчастном, который одолжил мне свой мозг. Жаль его, кем бы он ни был… А вот интересно: я – это он и есть, или все-таки я – пятая модель проекта «ЯЦХЕН», а тот неизвестный не имеет ко мне никакого отношения? То, что у меня его память… ну, какая-то ее часть… еще ничего не означает – мало ли у кого чья память? Ладно, с этим мы разберемся. Для начала следует узнать, кем он был. А то если депутат – это одно, а если уголовник – совсем другое.

Итак, с лабораторией мы покончили, и есть хочется все сильнее, так что, пожалуй, самое время эту лабораторию покинуть. Тем более, что надоела она мне уже хуже горькой редьки… Хорошо еще, что процарапываться сквозь дверь не пришлось, хватило отодвинуть задвижку.

Ух! Ну и коридорище! Километра, может, и нет, но уж половинка – точно. Мой личный роддом в самом конце, на отшибе. Помнили, видать, мудрецы занюханные, каких делов может натворить проект… а, ладно, просто Яцхен. Имечко так себе, но пока что сойдет. Надо же себя как-то называть?

Та-ак, а это еще что такое? Еще один труп. Стоит себе возле стенки, словно так и надо, но явно мертв. А почему тогда не падает? У как! Это кто ж его, бедолагу, ломиком к стене прибил?! Да как глубоко ломик-то загнали – из груди доктора только самый кончик виднеется! По всему видать – тот же самый маньяк, что доктора Стеклова оприходовал. Почему-то мне все сильнее кажется, что живых я на базе «Уран» не отыщу…

А тебя-то как зовут, болезный? Карточка на груди имеется, но уж больно его кровищей забрызгало… Вот ведь! Точно бы стошнило, кабы не мои нервы! Фамилия заканчивается на «тин», но это мне ничего не говорит. По крайней мере, этот не доктор – ассистент всего лишь.

Через пару минут я напоролся на очередного мертвеца. Этот, похоже, перед смертью пытался куда-то ползти – по позе видно. Но уж больно зверски его прикончили – брюхо распороли и кишки вытащили. Интересоваться фамилией уже не хочется.

Хм-м, забавная штука получается… Что же выходит, весь персонал базы действительно мертв? Получается, что я здесь один? Но в таком случае, рано или поздно сюда непременно кто-то должен явиться – какой бы секретной база ни была, но ведь кто-то о ней все-таки должен быть в курсе, и кто-то, без сомнения, поддерживает с ней связь. А что, интересно, подумают спасатели, найдя большую гору трупов, а рядом с ней гордого меня? Тут и без гадалки нетрудно ответить – меня же и запишут в главные подозреваемые. А из-за моих… необычных внешних данных меня, скорее всего, не станут арестовывать и отправлять на допрос с последующим следствием и судом присяжных. Тут же и расстреляют. Природная броня – штука хорошая, да только вряд ли у парней, что прилетят инспектировать эту базу, не окажется приличного оружия. А против хорошего автомата вряд ли защитит даже эта скорлупа… Шарахнут разок в башку, и полетела душа в рай… во второй раз.

А жить хочется. Я слишком молод, чтобы умирать, мне всего несколько часов от роду. Значит, следует по быстрому исследовать эту базу, найти все, что касается моей личности, и сматываться подобру-поздорову. Ну их всех с этими дурацкими экспериментами! Устроили тут остров доктора Моро, а я расхлебывай!

Хорошо бы еще, конечно, попытаться выяснить, что за чертовщина здесь произошла. Тип, который смог истребить такую толпу народу… хм-м, а с чего я, собственно, взял, что он был один? В общем, от такого типа или типов добра ждать тоже не приходится. Совсем не факт, что закончив со своим, без сомнения, тоже чем-то оправданным делом, он отправился домой, пить пиво и смотреть футбол.

Следующие несколько минут я осматривал ближайшие лаборатории. Большинство дверей были открыты, а то и распахнуты настежь, но встречались и запертые. Пришлось поработать когтями, и, надо признать, они проявили себя с самой лучшей стороны. Достаточно было провести одной из рук по замку, и он печально падал на пол.

Впрочем, внутри я не нашел ничего интересного. Всяческие приборы, бумаги с бессмысленным (для меня) текстом, минимум мебели. И, конечно, трупы. Их было много, все они приняли смерть по-разному, но неизменно – предельно зверским способом. Особенно мне запомнился один пожилой профессор, которому вырвали позвоночник и обвязали вокруг его же шеи. Отвратительно.

По крайней мере, голод я утолил. Нет, я не стал грызть мертвецов, до этого, к счастью, не дошло. В одной из лабораторий я отыскал небольшой холодильник, а в нем некоторое количество продуктов. Оказывается, я очень прожорливый, а по весу и не скажешь! Все, что там было, я съел, и по-прежнему голоден. Остались только мороженые пельмени в упаковке – почему-то они вызвали у меня сильное отвращение. Может быть, я их ненавидел, когда был человеком, а может быть, яцхенам они строго противопоказаны. Не берусь судить.

Но все остальное я съел – от бутербродов с любительской колбасой до лапши быстрого приготовления. Варить мне ее было не в чем, так что пришлось проглотить как есть. В процессе еды я сделал еще одно открытие насчет себя – чувства вкуса у меня тоже нет. Если бы я закрыл глаза, то и вовсе не понял бы, что ем – хрустит что-то на зубах, а что именно – непонятно. Конечно, этих ученых можно понять – чувство вкуса мне в работе уж точно не пригодится, а значит и нечего меня баловать. Но ведь обидно! Лишили еще одного удовольствия…

Из чувства противоречия я съел и пельмени. Раз уж мне все равно, что поглощать, так пусть и они тоже пойдут в общий котел. Пришлось, правда, закрыть глаза – видеть я их по-прежнему не мог. Никаких неприятных ощущений не последовало. Кстати, глаза мне пришлось закрывать руками – век для меня тоже не предусмотрели. От пыли глаза защищены, и ладно, а на мои удобства им всем начхать. Хорошо еще, что рук целых шесть…

Набивая свой желудок, я время от времени посматривал на очередные трупы, найденные в этой комнате. Один из них, совсем молодой парень, выглядел так, как будто его долго массажировали морковной теркой. Пожилая дама, лежащая поблизости, напоминала Гуимплена – рот разрезан почти до позвоночника. Ничего – аппетит не испортили.

В следующей лаборатории я нашел еще один бак, похожий на мой собственный. Только чуть поменьше, и не такой грязный. Что интересно, он был аккуратно открыт, а рядом стояла небольшая лесенка. А на лесенке висел очередной труп – ему кто-то разбил голову об этот же бак. Присмотревшись, я понял, что сделать такое можно было только сверху. Следовательно, неизвестный убийца как раз из этого бака и вылез.

Я хотел поподробнее изучить эту «родильную палату», но мой сверхчувствительный слух неожиданно засек слабый звук, доносящийся из соседней палаты. Стон. Человеческий стон. Конечно я тут же все бросил и понесся к неожиданно обнаружившейся живой душе.