Сергей Бушов - Белка

Пахотнюк распахнул ворота и, нахмурясь, уставился на то, как две собаки с рычанием пытаются отнять друг у друга человеческую руку.

Из кирпичной будки на огороженной территории появился высокий худой человек в кожаном фартуке.

- Шарики, не деритесь, я ещё сейчас принесу, - внезапно заметив Пахотнюка, человек побледнел и опустил взгляд.

- Чем занимаешься, Карл? – поинтересовался Глава, насупив брови.

- Собак кормлю, - ответил Карл, вытирая руки о рубаху. - Худые совсем собаки, на шашлык хочу продать.

- А чем кормишь?

- Да тут мужиков привозили бесхозных, куда их ещё девать? Протухнут зря, да и всё.

- Хороший ты человек, Карл, - сказал Пахотнюк, развернулся и зашагал к выходу. - И собачки хорошие, - добавил он уже тихо.

Выйдя за ворота, Пахотнюк не пошёл к машине, а повернул направо и зашагал вдоль дороги пешком. Лицо его, вначале бледное, всё больше и больше краснело. Остальные пассажиры повозки присоединились к нему, всем видом изображая замешательство. Пахотнюк быстрой походкой двигался к своей цели, которую он видел, а другие, кажется, нет. Наконец он остановился около какой-то бумажки, лежащей в траве, ткнул в неё пальцем, весь красный от злости, и спросил:

- Что сие значит?

- Бумажка, - весело отозвался Рябинкин. - Рецепт, что ли, какой…

- Это мусор. На территории лечебницы за мусор кто отвечает?

- Так-ить понятно хто, начальник лечебницы.

- Ну, ща я ему устрою… - Пахотнюк достал из кармана огромный мобильный телефон, покрутил ручку и прокричал в микрофон: - Барышня! Барышня! Соедините меня с лечебницей. Как – кто говорит? Я говорю!! – Он закрыл трубку рукой и, обращаясь к остальным, прошипел: - Чёрт знает что, - после чего продолжил в трубку: - С начальником соедините. Что? Что значит – занят? А я тут просто так, что ли, прохлаждаюсь? Ну, скажите тогда ему, что завтра рано утром я его жду у себя в кабинете. И пущай готовится мне ответ держать по всей строгости!

Он убрал телефон и с красной рожей зашагал к машине, выкрикивая:

- Совсем распоясались! Видите ли, он больного режет…

- Безобразие, - поддакнул Рябинкин, бросая в кусты окончательно опустошённую бутылку.

- Куда теперича поедем?- спросил Михеич, уже успевший забраться на козлы.

- В клуб. А то ещё начнут банкет без нас, я их знаю…

- А в Вертлявку не надо? – уточнил Рябинкин. - Там, говорят, какую-то новую лавку открыли…

- Не поедем, - сказал Пахотнюк, усаживаясь на место. – А то этот наш кучер опять с моста, не ровен час, загремит.

- Помилуйте, барин, это и было-то всего раз, - возмущённо возразил Михеич.

- Зато я надолго запомнил. Всё, трогай!

- Тпру! – раздалось снова, и джип пополз прочь от забора морга, где мрачный Карл Мюллер что-то жевал, прислонившись к прутьям ворот, и запивал водкой из жестяной фляжки.

IV

Уж на что-что, а на пиршества власть Поселения денег никогда не жалела. Иметь на банкете плохой выбор закусок или недостаточное количество выпивки считалось не только неприличным, но даже, можно сказать, преступным. Сейчас же, ко всему прочему, год был предвыборный, из чего проистекала необходимость чем-то произвести на народ впечатление. Не зря на банкет были приглашены представители народа – лучшие доярки, учителя, трактористы. Присутствовали и те, кто в Поселении считался интеллигенцией – журналисты местной многотиражки, солисты самодеятельности и киномеханик Филимон. Само собой, не были забыты и люди, от которых зависела жизнь района – чиновники, землевладельцы, промышленники, высокие военные и полицейские чины. Также присутствовали те самые нарядные девицы и парни, которые приветствовали Главу во время следования кортежа по городу – бесплатная выпивка была неплохой компенсацией за трёхчасовое стояние вдоль дороги в дурацком наряде без возможности поесть или сходить по нужде.

А стол был поистине великолепен. Откуда только не были привезены все эти яства, закуски и лакомства... Конечно, основу составляли продукты простые, привычные, местного производства: картошка варёная, жареная, фри, в мундире, пюре и запечённая, морковь сырая, тушёная, припущенная в сметанном соусе, капуста белокочанная и цветная, репа пареная двадцати трех сортов, брюква, свёкла, турнепс, редиска, весенние побеги хвоща, салат зелёный, петрушка, сельдерей, чеснок и лук в разных ипостасях: жареный в масле, маринованный колечками, репчатый и зелёный, огурцы, откалиброванные по размерам от малюсеньких до огромных, солёные, в маринаде и просто так, нарезанные длинными ломтиками, помидоры зелёные в уксусе и красные в кислом соусе, клубника свежая и в варенье, черешня, голубика, малина, мёд гречишный, клеверный, горный и искусственный, грибочки ста двадцати наименований, начиная от опят и кончая белыми, хлеб золотистый белый и ароматный ржаной, рогалики и булки с маком, ром-бабы и эклеры, миндальные пирожные и торты с кремом. Из всяческих продуктов в различных комбинациях намешаны были салаты: оливье, «Столичный», «Юбилейный», «Мимоза», «Нежность», «Цезарь» и «Антицезарь», греческий, критский и кипрский, из крабовых палочек, из раковых шеек, лососёвый, витаминный, морковный с сыром, калорийный, ореховый, салат из языков с вёшенками, из помидоров с кабачками, из свёклы со щавелем и одуванчиками, из огурцов с лимоном и макаронами и так далее…

Но если бы подавали только это, стол не произвел бы должного впечатления, и потому в огромном количестве присутствовала пища экзотическая, со всех концов света: суши и сашими из Японии, фондю и лягушачьи лапки в кляре из Франции, разнообразная паста и пицца из Италии, обезьяньи мозги из Китая, маринованный рыбий мех с Аляски, купаты из Белоруссии, слоновий помёт с перцем из Индии, ароматная сушёная человечинка из Новой Зеландии, акульи брюшки с островов Тихого океана, щупальца кальмаров, медвежьи лапы, варёные в вине, дикобразы в собственном соку, паштет из ушей кенгуру, кора секвойи в овечьем молоке и прочая, и прочая, и прочая… Центральное место в зале было отведено специальному мраморному помосту, на котором возлежал огромный жареный бегемот, фаршированный цыплятами.

Напитки также радовали своим ассортиментом – здесь были различные компоты, морсы, газированные воды, соки берёзовый, апельсиновый, грейпфрутовый, фейхоа и яблочный, пиво различных марок: светлое, тёмное, белое, крепкое и зелёное, вина французские, молдавские, грузинские, калифорнийские, итальянские, испанские и греческие, виски, джин, ром, текила, коньяк, кальвадос, саке, шампанское, ликёры, наливки, коктейли.

Но самое главное, что всегда производило впечатление на присутствующих – это огромное количество водки отличного качества и всевозможных сортов. Поговаривали, что всего на том памятном банкете присутствовало семьсот шестьдесят одно наименование крепких напитков, большинство из оных же, разумеется, составляла водка: анисовая, жень-шеневая, пшеничная, клюквенная, можжевеловая, лимонная, перцовая, хлебная, барбарисовая, кедровая, ржаная, хреновая, берёзовая, черносмородиновая, мандариновая и так далее. Впрочем, наибольшей народной любовью пользовалась обычная русская водка, без добавок, ни на чём не настоянная, чистая, «беленькая», каковая от разных производителей также имелась в чрезвычайном разнообразии. Да и что толку перечислять сорта, если, выпив несколько первых рюмок, гости уже переставали чувствовать, что именно они пьют, и лишь в одном можно было не сомневаться – банкет закончится только тогда, когда водка будет выпита ВСЯ.

Глава, как и полагается, сидевший во главе стола, поднялся и привлёк внимание собравшихся, звонко постучав ножом по хрустальной рюмке.

- Господа! – начал Пахотнюк. - Понимаю ваше всепоглощающее нетерпение, но позволю себе сказать пару вступительных слов по поводу тоста. Глядя на этот замечательный стол, сразу понимаешь: трудные нам с вами достались времена. Трудные, но благодатные. Вот ещё какую-нибудь пару веков назад что здесь было? Да то же самое, что и нынче, уж поверьте моему опыту. Но мы наши традиции углубили и укрепили. И где, посмотрите, сейчас все эти густотёртые злопыхатели? – На сих словах Пахотнюк сделал свирепое лицо и потряс в воздухе красным волосатым кулаком. - Ползают в сторонке и завидуют, да так, что их почти что и не слышно. А мы вот стоим в полный рост и потихоньку процветаем. Ещё много слов хороших сегодня скажут и про наш край, и про наши проблемы. Но наш уезд – он всех уездов уезд, не побоюсь этого слова. И чтобы водка напрасно не выдыхалась, предлагаю простой и красивый тост – за преемственность!

Егор Тимофеевич залпом опрокинул в себя рюмку, крякнул, занюхал рукавом, и тут же грузно опустился на место, засунув в рот несколько перьев зелёного лука, подвернувшихся под руку.

Рябинкин, сидевший непосредственно слева от Главы, незамедлительно наклонился к уху Пахотнюка и зашептал:

- Это вы, Егор Тимофеич, в каком же смысле про преемственность сказали? Али на покой собираетесь?