Борис Штерн - Бесы, или В погоне за бессмертием

Что с того, что Бел Амор так и не стал поэтом? Удивительна не его судьба — удивительны нравы дикарской эпохи разделения разумных организмов на талантливых и бесталанных, эры спекуляции на человеческих способностях. Все ли помнят иллюстрации в школьном учебнике истории? Первый бунт, сожжение Бесталанной Биржи, первых повязанных ишаков, Глухого Черта за рулем такси. Некоторые двоечники полагают, что наша Счастливая Эпоха в чем-то даже обязана случайному таксисту, вздумавшему проехать после полудня 15-го линюля Очередного Года по Бесталанному Кварталу. Это не так. Такси вообще не понадобилось. То есть тачка понадобилась только для того, чтобы завернуть за угол, выехать из оцепления сбегавшихся со всех сторон вооруженных до зубов ишаков и немного иопетлять по кварталам, сбивая с толку возможную погоню.

Уже гремели выстрелы, орали матюгальники, крушились витрины — короче, доносились звуки, сопутствующие восстановлению порядка. Вонюче горела Бесталанная Биржа с анкетами бесов. Глухой Черт остановил такси у какой-то загаженной мусором подворотни, вытащил за шиворот ничего не понимающего Бел Амора, а тачку на полной скорости отправил вдоль квартала на произвол судьбы — пусть преследуют.

В подворотне Глухой Черт знаками объяснил:

«Снимай кассирский значок».

— Зачем? — удивился Бел Амор.

Глухой Черт содрал с него значок, а портфель кассира, набитый талонами, швырнул в мусорник и присыпал хламом.

В подворотню, на бегу придерживая фуражку, заглянул патрульный ишак, но тихие бесы у мусорного бака его не заинтересовали. Он помчался туда, где гремели главные события.

Глухой Черт тут же подпалил своей газеткой мусорный бак с портфелем и потащил Бел Амора в глубину двора, к черному ходу на чердак.

— Мне нужно в подземку, — напомнил Бел Амор, жестикулируя. — В аэропорт! На космодром!

«Посмотри на себя! Тебя на первой же станции загребут, — объяснил Глухой Черт. — Кассира сейчас освободят, он нас запомнил и сразу выдаст. Патрульный ишак тоже нас засек. Сейчас сбегутся… А теперь — гляди!»

Глухой Черт разгреб мусор в углу чердака… и Бел Амор впервые в жизни увидел в натуре два штурмовых космических скафандра! О такой вещи может мечтать далеКо не каждый ишак, а только высокопоставленный!

— Да ты не такой глухой, каким прикидываешься! — удивился Бел Амор.

«Надевай! — ухмыльнулся Глухой Черт. — Натягивай!»

Затем гудением «У-у-у!» и вертикальным движением руки Глухой Черт изобразил старт с чердака в космическое Подпространство.

— А там что делать?

«Перехватим „Вечерний экспресс“. Он выйдет по расписанию и подберет нас. Везде свои дьяволы… — подмигнул Глухой Черт, привычно влезая в скафандр.

— Шевелись! Застегнись! С управлением разберешься, тут просто: включил — выключил. Выбираемся на крышу через слуховое окно. И сразу в облака. Не отставай».

Глухой Черт осторожно выглянул. Внизу, во дворе, уже крутился подозрительный ишак.

Стартовали с крыши сразу на второй подкосмической скорости; Бел Амору с непривычки чуть ноги не оторвало. Наверное, из бесрайона этот старт никто не заметил — иначе тут же вызвали бы ишаков-перехватчиков в таких же штурмовках.

Через несколько секунд вошли в облака. Нет, их не заметили…

А впрочем… Нет, никому в голову не могло прийти, что бесы разгуливают в подкосмосе в штурмовых скафандрах. А впрочем…

Вышли на орбиту, затаились в тени ржавого заброшенного ретрансляционного спутника и стали дожидаться «Вечернего экспресса». Глухой Черт потребовал особого внимания и принялся объяснять какие-то совсем уж абстрактные вещи: он ткнул пальцем в Бел Амора, принял вдохновенную позу задумчивости (рука на челе, глаза прикрыты), потом похлопал себя по карманам и почесал большой и указательный пальцы. Бел Амор поднатужился и сообразил: «Когда получишь талант поэта, придется отдавать долги».

— Кому и сколько я должен?

«Долги обществу, балда! Пуф-пуф! Бах-ба-бах! Оружие! С оружием в руках!»

— Стрелять не умею.

«Врешь! — беззвучно кричал Глухой Черт. — Я за тобой давно наблюдаю! Чуть тебя не прирезал, подумал, что ты стукач. А ты концы рифмуешь! Нам такие нужны! За свободу бесов с оружием в руках!»

— Я к политике никакого отношения, — выпутывался Бел Амор из новой халепы (стукачом он не стал, но и быть патриотом не хотелось; вообще, не хотелось ни во что ввязываться).

«Ладно, будешь действовать словом, — великодушно порешил Глухой Черт. — Ля-ля!.. За свободное Подпространство! Нам такие даже больше нужны».

Приближался «Вечерний экспресс». Глухой Черт мигнул красным фонариком. Далеко в стороне промчался патрульный катер… Нет, не за ними. За ними, кажется, никто не гонится.

Космодром, конечно, уже оцеплен, а их приметы разосланы, но никому не приходит в голову искать их здесь, на орбите.

Шмонают там, внизу на дорогах, такси, автобусы и подземку…

Кто он, этот Глухой Черт? Кто он такой, если хранит на чердаке в бесквартале штурмовые ишачьи скафандры и запросто останавливает «Вечерний экспресс», идущий к Ядру Системы?

«Вечерний экспресс» (немытая коробка, доживающая свои дни на силовых ухабах этой бесталанной провинции) притормозил, и Бел Амор с Глухим Чертом вскочили в заранее приоткрытый шлюз. Их встретила смазливая стюардесса в элегантном дамском скафандре и провела в служебный салон вне видимости пассажиров. Там она прибрала их доспехи и сняла скафандрик, оставшись в одном кружевном белье (в таком виде и разгуливала по салонам). Бел Амор тут же по уши влюбился в нее, а Глухой Черт подмигнул и ободряюще воспроизвел тот неприличный жест, из-за которого пострадал сегодня биржевой кассир.

— Руки держим при себе, договорились? — сказала Матильда (это имя было вышито на карманчике скафандра). — Это вы в лотерею талант выиграли? Значит, будете всю жизнь рифмовать?.. Скука… Но тоже занятие. Сейчас нас поздравит командир. Экипаж знает, что вы мой жених. Да, да, жених, у тебя плохой слух? Раз в сезон каждый член экипажа имеет право провезти в «Экспрессе» одного родственника. Жених — это что-то вроде родственника, верно? Наш командир, хотя и не питает любви к бесам, но без предрассудков. Сочувствует. Он направляется к нам. Улыбайся. Не вздумай волочиться за мной по-настоящему… Я сама скажу, когда захочу…

Командир поздравил жениха и невесту. Бел Амору даже говорить не пришлось. Он, командир, счастлив познакомиться с поэтом, или, во всяком случае, с бесом, собирающимся поэтом стать. Система оскудела поэтами, вы не находите?

Нет, рифмуют, конечно… «Грозы-стервозы…» Да что толку?

Немудрено, с тех пор как началась эта гонка за бессмертием, все как будто оглохли и онемели. Живого слова не услышишь, кроме мата. Он, командир, сделает все, от него зависящее…

А это кто с вами? Брачный свидетель? Один из тех, кто оглох и онемел?..

Когда словоохотливый командир удалился, Матильда принесла жениху и свидетелю скромный звездолетный ужин — чай с пирожками. Они ели сегодня впервые.

— Теперь ты — наш! — объяснила Матильда, поправляя опавшую бретельку лифчика. — А ты ничего, скромный. Не сердись. Я б тебе отдалась, но сейчас не время. Потом, ладно? Твой спутник — командир боевой подпольной организации бесов. Законсервирован, законспирирован и замаскирован, но сегодня решил раскрыться и стать твоим личным телохранителем. Его настоящего имени никто не знает, даже я. Большого ума бес. Отличный организатор, агитатор и пропагандист.

— Кто агитатор-пропагандист?! — поразился Бел Амор. — Он же говорить не умеет — не то что двух слов связать!

— Но он тебе все здорово объяснил… Слова — пустой звук. Голая мысль в чистом виде — вот его идеал. Он умеет донести голую мысль в чистом виде… Телепатия, спрашиваешь? Не знаю. Он все слышит и умеет говорить, но дал обет молчания до полного освобождения бесов! Это — мужик! Ему б я тоже отдалась!

Бел Амор, жуя пирожок, с уважением поглядел на Глухого Черта.

«Не знаю, о чем вы там говорите, но женщина не права, — всем своим видом отвечал Глухой Черт. — В начале было Слово, и слово будет в конце. Потому-то я и молчу — о чем говорить в промежутке, зачем городить слова? Пусть говорят поэты; поэзия бессмертна — она спасет мир. Ты во что бы то ни стало должен добыть талант поэта, и тогда мы освободим бесов. Я доведу тебя до Лотерейного Центра. Не беспокойся, стрелять тебе не понадобится. Стрелять и резать буду я, а тебе достаточно ядерной гранаты… — Глухой Черт утер рукавом губы, допил чай и протянул Бел Амору сверток. — На, держи… Видишь проволочку? Дернешь за проволочку — выскочит иголочка. Подорвешь себя в Лотерейном Центре в случае необходимости. Смерть — моментальная и без мучений. Ты ведь об этом мечтал?»

Бел Амор чуть не подавился пирожком.

(Бел Амор, напоминаем, еще не умел отвечать на подобные вопросы.)

— Вы заблуждаетесь на мой счет, — зашептал он. — Я не умею стрелять и швырять гранаты. Я также не умею орудовать словом в целях агитации и пропаганды. Назначение поэта в обществе совсем в другом…