Алексей Герасимов - Ведьма на выданье

Так что, если мага-мужчину она еще согласна была терпеть, появление гадалки расценила как плевок себе в лицо. Ума не цапаться с капитаном ей хватило, но вот на бедную старушку Франсуазу Хельга ополчилась со всей неистовостью своего пламенного сердца и вредного характера. Вражда доходила, порой, до смешного — так, например, мне было строжайше запрещено приближаться к палатке Франсуазы и разговаривать с ней, причем под предлогом того, что «порядочным девицам, особенно входящим в брачный возраст (было мне тогда уже тринадцать лет) никак невозможно общаться со всяким отребьем, проходимцами и шарлатанами, как эта…» — далее следовал такой набор эпитетов, каковой, как раз, порядочной девице-то слушать и не пристало.

Впрочем, надо отдать моей наставнице, прыщ ей на шею, должное: несмотря на то, что у кондотьеров в отряде царили достаточно вольные нравы, Хельга, гоняла от меня мужиков так, словно она была наседкой, я яйцом, а они — хищники повышенной прожорливости, так что того, кто рискнул бы распустить руки… Скажем так, ему вряд ли кто позавидовал бы. По молодости лет я предполагала банальную ревность старухи к молоденькой фрёкен, однако оброненная однажды Хельгой фраза, «мы тебя, детка, обязательно выдадим замуж за приличного мужчину», заставила призадуматься как над мотивацией ее поступков, так и над собственным будущим.

Собственно, о грядущем замужестве я даже и не помышляла. Кто, спрашивается, какой идиот, возьмет в жены девку из кондотьерского обоза? Да никто. Однако я знала свою, дай ей Вышний лишая, наставницу. У Хельги слово и дело расходились настолько редко, что можно сказать — никогда. Шутить на такую тему она бы тоже не стала.

Поразмыслить над словами Хельги, правда, мне удалось не сразу. Фраза была произнесена в непосредственно близости от Франсуазы, которая, поглядев на нас своими белесыми глазами выдала убойный ответ: «Это кондотьеры — приличные мужчины? Да ты с ума сошла, Хельга».

Далее женщины сцепились между собой в словесной перепалке по принципу «А ты кто такая?!!», после чего, о чудо, не вцепились друг другу в волосы, как не раз уже бывало (Франсуаза, хоть и старуха, тот еще фрукт была), а решили соревноваться в гадальном мастерстве, причем прямо там, на месте. Дело происходило в оживленном трактире, так что тут же собралась толпа любопытствующих, и началось яростное битье об заклад.

Обе соревнующиеся уселись, — невиданное дело! — за один столик, извлекли те из гадальных принадлежностей, что у них были с собой, и началось…

Сначала к столику прорвался трактирщик.

— Шесть пфеннигов. — заявила Франсуаза.

— Семь. — ответил тот. — Три тебе, три твоей сопернице, один мне, как хозяину, и гадание бесплатно.

— Не больше трех вопросов на таких условиях. — ответила Хельга. — Тебе в том числе.

— Идет. — радостно ответил бочкообразный трактирщик. — Мне и нужен-то ответ на один вопрос всего.

— Тогда проверь их, не мошенницы ли. — крикнул кто-то из зрителей. — Ты хозяин, тебе и ответ держать, если что.

— Верно. — степенно кивнул трактирщик, не обращая внимания на то, как перекосились на «мошенниц» Хельга и Франсуаза. — Твоя правда. Ну-ка, бабоньки, сколько у меня детей?

«Бабоньки» быстро раскинули карты, руны и кости.

— Трое. — первой ответила Франсуаза.

— Семеро. — произнесла Хельга.

— Точно. — хмыкнул трактирщик. — Трое.

— Так ты только про законных детей спрашивал? — удивилась моя наставница.

— Мужи-и-и-ик. — задумчиво произнес кто-то из публики, а трактирщик горделиво улыбнулся.

— Ну-с… — трактирщик потер подбородок. — Верна ли мне моя жена?

Хельга и Франческа быстренько повторили гадание.

— Да. — ответила Франческа.

— Как Вышнему. — сказала Хельга. — В которого она, впрочем, не верит.

В зале поднялся шум. Неверие — одно из самых страшных преступлений во всей Аллюстрии, какое курфюршество ни возьми

— Я из Свененланда. — раздался от входа в кухню голос хозяйки, светловолосой, пышногрудой, и ОЧЕНЬ крепкой женщины. — Там свои боги, это, вероятно, гадалка и имела в виду. На это ей указали знаки.

— Радость моя, ты как всегда, безошибочна! — воскликнул трактирщик. — Все слышали? Моя жена не еретичка, это гадалка так прочитала свои знаки, и, по-своему, прочитала верно!

Ехидно перекошенную физиономию Хельги, похоже, заметили только я, и трактирщица.

— Добавлю. — Хрипло произнесла Франсуаза. — Твоя жена благородного рода.

— Брешешь. — крикнул кто-то. — Не отдадут благородную за трактирщика!

Хозяйка трактира быстро прошагала к здоровенному мужику, который, похоже, это сказал, и отвесила ему изрядную оплеуху, заставившую того покачнуться.

— Я дочь ярла, Корки Свендельсона, и в моих краях нет позора дочери ярла выти за трактирщика! — гордо вскинула подбородок хозяйка, и, на миг смягчившись, обвила рукою своего супруга за талию. — Тем паче, если он, сватаясь, доказал свое мужество, поговорив с Костистой Ведьмою.

Трактирщик широко развел свои плечи и улыбнулся так, что все поверили — этот мог ради невесты пойти на что угодно.

— Третий вопрос. — напомнила Франсуаза.

— Да. — встрепенулся трактирщик. — Иметь ли мне дело с гостем из Альдегьюборга?

— Да.

— Нет.

Они ответили одновременно.

Вперед быстро протиснулся какой-то худой мужичонка.

— Который вопрос был тот, про который он говорил, что это единственный? — быстро произнес он и положил на стол семь пфеннигов.

Соревнующиеся опять раскинули свои инструменты:

— Третий. — уверенно ответила Франсуаза.

— Второй. — Хельга хмыкнула.

Трактирщик с женой, за время гадания, успели исчезнуть, так что спросить оказалось некого.

— Ла-адно…

И понеслось. Какие только вопросы им не задавали, причем получалось, что Франсуаза всегда отвечает правильно, но ответы Хельги были куда интереснее. На вопрос «Кто родится у моей дочери?», например, она уверенно изрекла, что первым будет сын, а на глумливы хохот своей соперницы, заявившей, что девочке всего десять лет (это оказалось истиной), Хельга удивленно изогнула брови и совершенно спокойно ответила: «Это не навсегда, дорогуша. Когда-то придется и рожать».

В общем, за пару-тройку часиков обе гадалки собрали неплохую сумму, и от вновь появившегося в зале трактирщика посетители потребовали назвать победительницу.

— Даже и не знаю… — задумчиво произнес тот, сгребая свою долю дохода от гадания.

— Мои предсказания всегда истинны. — фыркнула Франсуаза.

— Зато мои гораздо больше нравятся клиентам. — не моргнув глазом, отпарировала моя наставница.

— Я так думаю. — не дал сбить себя с толку хозяин. — Спор у вас начался из-за этой вот девоньки, — он указал рукой на меня, — давайте уж, нагадайте ей жениха. Кто будет-то? Жуть как интересно.

Франсуаза быстро раскидала карты и руны, ухмыльнулась, и произнесла:

— Наемник. Кондотьер из нашего отряда.

Фрау Хельга, напротив, долго выкладывала гадательные знаки, бросала кости, разложила Таро несколькими разными способами, наконец просто подкинула монетку и слегка нахмурилась.

— По всему выходит, Клархен, — она как-то даже слегка растерянно посмотрела на меня, — что быть тебе женой могущественного мага. Очень могущественного.

— Да ну, ерунда какая-то. — разочарованно произнесли в толпе. — Всем известно, что маги не женятся.

— Это тебе сами маги рассказали? — язвительно поинтересовалась трактирщица. — Значит так. Победила Хельга! Это я тебе как женщина и хозяйка трактира говорю. Девочки, быстренько ужин победительнице за счет заведения.

Входная дверь распахнулась, и в залу, в обнимку, вошли изрядно пьяненькие, десятник Марко Сантана и отрядный маг Метробиус Лоли.

— Оп-па. — хохотнул трактирщик. — А вот и женихи. Ну-ка, признавайтесь, молодцы, кто из вас готов взять в жены, эту девицу?

— Я. - глубокомысленно изрек Метробиус, отцепился от Сантаны, сделал неверный шаг и упал.

— Возьми себя в руки. — посоветовал десятник, глядя на павшего в бою с зеленым змием товарища. То, насколько двусмысленно это прозвучало, он не заметил.

Маг что-то пробормотал, дернул ногой и захрапел.

— Тогда мне придется. — развел руками Марко.

Я вспыхнула как маков цвет.

В общем, через неделю он отвел меня к алтарю, и мы принесли брачные клятвы любить, холить и хранить верность до самой смерти. Любила ли я его? Тогда, казалось, да.

Марко обет сдержал — до самой смерти он был мне верен. Его убили в пустяковой стычке через месяц после нашей свадьбы.

— Так, что-то ты, как я погляжу, много разговариваешь, пора в жабу превращать. — Гансик вздрогнул. — Вернее, в головастика, лягушачьего детеныша. Одевайся и марш относить мазь фрау Елизе.