Terry Pratchett - Интересные времена (пер. С.Увбарх под ред. А.Жикаренцева)

Ничто в природе не обладает таким количеством ног. Нет, конечно, есть существа, у которых много ног, именно ног, в чистом виде, – взять, к примеру, каких-нибудь склизких извивающихся штуковин, что вечно прячутся под камнями, – но эти ноги не смущают вас множеством ступней и пальцев.

Будь акула чуточку поумнее, она бы сделала кое-какие выводы из увиденного.

Однако тут в игру вступило предательское «=», которое и бросилось вперед.

Это была первая ошибка, которую акула совершила в своей жизни.

Только в данных обстоятельствах одна ошибка = небытие.

В кабинет Чудакулли один за другим, гуськом, тянулись старшие волшебники. Судя по всему, на сегодня все лекции в аудитории 3Б были отменены – к вящему счастью студентов Незримого Университета и несчастью преподавательского состава, который не успел переварить третий завтрак.

– Ну что, все на месте? – наконец вопросил Чудакулли. – Отлично. Прошу садиться. Слушайте внимательно. Итак… К Витинари не прилетал альбатрос с Противовесного континента. Он, альбатрос в смысле, не проделывал долгого пути, а следовательно, не доставлял никакого странного сообщения с приказом, который мы не должны немедленно исполнить. Пока все понятно?

Старшие волшебники переглянулись.

– Мне кажется, еще осталась кое-какая неясность в деталях, – высказал общее мнение декан.

– Я выражаюсь дипломатическим языком.

– А ты не мог бы выражаться, э-э, несколько менее дипломатично?

– Нам велено послать на Противовесный континент волшебника, – прояснил ситуацию Чудакулли. – Причем сделать это нужно к ужину. Империи срочно понадобился Великий Волшебник, и мы должны его туда отослать. Кстати. Почему-то слово «волшебник» было написано через «а» – валшебник…

– У-ук?

– Да, библиотекарь, ты что-то имеешь сказать?

Библиотекарь Незримого Университета, который до этого мгновения, положив голову на стол, мирно дремал, вдруг резко выпрямился. Потом оттолкнул стул и, дико размахивая руками для поддержания равновесия, уковылял из кабинета аркканцлера.

– Наверное, вспомнил о какой-нибудь книге, которую слишком задержали, – прокомментировал странное поведение библиотекаря декан. И, понизив голос, добавил: – Кстати, это, конечно, сугубо мое мнение, но человекообразная обезьяна в преподавательском составе вряд ли способствует повышению статуса Университета как волшебного образовательного заведения…

– Да, – бесстрастно отрезал Чудакулли. – Это именно что сугубо твое мнение. Где еще ты найдешь библиотекаря, который одной левой ногой повыдергивает тебе все конечности? Люди такое уважают. Совсем недавно глава Гильдии Воров спрашивал меня, не можем ли мы превратить их библиотекаря в орангутана. Кроме того, библиотекарь – единственный из всех вас, кто бодрствует больше часа в день. Так или иначе…

– А я все равно не согласен, – заявил декан. С сугубо моей точки зрения, такое его поведение постоянно ставит нас в неловкое положение. И ведет он себя совсем не так, как подобает порядочному орангутану. Я читал одну книжку, и в ней говорилось, что у доминирующего самца орангутана должны быть огромные защечные мешки. У него есть огромные защечные мешки? Что-то я их не замечал. Не говоря уже о том…

– Закрой рот, декан, – прервал его Чудакулли, – или я не разрешу тебе отправиться на Противовесный континент.

– Я поднял совершенно оправданный вопрос и… Что-что?

– Нас запросили о Великом Валшебнике, – ответил Чудакулли. – Разумеется, я сразу подумал о тебе.

«Как о единственном известном мне человеке, способном сидеть на двух стульях сразу», – мысленно добавил он.

– Отправиться в империю? – задохнулся декан. – Мне? Но там же ненавидят иностранцев!

– Ага. Ты их тоже ненавидишь. На этой почве вы чудесно поладите.

– Но ведь это в добрых шести тысячах миль отсюда! – пропищал декан, лихорадочно выискивая лазейку. – Всем известно, на такие расстояния магия не действует.

– Э-э… По правде говоря, несколько ошибочное заявление, – прозвучал голос с другой стороны стола.

Взоры всех присутствующих устремились на Думминга Тупса, самого юного и удручающе сообразительного члена преподавательского состава. На коленях у Тупса покоился какой-то сложный механизм из деревянных планок.

– Э-э… Думаю, сложностей никаких не возникнет. Раньше считалось, что такой перенос невозможен, но тут все дело в абсорбции энергии и относительных скоростях, а если мы их учтем, то… – Думминг неопределенно развел руками.

На эту небольшую речь остальные члены Волшебного Совета отреагировали озадаченно-подозрительным молчанием, которым, впрочем, встречались все ремарки Думминга.

– Значит, относительные скорости, говоришь?… – наконец уточнил Чудакулли.

– Да, аркканцлер.

Уставившись на свой громоздкий прообраз логарифмической линейки, Думминг ждал. Он знал, что аркканцлер непременно как-то прокомментирует его слова – руководство обязано знать все и разбираться во всем.

– Ничего себе относительные… Моя мать перемещалась быстрее молнии, когда…

– Относительные скорости – это те скорости, с которыми одни предметы перемещаются относительно других предметов, – скороговоркой пояснил Думминг. – И мы довольно легко можем их рассчитать. На Гексе, – он ласково погладил деревянную конструкцию.

– О нет! – Профессор современного руносложения вскочил со своего кресла. – Лично я против. Мы же в этом ничего не понимаем – нам что, больше всех надо?

– Мы – волшебники, – возразил Чудакулли. – А следовательно, нам действительно надо больше всех. Или ты предпочитаешь сидеть и ждать, когда тебе все принесут на тарелочке?

– Послушайте, я ничего не имею против того, чтобы вызвать какого-нибудь мелкого демона и попросить его выполнить то или это, – развел руками профессор современного руносложения. – Это нормально. Но чтобы какая-то механическая штуковина думала за нас?… Мы идем против самой Природы! А кроме того, – тон профессора стал несколько менее зловещим, – в последний раз была куча проблем. Эта адская машинка сломалась, и весь Университет наводнили муравьи.

– Такого больше не произойдет, – возразил Думминг. – Я…

– Кстати, я заметил, ты вставил в свой приборчик бараний череп. Симпатично, – заметил Чудакулли.

– Он необходим для оккультных преобразований, – попытался растолковать Думминг, – но…

– И шестеренок с пружинками явно прибавилось, – продолжал аркканцлер.

– Дело в том, что муравьи не очень хорошо справляются с дифференциальным исчислением, вот я и…

– А что это за странная вихляющаяся штуковина с кукушкой?

– Часы Нереального Времени, – объяснил Думминг. – Абсолютно незаменимы для расчета…

– Так или иначе, все это несущественно, потому что я совершенно не намерен покидать Университет, – встрял в спор декан. – Если уж никак не выкрутиться, давайте пошлем туда какого-нибудь студента. У нас их хоть отбавляй.

– Пудинга сливового порцию вторую, пожалуйста, передайте, добры так будьте! – подал голос казначей.

Совет затих.

– Кто-нибудь понял, о чем это он? – первым нарушил молчание Чудакулли.

Вообще-то, казначея нельзя было назвать сумасшедшим. Просто некоторое время назад он пересек стремнины безумия и теперь, изредка берясь за весла, мирно дрейфовал в тихой заводи по другую сторону потока. Порой он даже высказывал довольно здравые мысли – со своей точки зрения.

– М-м, это он заново переживает вчерашний день, – объяснил главный философ. – Но в обратном порядке.

– Казначея, вот кого нужно послать, – твердым тоном сказал декан.

– Ни в коем случае! Где он там достанет пилюли из сушеных лягушек?

– У-ук!

Вихляющимися перебежками в кабинет ворвался библиотекарь. Он яростно размахивал каким-то предметом.

Предмет был красным – по крайней мере, когда-то, давным-давно, он таковым был. А еще он очень походил на остроконечную шляпу, вот только ее острый кончик куда-то подевался, а широкие поля сильно обгорели. А еще на этой шляпе было вышито какое-то слово. Большей частью блестки осыпались, но после них на поношенной ткани остались бледные следы, по которым и можно было определить, что тут некогда было написано:

«ВАЛШЕБНИК»

– Я ж говорил, где-то я это слово видел! – воскликнул Чудакулли. – Эта шляпа лежала у тебя на полке в библиотеке, верно?

– У-ук.

Аркканцлер проинспектировал останки шляпы.

– Валшебник… – повторил он. – Насколько отчаявшимся человеком нужно быть, чтобы написать на своей шляпе «ВАЛШЕБНИК»…

Гладкую поверхность воды разорвали несколько громадных пузырей, и плот слегка покачнулся. Через пару мгновений следом за пузырями всплыли ошметки акульей шкуры.

Вздохнув, Ринсвинд смотал удочку и вытащил ноги из воды. Скоро берег украсится еще одним акульим остовом. И что такого он в них находит? Лично ему, Ринсвинду, акулье мясо по вкусу напоминало старые, маринованные в моче башмаки.