Андрей Белянин - Охота на гусара

Вместе с Наполеоном в страну прорываются разные темные силы, обратная сторона материального прогресса: ересь, мракобесие, суеверие, секты. Денису Васильевичу доводится столкнуться с ведьмой из Блэр и со скопцами, а сколько их еще ходило? Шарлотта де Блэр несет разврат, смертельный для души в буквальном смысле, скопцы показывают опасность фанатизма и полного отрешения от чувственности, любви во всех ее проявлениях в пользу сухой, слепой веры.

Интересно, что первый раз от ведьмы Давыдов ушел с помощью вина: будучи в состоянии глубокого опьянения, оказался неспособен. А бравый вахмистр Бедряга, вполне возможно, как раз попался в лапы ведьмы из-за страсти к выпивке (вспомним, как удирал он с конфискованной у мадемуазель де Блэр при первой встрече бутылью коньяка). Автор умалчивает причины, по которым вахмистр направился в подвал, но уж очень напомнил этот случай тот эпизод в «Айвенго», где отец Тук при взятии замка пошел обследовать подвалы на предмет напитка, но тоже нашел нечто иное. Любовь к чаше иногда оказывается полезной: не в выпивке дело, хочет сказать Андрей Белянин, а в том, кто пьет.

Характерная черта неповторимого белянинского стиля – умение создать уникальный образ героя. Старый прием снижения образа главного персонажа для достижения комического эффекта использовали многие авторы: к примеру, Житинский в повестях о Пете Верлухине или Глен Кук в цикле про детектива Гаррета, Вадим Шефнер. Но у них герой и есть слабый, глуповатый молодой человек. Белянинский же герой только выставляет себя таковым, играет имиджем, что позволяет ему постоянно выставлять себя на смех, проявляясь при этом истинным героем, каков он и есть на самом деле. Подобная игра углубляет, расширяет образ главного персонажа, придает ему двуплановость, обычно не свойственную персонажам юмористических произведений.

В то же время Денис Васильевич – образ в лучших сказочных традициях. Дурак, шут, поэт любимы народной традицией и хранимы судьбой, случаем и Богом. Давыдов не дурак и не шут в прямом смысле слова, но в повествовании выставляется таковым, смеется над собой, скоморошит. Послушать только сообщения о том, как он со своими ста пятьюдесятью гусарами и казаками совершил подвиг, захватив неприятельскую фуру, охраняемую четырьмя (!) французами! И множество подобных, а также подвигов, совершенных в состоянии алкогольного опьянения, или танцы перед неприятелем в женском платье, или… Всего не перечесть.

Поначалу сам вылитый француз, с великолепным французским прононсом, как и любой дворянин того времени, Денис Васильевич постепенно приобретает вид русского мужика, и это вполне естественная перемена: сущность его проявляется сквозь «проклятое воспитание» (как писал позже Пушкин). Денис Васильевич приобретает более внятный русский дух, становится ближе к народу (который в лице жителей некоего села Токарева его однажды чуть не прибил, приняв за француза), но не омужичивается, а становится между мужиками и высшим светом. Промежуточное состояние героя позволяет ему отвечать за всех сразу, за весь народ, всю нацию, за низы и верхи, за каждого русского человека. И потом в решающей астральной битве ему поможет сама матушка Россия, которая всегда стоит за плечами каждого русского человека.

Замечательный современный лингвист и философ В.В. Колесов говорит, что для христианской России характерно тернарное сознание, в основе которого лежит Троица. Целое раскладывается на три части, как по горизонтали (чувства, душа, дух), так и по вертикали (бесы, человек, Бог).

Если Денисов – душа России, то Кутузов – ее дух. Незадолго до смерти Кутузову открывается то, что сокрыто от простых смертных. И во многом решающими для исхода войны оказываются не сражения на полях, а астральные схватки, в которых Кутузов является главным сдерживающим началом. Ибо он выразитель, воплощение Божьего промысла на высшем уровне.

Значимо, что вне военных действий народ относится к неприятелю так же гостеприимно и приветливо, как обычно в мирное время; самый характерный факт – отношение пленных французов к Юхнову чуть ли не как к французской провинции, возникшей случайно в российской глубинке. Отношения Дениса Васильевича с французским полковником Гётальсом – пример того, как образованный русский человек перенял лучшее из западной традиции: гуманизм, высокую социальную, межличностную культуру. Еще один показательный пример: Давыдов бросился спасать французских пленников от кровожадного оборотня, идя против соотечественника. Ведь имеет значение не только принадлежность человека к той или иной нации, но качество самого человека.

Почему именно поэт оказывается избранным? Язык очень важен как в художественной системе автора, так и в сознании народа. В.В. Колесов отмечает, что для англичан характерным моментом национального сознания является ощущение народа в своем государстве; у немцев – культурно-индивидуальное понимание нации, у французов (романских народов) – политическое. Для русского человека нация – это некоторое переживание, «известная форма жизни», главный компонент которого – общность языка. Недаром герой начал единение с народом с того, что перешел на понятный мужику язык: «Хамы! Холопы!! Быдло!!! Запорю! В Сибири сгною, мать вашу…» В образе главного героя сливаются крайности Востока и Запада – и получается безрассудная деятельность и своеобразная поэзия.

«Охота на гусара» написана дивным языком. Автор творит великолепный синтез современного стиля и стиля начала позапрошлого века. Язык Жуковского и Державина не слепо скопирован, а превосходно и с тонким юмором обыгран в лучшей белянинской манере, не создавая трудностей в восприятии, он создает историческую атмосферу, передает дух времени.

Итак, песнь и чаша, что еще оказывается на том особом, русском, пути? Как выразился сам Давыдов, «главное – понимание и братская любовь друг к другу». Пожалуй, еще нужно прибавить: честь – и получится «рецепт Белянина». Песнь, чаша, честь и вера, понимание и братская любовь друг к другу – вот авторское видение России. Правда, не стоит забывать, как поплатился Бедряга, увлекшись поиском наполнителя для чаши. Кому-то книга может показаться проникнутой излишним националистическим пафосом. Однако именно сейчас, когда, открытая всему миру, наша страна как губка впитывает зарубежные веяния, целые культурные слои, Андрей Белянин не устает напоминать, что мы – русские и у нас свой путь. Но не навязчиво, с легкой даже иронией, потому что понимает: все равно выплывем. И варягами, и немцами нас кормили, и французами… Впитала Русь всех и не подавилась, а только расцветала краше от раза к разу, и заслуга в том не отдельных деятелей, не правительства, а всего народа, каждого русского человека.

Ольга Жакова