Дмитрий Волк - Эпоха мелких чудес

— Так не может она! Инвалид генетики — и так волк, и сяк тоже. — Собака… то есть волчица требовательно дернула его за рукав. — Ну, не дам я тебе больше пива, хватит с тебя уже…

Галина Николаевна всем своим видом продемонстрировала, что не хватит. Понятное дело, от такой жизни и вконец спиться можно…

— Так вы мне всё-таки подскажете или нет?

— Да подскажем, подскажем! Вот сейчас у Семёна спросим. Семён — это Галин племянник, — пояснил Земецкис, — он у нас в районе все конторы знает, и вашу наверняка тоже.

— И где этот ваш Семён?

— А вон там за деревьями на скамейке сидит, вы как раз оттуда и пришли. Семён точно знает, — зачастил Юрик, — он тут всё знает. Он у нас как раз младший менеджер по территории….

- ‘во-оур-р-р’и’, — поправила волчица. Алиса вспомнила худосочного парня, дремавшего на скамейке, о ногу которого она только что споткнулась. Подозрительный тип какой-то, неприятный на вид, на дворника похож.

— Да, дворник, Галя, дворник. Счас позову. Семён! Семён! — вполголоса покричал Земецкис. Не получив ответа, предположил: — Задремал, наверное. Пойдем к нему?

Галина Николаевна потрусила вперед, Алиса последовала за ней, неуклонно пресекая попытки взять её под локоток.

— Да что ж за девчонки пошли такие строгие? Совсем меня не любят… — грустил на ходу Юрик. — Ой! А где Семён?

Волчица подошла к пустующей скамейке, поводила носом из стороны в сторону и вдруг хрипло взвыла. Повеяло серьёзными неприятностями.

Просыпался Семён поэтапно.

Сперва глаза различили тускло-жёлтый свет. «Проспал до вечера, — мелькнула паническая мысль, — ох, ёлки…» Дёрнулся, пытаясь встать — но не смог: что-то металлическое держало запястья и щиколотки. Странное ощущение в спине подсказало, что сидит он совсем не на той скамейке, где засыпал. Скорее даже и вовсе не на скамейке, больше похоже на бетонную стену. Пол, если верить заднице — то же бетонный, уж больно холоден и шершав.

Постепенно сонная муть отступила, мысли начали проясняться. Он действительно сидел под стеной. Крепкие на вид кандалы на ногах прицеплены к вбитому в пол массивному крюку, что-то подобное держит и руки, мешая толком пошевелиться. Помещение — судя по всему, подвал типовой многоэтажки — освещала мощная лампа, болтающаяся под потолком на коротком толстом, с покоробившейся изоляцией, проводе. Свет, даром что тусклый, бил в слезящиеся глаза, мешая осмотреться поподробнее.

Оценив ситуацию, Семён расслабился. Теперь оставалось лишь ждать и надеяться на то, что развитие событий принесёт хоть моральное удовлетворение. Неподалёку, слева, завозились — со стонами и лязгом, затем, голосом сиплым и неуверенным, спросили:

— Эй, мужик!

Семён повернул голову. Рядом с ним сидел точно так же прикованный мужик неопределённого возраста.

— Ты там как?

— Да ничего, живой вроде…

— Это ненадолго, — обреченным тоном просипел сосед. — Зарежут нас, как овечек зарежут. В жертву принесут. Скоро уже… — И хрипло, с подвыванием вздохнул.

— Да ну? — опрометчиво ответил Семён.

И немедленно пожалел об этом: явно истосковавшийся по собеседникам мужик распелся, что твой щегол. Семён в кратчайший срок узнал немало совершенно ему не интересных подробностей из жизни соседа. К счастью, большую часть откровений удалось пропустить мимо ушей — однако, кое-что врезалось в память. Как оказалось, незадачливый бухгалтер Серёга Фалер приехал из Перми по служебным делам, на второй день был опоен чем-то — не иначе, водкой — и очнулся уже здесь. Счёт времени он давно потерял, тосковал тут в одиночестве неведомо сколько дней. Периодически в подвал заходили какие-то странные люди в чёрных балахонах, давали хлеб, воду и смачно обсуждали предстоящее жертвоприношение.

Жаркий неразборчивый шёпот пермяка убаюкивал не хуже колыбельной, и Семён, справедливо рассудив, что перед ритуалом всяко — разбудят, вновь задремал.

— Ну что за хрень! Опять деньги кончились… — Пожилой милиционер с майорскими погонами убрал в карман кителя мобильник. — У вас свой есть?

Галина Николаевна утвердительно хрюкнула, и Земецкис обречённо протянул требуемое. Майор быстро набрал номер:

— Дежурный? Быстренько по рации «Чукотку» вызови. Скажешь, чтоб срочно мне перезвонил. Кто-кто, конь в пальто! Бевз говорит, из эзотерической. Бевз! По буквам диктую…

Подбор слов к буквам редкой фамилии оказался настолько необычен, что даже считающая себя многопытной особой Алиса изрядно покраснела.

— Да, точно. И быстренько мне! Управишься за минуту — благодарность в приказе гарантирую. Точно-точно! Ну, время пошло.

Майор отключил телефон и вернул законному владельцу.

— Ну, давайте уж в машину, толком поговорим. Эдик, подвинься там.

Высунувшийся из глубин новенького «Соболя» чернявый старлей, слегка смахивающий на молодого Челентано, улыбнулся Алисе и помог забраться внутрь. Волчица обошлась без помощи.

— Куда прёте с собакой, куда?! — возмутился водитель.

— Это не собака, это свидетель, — отрезал Бевз.

Последним в салон забрался Земецкис. Осмотрелся:

— А тут у вас симпатичненько…

— Ещё бы! Ладно, сразу оформим бумаги, как положено, все равно пока ждать.

Эдик, устроившийся за столиком, уже выводил на бланке: «Я, зам. начальника 1-го отдела Управления милиции по предотвращению эзотерических правонарушений Бевз И.В. получил объяснение от…»

— Итак, ещё раз, как вас зовут?

— Юрик, — разулыбался Земецкис.

— Полностью!

Волчица, саркастично фыркнув, шумно почесалась.

— Земецкис Юрий Михайлович.

— Год и место рождения? Тьфу, чёрт, кажется, это уже. — Майор вытащил мобильник и пощелкал кнопками. — Да. Я. Не зря. Ну, скажешь тоже! По делу, да. Ты мне жаловался насчёт «Бригады мучителей Кадаф»? Точно! Похоже, есть кое-что на них свеженькое. Ага, ага… Выше бери — горячий след! Нет, в ориентировке ещё не было — только что информация пришла. От свидетелей. Тут, сейчас трубку дам.

Майор передал телефон Алисе, и та принялась сбивчиво рассказывать, как с утра собиралась подавать документы на вступление в Лигу — она же начинающий традиционный практик (Ведьма?! А вам понравится, если я вас мусором звать буду? Вот и меня не надо!), специализируется на гадании и поиске пропаж — как пыталась найти офис и встретила Земецкиса с волчицей, как обнаружилась пропажа Семёна, как они потом бегали два часа по округе в поисках сперва следов, потом какого-нибудь милиционера (вот всегда, пока не нужны, они на каждом углу торчат, а когда надо, ни одного не найдёшь!), наконец, как разозлившаяся Галина Николаевна вытащила их на дорогу и исхитрилась остановить проезжающий мимо микроавтобус с надписью «Эзотерическая милиция». На этом месте Бевз перехватил трубку и продолжил:

— Понятно? Ну да. Я прикинул — это или «Бригада» опять высунулась, или кто-то очень похожий. В любом случае надо брать, пока горячо. Ты там озаботься, а мы сейчас подъедем. Что? Не, ну ты даёшь! Ведьма и оборотень, к тому же — родственники — да по горячему следу! Район, куда парня запрятали, укажут, а дальше своими силами… Да, тётка. Да, родная!!! Нет, она по телефону не может. Приедем — увидишь. Всё, отбой.

Он убрал мобильник и скомандовал водителю:

— Васильич, гони на Петровку! Можно с мигалкой, я потом отпишусь.

— И что дальше? — поинтересовался Земецкис, успевший за время телефонных переговоров надиктовать Эдику всю их нехитрую историю.

— Будем брать эту вашу секту, что ж ещё…

Машина резко тронулась с места. На лице Земецкиса изобразилось недоумение. Волчица оскалилась.

— Вы думаете, у нас просто так людей на улицах похищают? И совершенно зря… У нас людей похищают для всяких разных ритуалов. Стало быть, придётся поторопиться — пока вашего Семёна не зарезали. Или не съели. Васильич, гони на красный, нам сейчас всё по сараю!

Действительно, разбудили. Не побрезговали. Правда — пинками.

Помещение наполнилось людьми в балахонах с капюшонами, очень похожими на виденных как-то по телевизору сектантов. Помнится, те практиковали жертвоприношения. Человеческие. Семён попытался решить, что всё это ему только снится, но боль в ушибленных рёбрах убеждала в обратном. Слева глухо мычал пермяк, которому уже заткнули рот тряпичным кляпом.

Командовал парадом мелкий тощий тип в темно-багровом балахоне с непонятной аббревиатурой «КАДАФ» на спине. Главсектант визгливо орал, брызгал слюной и размахивал какой-то бумажкой, в которую все время заглядывал — вероятно, шпаргалкой. По его указанию зажгли толстые чёрные свечи, быстро, но грубо намалевали на полу пентаграмму и выстроились вокруг. Выключили, наконец, режущую глаза лампочку, кому-то между делом надавали по шее («На кой хрен нелюдь приволокли, бараны?! Нам только люди годятся!»), мычащего и упирающегося пермяка отцепили от стены и выволокли на середину. Толпа в балахонах принялась мерно раскачиваться и завывать. На миг мычание почти сравнялось по громкости с воплем, и тут же стихло. «Прощай, солёны уши…» — вздохнув, подумал Семён.