Игорь Подгурский - Они сражались за реальности

– Был у нас в Сибири случай: маленький островок ночью за берег приняли. Высадились, пошли, а дальше – вода. Навтыкали тому, кто ладьей правил,– порадовал воспоминаниями Ермак.

– Да ладно! – ухмыльнулся Добрыня.– Все равно, лучше на берегу. Как ни крути, землица. Глядишь, куда надо дойдем.

Муромец покосился на алебарду Ермака.

– Не лень было точить?

– Привычка,– коротко ответил Ерофей.

– Все готовы? – для проформы уточнил Кузнецов. Он командовал десантом.

– Всегда готовы! – ответил за всех Алеша Попович и шутливо отсалютовал рукой в булатной перчатке, попутно своротив мерно жужжавший гирокомпас.

Капитан-лейтенант скривился, как от зубной боли. Он отметил про себя, что его корабль «ослеп», но вслух ничего не стал говорить. На место они приплыли. А потом… потом можно будет попытаться починить хрупкий навигационный прибор. Если выполнят боевое задание.

Плавать без гирокомпаса – все равно, что канатоходцу с завязанными глазами идти по канату без страховки. Неразумно, и нет даже призрачной надежды на благоприятный исход. Не мог молодой богатырь раньше раскурочить прибор?! Тогда подводники имели бы законное право не выходить в боевой поход. Все у них происходит не вовремя…

Матросы спускали штормботы на воду. Лодка подработала винтами. Теперь стальная туша прикрывала резиновые лодки своим корпусом от волн, набегавших со стороны океана.

По веревочному трапу десантники спускались вниз, в маленькие суденышки, казавшиеся на фоне громадной «U-1277» еще меньше.

«Зря мы сюда заявились,– подумал Отто, вспомнив Ермака, ковырявшего алебардой пол отсека. Он подозрительно разглядывал безлюдный берег, раскинувшийся перед ним.– Чужие мы здесь».

Десантники погрузились в штормботы. Пора! От субмарины отвалили резиновые скорлупки, вздрагивая на гребешках волн. Гребцы ударили веслами, и лодки устремились к ослепительно-белому песчаному пляжу. Весла синхронно пенили воду. Загребные выкрикивали счет, задавая ритм. Матросы с напряженными лицами мерно сгибались и разгибались.

Лодки удалялись от субмарины, приближаясь к берегу. В первых лучах рассветного солнца сверкали доспехи богатырей, черным глянцем блестели автоматы, качались в такт каски с эмблемой немецких крингсмарин на правой стороне: морской конек с кинжалом, зажатым свернутым в кольцо кончиком хвоста.

Как бы ни были хороши три богатыря, совершенными боевыми машинами они станут только после того, как выберутся на сушу и ощутят под ногами твердую почву. До этого момента витязи всего лишь люди, заключенные в груду железа с отрицательной плавучестью. Их боевые возможности напрямую зависят от того, насколько быстро они покинут палубу подлодки и окажутся на земле.

Мореходность трех штормботов, в каждом из которых сидело по богатырю, оказалась значительно хуже тех, в которых сидели обыкновенные десантники без доспехов. Тяжело осевшие на воде лодки грозили зачерпнуть бортами воду.

К берегу двигалось шесть лодок с бойцами штурмового отряда. Первая волна десанта почти достигла берега. «Плавучие чемоданы» с дружинниками заметно отставали. Матросы, выбиваясь из сил, налегали на весла. Еще надо было вернуться за оставшимися на палубе. Богатырей можно было высадить и во второй группе, но «перестановка слагаемых» могла серьезно повлиять на сумму.

В сложившейся ситуации задача состояла в том, чтобы подойти к самому берегу, уловить момент, когда штормботы уткнутся в грунт, и этим облегчить всем высадку. В этом месте к побережью подходили впервые, глубина была неизвестна. Расчет был на удачу. Хотелось, чтобы десантники не оказались даже по пояс в воде и по возможности сухими выбрались на берег. Идеальным мог быть случай, когда они с носа лодок выберутся на берег. Подход к самой кромке прибоя грозил риском пропороть резиновое днище и борта о камни, поросшие ракушками, и острые веточки кораллов.

Раздалась команда офицера: «Десант на берег!» Кто-то прыгнул – глухо плюхнула вода. Лодки с каждой секундой пустели. Было слышно, как тихо ругается Ермак, пытаясь отделить от голенища сапога маленького осьминога. Головоногий молниеносно менял окраску тела, но отцеплять щупальца не спешил. Победил человек. Сброшенный в воду осьминожка быстро погрузился, оставив после себя расплывающееся чернильное пятно.

К огорчению капитана, идеальной высадки не получилась, но все равно к пляжу удалось подойти так, что десантники только набрали воды в сапоги и ботинки.

Солнце вставало из океана за подлодкой. Отто удовлетворенно отметил: светить оно будет в глаза обороняющимся. Если, конечно, кто-то сможет оказать им сопротивление. Звезда по имени Солнце сегодня была у них в союзниках.

По корпусу подлодки пробежала широкая тень. «Ну и птички здесь водятся!» – удивленно подумал Отто и, подняв вверх голову, остолбенел. Высоко в небе парил дельтаплан, раскрашенный в триколор: синий, белый, красный. По бокам сверкали двуглавые орлы, вышитые золотой нитью на дешевой парусине. Ткань была натянута на хлипкий самодельный каркас из бамбука. Под куцыми крылышками, в подвеске ремней и веревок смешно болтался человек в синем мундире с тоненькой ниточкой витого аксельбанта. На груди воздухоплавателя, парившего в вышине, блеснул искоркой четырехлучевой Георгиевский крест. Штабс-капитан Нестеров справедливо считал, что можно летать и на воротах от дома, если потоки воздуха обладают достаточной мощностью и к створкам приделаны рули.

Фигурка судорожно дергалась из стороны в сторону, пытаясь развернуть дельтаплан в обратную сторону. Первый заход на подлодку не получился.

Капитан-лейтенант злорадно оскалился. Но радовался он, как оказалось, рано. Бесшабашному летуну удалось справиться с хлипкой конструкцией из палочек и лоскутов. Трехцветный треугольник медленно, по крутой дуге развернулся, опираясь крыльями на поднимающийся от океана тугой, спрессованный воздух. Он нацелился на субмарину и начал рывками снижаться. Да, это вам не аэроплан или истребитель, где управление не зависит от прихотей воздушных потоков.

Это был второй вылет Нестерова на самоделке. До этого он примечал, где летал одинокий альбатрос. В первом взлете, там, где линия полета дельтаплана точно совпадала с линией полета птицы, он набирал высоту. Сейчас ас потерял воздушную дорогу буревестника, и машина сразу же стала плохо слушаться управления. Планер неудержимо затягивало в спираль штопора. Он судорожно дергался, скрипел, как будто хотел развалиться на части.

Вендт не отрываясь смотрел на неумолимо приближающееся воздушное чудо, одновременно вытаскивая из кобуры пистолет. Вот досада: он забыл прикрутить на ствол парабеллума специальную насадку. Стрелять по воздушной цели было нельзя. Капитан погрозил покорителю неба кулаком с зажатым в нем пистолетом.

– И вам доброго утра, Отто Фридрихович! – донеслось в ответ с небес. Нестерову сверху показалось, что маленькая фигурка моряка приветливо машет ему рукой. Интеллигентного офицера с любой высоты видно.

Штабс-капитан выровнял маленький дельтаплан, больше похожий на большого воздушного змея. Он заходил на второй боевой заход. Подводная лодка была как на ладони. Промахнуться нельзя было никак. Нырнет в глубину, затеряется в океане – попробуй ее потом найди. Второго шанса не представится. «Надо было начинать разворот раньше и взять больше угол упреждения,– огорченно подумал Нестеров.– Кто же знал, что ветер будет попутно-боковым?»

Летчик судорожно дергал на себя тугую ручку бомбосбрасывателя. Рычаг наконец поддался. Человек в очередной раз одержал верх над техникой. Планер дернулся, освободившись от лишнего веса, и рванул вверх, поближе к облакам. Авиабомба, закрепленная под телом летчика, вырвалась из объятий скоб держателей и ринулась вниз. Она падала точно в цель, на субмарину.

Ветер громко засвистел оперением стабилизатора, радуясь новой игрушке. Но тут подвела подъемная тяга. Дельтаплан клюнул носом и, сорвавшись в штопор, понесся вниз, догонять подружку. Летчик отчаянно пытался выровнять полет хрупкого воздушного судна, но нисходящий воздушный поток пересилил потуги отважного летуна. Всему рано или поздно приходит конец. Пришел он и полету человека, возжелавшему летать, аки птица. Неуправляемая конструкция камнем рухнула в волны недалеко от субмарины.

До этого момента капитан лодки, замерев от ужаса и невозможности повлиять на ход событий, наблюдал, как от дельтаплана отделилась темная точка и стала стремительно приближаться, увеличиваясь в размерах. Она падала точно на голову офицеру. Смерть летела, развернувшись головкой с взрывателем вниз. Нарастающий свист перерастал в вой, памятный моряку со времен бомбардировок Гамбурга. Такое не скоро забудешь. Отто обреченно зажмурился. Приплыли!

Гулкий удар исполинского молота по корпусу сотряс субмарину от носа до кормы. Палуба завибрировала, отозвавшись глухим стоном на удар, нанесенный из поднебесья с нечеловеческой точностью. И тишина. Больше ничего не происходило. Только волны хлюпали, лениво толкаясь в борт, и слышалась громкая ругань за бортом. Выпутавшийся из ремней подвески летун оттолкнулся от дна и всплыл к поверхности, догоняя последние пузырьки воздуха.