Мэрилин Тодд - Уж-ж-жасное колдовство и немного любви

В своих слезах я виню слишком большую дозу кофеина, полученную в три часа ночи. Вообще-то, мне несвойственно громко рыдать.

«Ты единственная можешь мне помочь, - сказал он. - В конце концов, именно твоя прабабка сотворила это со мной».

«Уверена, у нее была веская на то причина».

«Веская? Веская? - Он завертелся на столе, словно зеленый дервиш, покрытый чешуей. - Я работал в таверне этой женщины с шестнадцати лет, таская на себе пивные бочонки, разнося кружки с пивом и выпихивая уже изрядно набравшихся посетителей с полудня до полуночи, семь дней в неделю, пятьдесят две недели в году, вплоть до того дня, когда я так опрометчиво решился попросить о прибавке. Это ты называешь веской причиной для превращения человека в з-з-змею?»

Из какого рода я произошла, размышляла я с тоской, что могло побудить прабабушку и иже с ней превращать честных, трудолюбивых, законопослушных людей в змей по такой пустяковой причине? Подождите минутку… Я поставила кружку с кофе на стол. Как назывался тот тяжелый том, что лежал под «Книгой необратимых заклинаний»? «Сага о Форсайтах», верно? А на «Книге необратимых заклинаний»? Папка, подписанная как «Мелкие провинности»! Неожиданно я вспомнила, что, когда отпихивала папку, она открылась и несколько страничек из нее выпало на пол классной комнаты. Не задумываясь, я сгребла их и засунула обратно в папку, однако несколько строчек из записей моей прабабушки запечатлелись на задворках моего сознания.

Первое правило заклинателя - у нее всегда был аккуратный почерк, у моей прабабушки, - никогда не прибегать к колдовству без веской причины.

Но навсегда превратить безобиднейшего человека в змею… Если только… Я выпрыгнула из постели и помчалась к семейному древу Хардкаслов (нашему дубу) посмотреть, когда именно моя прабабушка стала ангелом-хранителем. Так-так-так. Это случилось ровно через два дня после превращения Себастьяна в змею.

И под «Книгой необратимых заклинаний» она оставила «Сагу о Форсайтах».

Совпадение? Не думаю.

Я приняла душ, оделась, купила два букета роз. На этот раз это были два больших букета.

- Сюзанна.

Изменения уже начались. Шепелявость исчезла, а сам он стал выше и как будто стройнее.

- Сюзанна, тебе совсем не обязательно быть здесь.

В его глазах стояли слезы. Это будут последние слезы, которые когда-либо наворачивались у него, подумала я. Его трясло, когда он крепко обнял меня на прощание. Да и в моей душе творилось что-то странное, а вокруг нас квакали лягушки, птицы пели свои песни, а бабочки порхали с цветка на цветок в поисках нектара.

- У меня… э-э… есть хорошие новости, - произнесла я с дрожью в голосе. - Вересковая пустошь спасена. Ее не будут застраивать. Никогда.

- Правда? - Я думала, эта новость взбодрит его. Но он лишь еще сильнее прижал меня к груди. - О Сюзи, моя Сюзи, как же я буду скучать по тебе!

- Да?! - Что ж, хотя бы один из нас смог воспрянуть духом. - В самом деле?!

- В ту минуту, когда я увидел, как ты одергивала свою мини-юбку, проверяя экзаменационные работы, я влюбился в тебя, Сюзи. Этот непослушный завиток, спадающий тебе на глаза. Манера встряхивать головой. Я обожаю их, и, хотя я благодарен за все, что ты сделала, - не говоря уже - удивлен, могла бы я добавить! - только любовь будет поддерживать меня все то время, которое продлится мое су…

Думаю, он собирался сказать «существование», однако времени для поцелуя оставалось совсем мало. А я хотела получить все.

- Ух ты! - Казалось, у Себастьяна закружилась голова. (Или, может быть, у меня?) - Как ты это сделала?

- О, это очень просто, надо только не думать об этом, - сказала я.

Минуя всех секретарских драконов, я вошла в кабинет директора «Скамби хоумс», сжимая в руке букет роз и представляясь «довольным акционером» и т. д., и т. п. Директор был очарован молодой особой в мини-юбке (и, может быть, отчасти прикосновением волшебной пыли). Мы говорили. Или, точнее, я добивалась собственной цели и подкрепляла свои аргументы перекрещиванием ног, хлопаньем ресниц… ну и совсем небольшой щепоткой волшебной пыли моей мамочки. Правда, она действует очень недолго.

В результате я выложила перед директором все как есть. Я хочу сохранить Вересковую пустошь для потомков и хочу, чтобы это было зафиксировано в письменной форме, раз уж вы изъявили желание стать самым богатым в мире человеком и получить титул рыцаря. Он кивал. Я кивала. Мы решительно взялись за дело. Прекратите застройку Вересковой пустоши, сказала я ему, и я покажу вам месторождение нефти. Очевидно, в сложившихся обстоятельствах я должна была доказать ему свои способности. На его беду, в это самое время в кабинет заглянул несчастный Клайв. Впрочем, многие люди похожи на попугаев, и мне было необходимо подтвердить свое мастерство.

- Продолжайте, - сказал директор «Скамби хоумс», протягивая Клайву, сидящему на жердочке, арахис.

Так я и сделала. Превратила его секретаршу в рыжего кота, Руперта из отдела маркетинга - в бабочку-многоцветницу, а принесшего чай помощника секретаря - в полосатую кошку.

- Я имею в виду, продолжайте рассказ о нефти, - заметил директор, - а на это не обращайте внимания. Всегда питал слабость к кошкам. У нас дома их никогда не было. У жены астма.

Мне было безразлично здоровье его жены, и я сомневалась, питал ли этот человек хоть к чему-нибудь в своей жизни слабость. Но после того, как я показала, на что способна, и мы пришли к выводу, что когда-нибудь все серии «Далласа» будут отсняты, мы продолжили.

- Вересковая пустошь должна остаться нетронутой, - заявила я.

- Согласен. - Когда в список почетных граждан были внесены поправки, он, не задумываясь, подписал требуемую бумагу. - А что насчет нефти?

Я вручила ему карту с точными и подробными указаниями, оставила розы на его столе, чтобы они напоминали ему мой запах, и затем второй букет возложила на могилу своей бабушки.

- Нет-нет, я имею в виду то, как ты меня поцеловала, - сказал Себастьян. - Это было словно… Словно…

- Словно я тоже люблю тебя? - Боже! - Ну конечно же, люблю.

Его глаза уже превратились в щелочки, а кожа покрылась чешуей.

- Я всегда буду любить тебя, Себастьян. - Вообще-то, от мысли о поцелуе с обладателем ядовитых зубов у меня начало покалывать в кончиках пальцев ног. - Так где, ты говорил, собираешься провести зиму?

Тем, что осталось от его руки, он махнул в сторону каменной стены мастерской.

- О-о, мой сладкий, мы сможем свиться с тобой в клубок на это время, только я и ты, - хихикнула я.

Видели бы вы его лицо, когда кончик моего языка раздвоился.

- Ты тоже превращаешься?

- Давай догони меня, - прошипела я, скользнув мимо него в траву.

А дело, собственно, вот в чем. Мы, перевоплощающиеся, никогда не умираем. Когда наша человеческая жизнь заканчивается, все мы становимся ангелами-хранителями. У моей же прабабушки была «Книга предсказаний» [6], и она, должно быть, знала час, когда ее жизнь подойдет к концу.

«Я работал в таверне этой женщины с шестнадцати лет, таская на себе пивные бочонки, разнося кружки с пивом и выпихивая уже изрядно набравшихся посетителей с полудня до полуночи, семь дней в неделю, пятьдесят две недели в году, вплоть до того дня, когда я так опрометчиво решился попросить о прибавке. Это ты называешь веской причиной для превращения человека в з-з-змею?»

Никто не превращает людей без веской на то причины.

Прабабушка узнала Себастьяна, когда ему было шестнадцать, и за все двенадцать лет он не взял ни одного выходного. А раз он был столь предан старой женщине, вполне вероятно, что она тоже была привязана к нему и потому за два дня до того, как ее жизнь закончилась, преподнесла ему самый дорогой подарок из всех возможных.

Вечную юность.

Хорошие вещи случаются только с теми, кто их ждет, Сюзанна.

В его случае ждать пришлось пятьдесят лет, но ожидание того стоило. Как я уже говорила, у прабабушки была «Книга предсказаний». И она совершенно точно знала, кого все это время ждал Себастьян.

Меня.

Вы и в самом деле думаете, что я пропустила какое-нибудь слово из заклинания? Я? Хардкасл?

Вероятно, мое неумелое обращение с «Книгой необратимых заклинаний» она предвидела тоже. Знала, что жизнь моя рано или поздно будет разрушена моими же собственными ошибками. (Бедный Раймонд, бедная Фатима, бедная маленькая Эдна.) И думаю, ей с самого начала было понятно, что я не подхожу для работы учителя и еще меньше для колдовства, но, поверьте, с этим необратимым заклинанием я ничего не напутала. Вечная юность, вечное счастье и вечная любовь стоят любых прилагаемых усилий, даже если с ними тебе пришлось встретиться благодаря прабабушке. Эта женщина определенно знала, почему Эдем облюбован змеями, - даже не принимая в расчет тот факт, что зимой мы впадаем в спячку. (И лично я думаю, искушение - чертовски приятная штука, вы не находите?)