Сергей Панарин - Харри Проглоттер и Ордер Феликса

Козазель недаром слыла круглой отличницей. Она задвинула целую лекцию и продолжила ее чтение в автобусе, а затем и на причале. Вкратце рассказ звучал так

«Государство Эквилибритания располагается на небольшом острове. От материка его отделяют пролив Чернил-на-Брюки, залив Водой-Свечи и слив Компромата. Эквилибритания — морская держава. флот ее велик и могуч. Более великим и могучим является только русский язык.

В период своего расцвета эквилибританские эскадры покорили Индоутию, Австралопитекию и прочую Негритянию. Во славу захвата Индоутии Эквилибритания добавила себе второе название — Ганглия, от реки Ганг. Колонизировав все, что можно, легендарный флот остановился в нерешительности. А тут, на беду, индоутяне устроили восстание сипатых, австралопитеки вымерли, а негритяне просто ничего не делали. Эти напасти привели к бегству Эквилибритании из своих колоний. Завоеванные страны обрели независимость, и, как обычно, растерялись. Но речь не о них. Ганглия варилась в собственном соку и достигла небывалых успехов в космонавтике, кибернетике и хиромантии. Небывалых в том смысле, что их не было. Зато были первая мазафактура, классическое суднопроизводство и двухпалаточный парламент. В переводе с хранцузского «пар ла мент» означает «парная для полицейских».

Тут стоит отметить, что эквилибританский язык берет начало от хранцузского (в основном, всякие слова) и немтырского (различные жесты, преимущественно неприличные).

Лондонецк — столица Эквилибритании. Славен архитектурой. Достаточно вспомнить легендарный Фиг Фэн. Город богат и промышленно на весь мир чадит лондонецкий угольный бассейн.

Эквилибританцы — народ чопорный, хотя более грамотно говорить «штопорный». Вино любят, черти.

Местные жители уважают многочисленные традиции моют руки перед едой, уходят, не прощаясь, а также участвуют в выборах, стачках и поножовщине.

Люди любят праздники. В Эквилибритании их много. Чего стоит мадслинингца — весенний праздник упомянутых выборов. Электорат с интересом наблюдает, как кандидаты на должность Примерного Министра поливают друг друга грязью, а потом в образовавшейся жиже дерутся. Кто победил, тот и Примерный Министр. Мир помнит многих Выньстона Чертчиля, Маргарин Тычер, а Тонни — вообще Плеер.

Или вот еще легендарные саксауличные гуляния — замечательнейший эквилибританский праздник. Саксонцы идут по улицам, размахивая привезенными с Недалекого Востока веточками саксаула, а специально приглашенный американский эльф-домовой Билли играет на саксофоне…

Славится Ганглия и искусствами. Великолепный эквилибританский драматург Шейкспер был основателем театра теней. Каждый вечер он наводил тень отца Гамлета на плетень отца Гамлета. Публика, да будет вам известно, была довольна.»

Молли могла бы продолжать и продолжать свой рассказ, но отъезжающий магоавтобус уже закрыл двери за спинами путешественников, а впереди простиралось море.

Смеркалось. Над водой клубился вязкий серый туман.

На причале сидел старый морской волк и выл на бледную Луну.

— Извините, пожалуйста, — обратился к певцу Проглоттер, — вы не подскажете, когда будет корабль до Эквилибритании?

— Ну-у-у-у-у-у-у-у-у, ю-у-у-у-у-уноша, — протянул седой матерый волк, превращаясь в человека,все зависит от твоих финансовых возможностей.

Теперь перед ребятами предстал немолодой моряк с непропорционально большой головой и пронзительным взором. Тонкие губы мужчины скривились в неясной усмешке, морщины лица сложились в некийтайный знак, говорящий о том, что уж этот-то человек знает не просто многое, а чуть ли не все на свете.

— Йохав и его бабай! — шлепнул себя по лбу Проглоттер. — Деньги! Я не взял деньги!

Молли хмыкнула

— Зато я взяла. Зная кое-кого…

Она сняла рюкзак с плеч и принялась рыться в вещах

— Так… Карты… Два ствола… Стоп! Вот же деньги и кредитка.

С моряком заговорил Беня, строя из себя завзятого лихача-путешественника

— Папаша, деньги есть. Так как с посудиной?

— Посудина в столовой! — драматическим фальцетом возопил большеголовый. — Эх, молодая поросль. Глядя на вас, я невольно вспоминаю смутные времена бесстыжести, некомпетентности и стяжательства… Сто золотых, и моя лодка к вашим услугам.

Молли, Беня и Харри аж присвистнули. Получилось В унисон.

Первым опомнился Спайдерман. Он вступил с морским волком в спор, и после пятнадцатиминутного торга уломал лодочника на восемьдесят золотых и оплату кредитной картой.

Матрос вынул из кармана считывающее устройство, Молли ввела сумму и вставила карту. Деньги были заплачены.

— Меня зовут Эдвард, — представился моряк. Добро пожаловать на старину. БП-1!

Он указал в туман. Сначала ребята ничего не поняли, но постепенно начали различать в серой сумеречной пелене очертания гоночного катера с невысокой мачтой.

На ладони Эдварда появился брелок.

— Пик-пик! — сказал катер, протягивая к причалу автоматический трап.

Когда все поднялись на борт, Харри не выдержал — А почему БП-!?

— Хи-хи-хи, — странновато рассмеялся Эдвард. Ботик Петра Первого.

Но Шутка, если это была шутка, не имела успеха.

Огорченный морской волк запустил мотор.

Ботик сорвался с места, как магомобиль знаменитого Михаила Шумахерова, и неудержимой стрелой пронзил прибрежный туман, унося отчаянных магов навстречу приключениям.

Проглоттер мирно дремал. Спайдерман наблюдал за морем, удивляясь скорости катера. «Кто бы ни был этот Петр Первый, — уважительно подумал Беня, а в лодках он рубил».

Козазель хмурилась и кругами вышагивала по палубе. Девочка волновалась и никак не могла успокоиться.

— Моль, ну ты чего? — не выдержал Спайдерман. — Не идет из головы один пассажир магоавтобуса.

Я вам про Эквилибританию распинаюсь, распинаюсь, а сама вдруг чувствую кто-то в спину смотрит! Оборачиваюсь. Там мужичонка пристально так в окошко пялится. Отвернусь — снова тяжелый взгляд чую…

Ох, подозрительный типчик.

Молли вздохнула. Беня ободряюще хлопнул ее по плечу

— Брось ты! В общественном транспорте еще не такое увидишь. Я раз в метро ехал, вообще шизика наблюдал. Стоит такой полубомж посреди вагона, потом хвать из штанов фонарик и давай светить в тетку какую-то очкастую… вон, как у Харри очечки… Светит ей в лицо фонарем и орет, словно ежика рожает. Представляешь? А она-то как перепугалась! Волосы дыбом! Мне даже почудилось, над ней будто воронка завертелась… О как! А ты говоришь, в спину зыркал.

Худо-бедно Козазель угомонилась.

Спустя пару часов на горизонте проступили очертания эквилибританского берега.

Проснулся Проглоттер. Ежась от пронизывающего ветра, судорожно зевнул. Хотелось поговорить. Беня и Молли дремали, поэтому Харри пробрался на корму, к Эдварду.

Хозяин посудины рассеянно рулил, то ли напевая, то ли бормоча себе под нос неизвестное.

— Скажите, пожалуйста, — обратился к Эдварду Проглоттер. — Я еще на берегу, как вас увидел, точнее, вашу метаморфозу, хотел спросить… Вы, часом, не родня фон Лохкарту, моему учителю?

— Амадеусу?! — встрепенулся Эдвард. — Амадеусу фон Лохкарту?! Да он мне, считай, племянник! Мой отец женился на сестре отца Амадеуса. Да, папаша мой — маг Нетто фон Кассетенгромхен…

— Магнитофон? — переспросил Харри.

— Нет, скорее, Магнето. Именно так — Магнето.

По специальности и имени. Сильно к нему всякие железки липли… Однако ты, молодой человек, лучше расскажи, как там мой племяш?

Мастдай Глюкообильный по праву считался Магистром Многозадачности и Академиком Бесперебойности. Поспорить с ним в этих дисциплинах мог только скандинавский чародей Юникус. Но Юникус жил далеко и к тому же по простоте душевной делился своими секретами с первым встречным, что подрывало рынок магии и вызывало у Мастдая негодование.

Да, ректор Хоботаста работал за семерых. Правда, эти семеро были слегка туповатыми, медлительными и забывчивыми людьми. Если бы главу Хоботаста никто не страховал, школу бы ждали разруха и запустение. Хвала небесам, Глюко06ильному повезло с учительским составом волшебники-педагоги ловко и незаметно для ректора затыкали бреши, оставленные им по рассеянности.

Но были дела, которые никто, кроме Мастдая, не потянул бы. Например, почти полгода в самой крепкой, тщательно изолированной и охраняемой палате школьного госпиталя лежал Амадеус фон Лохкарт, учитель антисглаза и контрпорчи. Ректор принял беспрецедентные меры по заточению Лохкарта в стационар из-за характера болезни бедняга нечаянно подхватил острый вампиризм, когда следил за странствовавшим Харри Проглоттером.

Окончание славного Проглоттерского похода против Вольтаморда принесло много радости, но еще больше хлопот. Пока Мастдай был сконцентрировав на проблеме спасения Вселенной, накопилось многорутинных вопросов. Занявшись их решением, ректор запамятовал о старине Лохкарте.