Александр Рудазов - Сын архидемона

— Что это значит? — спросил я.

— Горнойские Пассажирские Службы, — коротко ответил Джемулан.

— Горнойские?

— Этот город называется Горноем. Один из крупнейших межмировых центров.

— Угу. И народу тут до хренищи

— Полтора миллиарда. Пошли.

— Да ты достал уже меня дергать

В штаб-квартиру Эсумона мы ехали точнее, летели на местном варианте маршрутного такси. Ярко-красная хреновина каплевидной формы неслась со скоростью пули, лишь каким-то чудом успевая вписываться в повороты. В пассажирском салоне царило адское столпотворение. Джемулана почему-то никто не трогал, а вот меня то и дело тыкали тростью или зонтом, требуя передать за проезд или сказать водиле, чтобы остановил свою колымагу. Входя или выходя, пассажиры преспокойно наступали мне и друг другу на ноги. Все кругом кашляли, сморкались, чихали, пердели, а в щупальцах у кальмароподобной тетки завывали сиреной два извивающихся младенца. К тому же в салоне, видимо, ужасно воняло — Джемулан брезгливо морщился и закрывал нос платочком. Вот когда я порадовался, что у меня отсутствует обоняние.

Дилижанс то и дело останавливался, чтобы подобрать попутчиков. Я не замечал, чтобы кто-то поднимал руку или голосовал другим способом, но водила каким-то образом всегда определял — этому господину, даме или бесформенному чудищу нужно сесть именно к нему. Ни разу не ошибся. А поскольку подбирал он всех и каждого, летели мы резкими рывками — фьюиииииить! стоп! фьюииииииить! стоп! фьюиииииииить! стоп! Тормозил и разгонялся этот драндулет мгновенно, что только добавляло кавардака в салоне.

— Твою мать, урод, не дрова же везешь! — прохрипел я, в очередной раз подлетев к потолку.

— Ты там что-то вякнул про дрова, моська трехглазая? — недобро прищурился пассажир напротив, похожий на гигантского Буратино. Вместо ушей из его головы росли веточки.

Должен сказать, у меня создалось впечатление, что город Горной населен исключительно хамами. Здесь все друг друга толкали, пихали и оскорбляли, а вежливых слов я не слышал в принципе. На улицах стоял гвалт, шум, никто не шел спокойно, каждый прохожий несся так, словно куда-то опаздывал.

А уж транспорт! Я поначалу полагал нашего шофера лихачом, однако ж нет, здесь все мчались сломя голову, не обращая внимания на правила. Да и есть ли вообще в Горное такая штука, как правила дорожного движения? Во всяком случае, ни светофоров, ни регулировщиков, ни дорожных знаков я ни разу не заметил. Странно даже, что и аварий я тоже ни разу не заметил.

Кстати, транспорт здесь удивительно разнообразен. Машины всех возможных форм и расцветок едут по земле, парят над землей, летят по небу, совершают дикие прыжки, исчезают в никуда и появляются из ниоткуда — телепортация, видимо. Вторично выражаю удивление тому, что никто ни с кем не сталкивается, никто не попадает под колеса. Может быть, я просто попал в удачный час — ну как Магеллан, с легкой руки которого Тихий океан незаслуженно стал Тихим.

Зато сам город удивительно красив. Небоскребы-обелиски словно выточены из гигантских сапфиров и увиты живыми лозами с огромными цветами. Вдоль аллей высятся диковинные штуковины, похожие на помесь скал и деревьев. Этакие коралловые рифы, только сухопутные. Вместо рыбок вокруг снуют крохотные яркие птички и бабочки с размахом крыльев на полметра. Лепота.

Я бы еще полюбовался пейзажами, но тут наш шахидмобиль в очередной раз стопорнул и Джемулан выволок меня наружу. Так я впервые увидел штаб-квартиру гильдии Эсумон.

Ну что сказать? Здание как здание. Похоже на дореволюционную барскую усадьбу. Размеры довольно скромные — всего два этажа. Окружено стеной из белого мрамора, ворота витые, из чистого золота. Или просто позолоченные, не знаю.

— Из золота, патрон, из золота, — подтвердил Рабан.

— Богато живут — присвистнул я.

— Существуют миры, в которых золото стоит дешевле грязи, — заметил Рабан. — И не только золото. Помню, однажды мы с Волдресом были на планете-алмазе представляешь, патрон, целая планета — сплошной алмаз!

— Угу. Круто.

Про себя я подумал, что жить на такой планете должно быть ужасно неудобно. Алмазы — они в умеренных дозах хороши. А если, кроме них, ничего нету не, оставьте себе такую радость.

Ворота гильдии меня весьма впечатлили. Но гораздо больше я прифигел, войдя в холл. Такое маленькое снаружи, внутри здание оказалось просто громадным. Потолок теряется где-то в поднебесье, стены тоже исчезают в необозримой дали. Не холл — аэродром.

Толкотня и здесь царит невообразимая. Джемулан сказал, что появляться положено только на прыжковом вокзале, однако многие энгахи явно не утруждают себя этим правилом. Шагать приходится осмотрительно — дважды я чуть не врезался в типов, возникших прямо перед моим носом. Одни просто появляются из ниоткуда, другие словно выходят из невидимых дверей, третьи буквально сваливаются с небольшой высоты. Рабан объяснил, что неопытные энгахи часто боятся напортачить с координатами и оказаться внутри материального объекта, поэтому берут на метр-полтора выше. Ну вот и плюхаются, как идиоты.

Надо сказать, я раньше и не думал, что энгахов настолько много. Прямо сейчас перед моими глазами их не меньше тысячи. А ведь это только небольшая часть гильдии Эсумон. Да и сам Эсумон — всего лишь одна из множества энгахских гильдий.

Джемулан двигался в этой кутерьме уверенно, кивая одним энгахам и равнодушно глядя на других. Перед ним все расступались, как трава перед носорогом. Чувствовалось, что этого сида тут знает каждый и авторитет он имеет немаленький. Местный особист, фигли.

Мы поднялись на второй этаж по огромной лестнице, устланной мягким красным ковром. Наверху оказалось гораздо тише — энгахи из ниоткуда не появлялись, без дела никто не болтался. В холле, такое впечатление, они просто тусуются между заданиями — треплются друг с другом, пиво пьют. А здесь деловая обстановка, вид у всех сосредоточенный.

— Это канцелярия, — на ходу пояснял Рабан. — Это бухгалтерия. Это зал наблюдения. Это доски объявлений.

Доски объявлений я уже замечал. В холле их была целая куча, и даже снаружи здания висела одна. Сделаны из стекловидного материала, сплошь усеяны надписями — то и дело новые появляются, а старые исчезают. Глаз на ходу выхватывал слова «разыскать», «доставить», «спасти», «перевезти». И суммы наград, обозначенные непонятным символом, похожим на знак процента.

Мне стало любопытно, чем здесь расплачиваются — золото с алмазами явно не в цене, за доллары тоже вряд ли что-то купишь что же это за универсальное сокровище, которое ценится во всех мирах? Навскидку в голову приходят разве что души — но это же энгахи, а не демоны.

— Бартер, — охотно сообщил Рабан. — Все заказы поступают в гильдию, здешние специалисты оценивают сложность задания и устанавливают ему стоимость в условных единицах. А дальше уже заказчик расплачивается в соответствии со своими возможностями — кто валютой высокоразвитых миров, кто редкими веществами, кто техникой или артефактами, кто произведениями искусства, кто ответными услугами Договариваются, в общем. Заказчик платит гильдии, а та уже рассчитывается с агентом-исполнителем.

— А без посредничества никак?

— Можно и самому, конечно. Волдрес, например, был вольным энгахом — сам искал заказы и сам обо всем договаривался. Хотя посредничеством мы тоже часто пользовались — так надежнее. Меньше вероятность, что тебя кинут или подставят. Услугами энгахов пользуются многие, и далеко не все клиенты заслуживают доверия. Нас вот с Волдресом пару раз пытались использовать втемную

— И как, удачно?

— Давняя история, патрон, чего ее зря ворошить — уклончиво ответил Рабан.

Джемулан довел меня до конца коридора и исчез. Я недоуменно уставился в пустоту, но Рабан тут же шикнул, чтобы я шагал следом. Последовав его совету, я очутился в совсем другом месте — обширном полукруглом зале, похожем на лекционную. Вверх ступенями уходили скамейки, на которых сидели десятки разномастных энгахов.

А на месте лектора скрючился Рабан сказал, что это сам глава гильдии, достопочтенный Музкельмун арб Граши. Крохотного роста, седой, мохнатый, коренастый, похожий на замшелый пенек. Вроде бы не человек. Или человек, но на редкость уродливый.

Мы с Джемуланом пристроились на самом верху. На нас никто не обратил внимания — шеф Эсумона был полностью поглощен распеканием подопечных. Кажется, его что-то не на шутку разгневало — он подпрыгивал, топотал ножонками, брызгал слюной и не переставал вопить.

— Нервный дяденька, — негромко хмыкнул я.

— Молчи, полудурок, — облил меня презрением Джемулан. — Граши-хама — величайший из наших старшин. Именно благодаря ему Эсумон стал первой гильдией в таблице.