Дмитрий Пучков - Две сорванные башни

– Ну, как ты в целом?

Сидящий рядом с ней русоволосый всадник, подозрительно похожий на всех и каждого в этой комнате, отстранил девушку в сторону и откинул покрывало, до сего момента закрывавшее лежащего до самого подбородка. Девушка коротко вскрикнула и принялась гладить окровавленное тело. Всадник оттащил ее от постели, подхватил под руки и поволок прочь из комнаты.

Они спустились по лестнице, прошли через подвесной сад и бассейн. Пройдя картинную галерею, они оказались перед широченными дубовыми дверьми, украшенными табличкой: «Без стука не входить». Решительно толкнув дверь, всадник вошел внутрь, увлекая за собой подозрительно похожую на него девушку.

Непрошеные гости оказались в мрачноватом зале с высоченным потолком, из-под которого свисали многочисленные флаги и транспаранты. Гигантские стеллажи под самый потолок были забиты кубками, медалями, грамотами и прочей рухлядью. Конские головы на колоннах скалились желтозубыми улыбками.

Просторный зал был перегорожен поперек широченным столом, заваленным грудами бутылок. Бутылки, собственно, валялись повсюду – на окнах они выстраивались батареями, на полу валялись бесформенной массой, даже одну ножку у стола заменяла диковинная бутыль невероятных размеров. Судя по почти полному отсутствию закуски на столах, пили здесь крепко.

Во главе стола восседал хозяин дома – не слишком хорошо сохранившийся старикан, тем не менее подозрительно похожий на вошедшую в зал сладкую парочку.

Девушка обогнула стол с правой стороны, встала рядом с сидевшим и опустила руку ему на плечо:

– Ваш сын упал с лошади. И сломал себе хвост.

Старик поднял на нее осоловевшие глаза, пошарил взглядом по ее бюсту (отчего девушка густо покраснела), икнул и снова погрузился в беспамятство.

Молодой и потому излишне горячий русоволосый всадник кинулся к дедку и принялся трясти его за грудки:

– Але, папаша! Че, с утра принял и весь день свободен?

Откуда-то из-под стола, покачиваясь и едва поводя мутными зрачками, выбрался хмырь с давно и бесповоротно пропитым лицом, в синем тренировочном трико, с комсомольским значком на груди. Он пошарил взглядом по столу, уцепил грязными пальцами селедочный хвост и просипел:

– Какой он тебе папаша?! Не видишь, человек устал после вчерашнего. – Едва вписавшись в поворот вокруг табуретки, валявшейся поперек зала ножками вверх, он подошел к своему собутыльнику, приподнял обрюзгшее лицо из салатницы и заботливо отер его своей пятерней. Дедок на мгновение приоткрыл глаза:

– Простите, как вас зовут?..

Молодой всадник вскипел, моментально покрываясь розовыми пятнами:

– Пока вы здесь водку пьянствуете… урки Кемь взяли! Понастроили, блин, кабаков, пиво-воды! – Он досадливо брякнул об стол своим фирменным шлемом для игры в поло.

Хмырь подтянул резинку штанов почти до самого комсомольского значка и двинулся вокруг стола навстречу выскочке:

– А разве ты не знаешь, что от этого напрямую зависит бюджет станицы? – Для наглядности он позвенел мелочовкой в кармане треников и продолжил: – Поперек линии партии идешь? Спортом занимаешься… – Он встал напротив своего визави и ткнул грязным пальцем в медальку, болтавшуюся на куртке спортсменчика: – Общество трезвости открыл.

Последняя фраза стала ошибочной еще до того, как вылетела изо рта. Кулак, прилетевший в ухо алканавту, отбросил его к подножию старинного кресла, в котором восседал его спящий собутыльник, а его молодой да горячий спортсменчик склонился над скорчившимся на полу бухарем и принялся орать на всю залу, подкрепляя каждую реплику весомыми плюхами:

– Общество трезвости? Поздно я открыл общество трезвости! Тут усыплять нужно каждого третьего! Только массовые расстрелы спасут родину!

Краем глаза он заметил какое-то движение и резко обернулся. На столе покачивался бокал, а подозрительно похожая на самого спортсменчика девушка едва-едва успела отдернуть рукав, которым собиралась утереть рот. Глаза ее слезились, лицо краснело от ядреной дозы бормотухи, но выдержке красотки мог позавидовать каждый.

Совершенно обезумевший молодец принялся трясти хмыря, выбивая из него последние остатки жизни:

– Что, и сестренку мою к алкоголю пристрастили? Ей же еще и шестнадцати нет!

Договорить он не успел – табуретка, разлетевшаяся на десяток частей об его затылок, отправила молодой развивающийся организм в глубокий нокдаун…

Очнувшемуся спортсмену вязали руки два хмыря-близнеца – до такой степени их лица были подобны друг другу. Синие трико и комсомольские значки дополняли картину единообразия.

«Секта, это б… секта какая-то», – пронеслось в голове у спортсменчика. В этот самый момент давешний хмырь, которого он только что чуть не лишил жизни, склонился над ним:

– Я смотрю, ты у нас прямо белая ворона!.. Отхлебнув из бутыли и прыснув поверженному в лицо вонючей жидкостью, он скомандовал алканавтам – близнецам:

– Увести и поставить водочную клизму. Похмеляться утром – не давать!

Парламентарий от урочьей братии, едва нагнавший командира, бежавшего во главе отряда, проорал старшому прямо в ухо:

– «Сексуально обработанный» по голове, братва интересуется, когда уже финиш, на «мужской половой орган»?

Командурк, и сам порядком подзадолбавшийся от марафонских примочек, поднял вверх руку, останавливая колонну:

– Тренировка закончена, «результат, обусловленный родством с женским половым органом».

Внимательно подслушивавший все разговоры Гек перекатился на другой бок, сдирая кожу с запястий, туго перетянутых веревкой. В этот момент откуда-то из темноты выполз его кореш и пребольно ткнулся своим чугунным лбом прямо ему в ребра:

– Чук… ты где?

Приятель захлопнул ему рот потной ладошкой и тихо-тихо зашептал:

– Слышь, баклан, не ори… это, оказывается, спортсмены.

– Любители?

– Нет, профессионалы.

– В смысле? – Гек явно не врубался, к чему клонит его приятель.

– Вишь, как они себя тренировками изнуряют. – Чук пару секунд подумал, чем бы подкрепить свою теорию, и ляпнул первое, что взбрело ему в голову: – Знаешь, у настоящих спортсменов даже девиз такой есть: «No pain, no gay». Прикинь?

– Прикинул… а теперь переведи!

Чук замялся, зачем-то возвел глаза к небу, а потом отмахнулся от кореша, словно от назойливой мыслишки:

– Перевод тупой. Да я и сам не знаю. Просто звучит прикольно. Не по-нашему.

Отдышавшиеся урки принялись тем временем перетирать на тему вкусной и здоровой пищи:

– Скучно, «женщина легкого поведения», без водки. И хрючила какого-нибудь, в натуре, похавать не мешает.

Самый дохлый из уркаганов прислушался к позывам желудка и закивал, соглашаясь:

– Точно. А в тюрьме сейчас ужин, макароны, «женщина легкого поведения», дают. – Он мечтательно отвел глаза в сторону, и взгляд его наткнулся на двух карапузов, растянувшихся в траве, – поэтому следующая его фраза потонула в потоке слюны: – С мясом. Свежим.

Урка, минутой ранее скучавший по водке, продолжил жаловаться на свою собачью житуху, так и не заметив того, что вызвало щенячью радость его собеседника:

– У меня в животе полный «результат, обусловленный родством с женским половым органом».

Дохляк тем временем уже метнулся поближе к хавчику и, ухватив обалдевших карапузов за воротники, выволок их толпе на потеху.

Один из уркаганов-доходяг, того сорта смельчаков, чей язык обгоняет по развитию мускулатуру, дернулся за своим куском шоколада:

– Х…и тут думать? Предлагаю «обработать мужским половым органом» и сожрать фраерков. Но сперва я их огуляю.

Вмешавшийся в светскую беседу начальник урок пресек намечавшийся самосуд:

– «Передняя часть головы, совершающая действия сексуального плана», закрой на «мужской половой орган»!

Однако оголодавший, себе на беду не разобрав в сумерках, кто там что сказал, полез в «рукопашную», уже совершенно не разбирая, где поляна, а где так просто насрано:

– Ты поговори, щас и тебя огуляю! – Толпа даже слегка притихла от такой наглости.

Впрочем, как следует подумать своим воякам не дал их доблестный Командурк – недолго думая, он снес зарвавшемуся подчиненному башку, коротко отмахнувшись здоровенным мачете, и проорал вслед лихо скатившейся на траву голове:

– Фильтруй базар, пидор чесоточный! Сперва тебя съедим.

Толпе уркашей не пришлось повторять дважды – безвременно ушедшего боевого товарища разорвали в четыре секунды. Спортивный интерес к парочке съедобных недомерков пропал сам собой – сбежавшиеся на запах крови упыри отшвырнули в сторону бесполезно болтающихся под ногами приятелей. Чавкающая темнота, надвинувшаяся на карапузов со всех сторон, придала их лицам устойчивый зеленый цвет.

Первым не выдержал Гек:

– Чук! Меня щас стошнит… – Он ринулся ползком прочь от жрущей толпы, увлекая за собой своего приятеля.