Артем Тихомиров - Спригган

– Какие? – спросил я.

– Патриотические. Наш король-то и в ус не дует, и жизнь его монаршая в опасности находится, разве нет? Сижу, значит, и воображаю, что лишь от меня зависит судьба нашего королевства. Только в моих силах предотвратить катастрофу…

– Мания величия, – сказала Шиола.

– И крысу не вредно иногда помечтать, – огрызнулся Руфио.

– Ну-ну.

– Надо было что-то делать – твоя, то есть ваши с ней шкуры находились в опасности. Как минимум я мог совершить один гарантированный подвиг. Спасти вас. А единственная возможность это сделать представилась только тогда, когда к чародею через секретный ход явился хобгоблин. Гастон настроил свою машину, все подготовил – и они перенеслись. Но громила не знал, что мне удалось пролезть ему под куртку и спрятаться. Так он пронес меня в прошлое. Жуткое дело, Локи. Меня едва не расплющило и не разорвало на кусочки!

– Да-да, не разорвало, – пробормотал я. – Что дальше?

– Меня в любой момент могли заметить. Я сидел ни жив ни мертв, а уж запах у хобгоблина под одежкой – врагу не пожелаешь понюхать. Я был с ним все время, пока Гастон готовил операцию по вашему захвату. Он все знал. Каким-то образом он прослушал ваши разговоры с Шиолой насчет встречи на крыше. Наверное, те треугольные амулеты работают не просто как сигнальные.

Шиола выругалась.

– Все шло по плану, придуманному Гастоном. От пункта к пункту. Его банда ждала переброса на крышу, а сам чародей рыскал поблизости в образе филина. Ему надо было дождаться момента, когда юные сердца воссоединятся. Так и произошло. Когда вас запихнули в карету, я покинул моего громилу и уцепился за днище. По пути я несколько раз пробовал забраться внутрь, но все было заперто, ни одной щелки, к тому же колымага неслась как в последний раз. Я чуть не сорвался. И никто мне до сих пор не сказал спасибо.

Я исправил эту ошибку, а Шиола зловеще рассмеялась.

– Сюда попасть было делом техники, – сказал хвостатый. Он оглядел мою камеру и щелкнул зубами. – Хоромы-то тесные.

– Не то слово. И главное, ванны нет, – ответил я.

– Ты не перестаешь шутить даже в самых отчаянных обстоятельствах, Локи. Это мне нравится. Твой дух крепок.

– Я бы не был так уверен. Что это за здание?

– Пока не знаю. Очевидно, штаб Гастона в прошлом.

– Штаб, штаб! Давайте думать, как отсюда слинять! – сказала Шиола. – Все эти сказки, конечно, занимательны, но я хочу на свободу!

– Мы не можем просто так сбежать. Куда мы денемся? Надо вернуться в наше время и предупредить Виртольда.

– Здравая мысль, – отозвался Руфио.

– Но тогда нам нужно заполучить амулеты для перемещения, а перед этим ключи от камеры. Что насчет ключей, хвостатый? Справишься?

– Пожалуй, – проворчал крыс. – Чего не сделаешь ради друзей. Заодно придется стащить амулеты.

– Действуй! Времени у нас нет!

– Тебе легко говорить!

– Легко?

– Тихо вы! Сюда кто-то вдет! – шикнула взломщица.

– Начинается… – простонал я.

Впору было на стенку лезть, честное слово! Я затрясся от ужаса, а крыс пискнул и нырнул под скамейку.

Гости не заставили себя долго ждать. Коридор заполнился топотом двух пар тяжелых ножищ, и моему взору предстали два хобгоблина. Я и пикнуть не успел, а они открыли камеру и сцапали меня за шкирку, нехорошо ухмыляясь. Один из них напялил мне на голову вонючий мешок, в котором когда-то держали лук.

Мое сопротивление сломили быстро и тычками в спину погнали в неизвестном направлении.

Все, дорогие соратники по борьбе, подумал я. Здесь мы расстаемся. Пусть земля мне будет…

Хобгоблин схватил меня за плечо и прорычал, чтобы я шел прямо. Я и шел – спотыкаясь.

Я слышал, как ругается вдалеке Шиола, предрекая громилам различные страшные муки. Да что толку?

В комнате, куда меня впихнули, было как в бане. Жарко. Только здесь воняло, словно на той жуткой помойке, и мой желудок чуть не выскочил через верхние дыхательные пути.

Я булькнул под своим мешком и попытался упасть и притвориться мертвым, но амбал не отпускал моего плеча.

Тут топилась печь, но не простая, как в домах, а больше походившая на ту, что встречается в кузницах. Некая догадка тут же посетила мой паникующий мозг.

– Привели, – сказал хобгоблин.

Что ж, с этим не поспоришь. Привели. А куда? Я старался отбросить наиболее мрачные прогнозы, но без особого успеха. Такое ощущение, что это место из тех, откуда редко кто возвращается. Такова уж его природа.

Меня подтолкнули вперед, повернули спиной и прижали к какой-то штуке, стоящей вертикально. Наручники снимать не стали, зато все туловище обмотали таким количеством прочной веревки, что ее хватило бы опоясать всю Каварону. При всем желании я не мог двинуть даже локтями, так, только слегка запястьями.

Зафиксированный таким образом, я слушал. Огонь потрескивал, пахло горячим металлом. Кто-то дышал, словно носорог, преодолевший стометровку.

Вот кто-то рыгнул, поднимаясь с кресла. Оно скрипнуло, потом послышались негромкие шаги. Сейчас меня определенно познакомят с какой-нибудь очередной гнусностью. Мало мне еще проблем. Почему всем так хочется довести маленького беззащитного сприггана до могилы?

– Вот мы снова вместе. Тут нам никто не помешает поговорить по душам, паршивый эльф.

Я сдержал вопль. Это была не новая гнусность, а вполне даже старая. Я знал ее имя и не испытывал ни малейшего желания о чем-либо с ней беседовать. Но что было делать? Сейчас я так же беззащитен, как кролик, случайно угодивший в лисью нору.

Невидимая рука сдернула с моей черепушки вонючий мешок, чтобы я мог в полной мере насладиться видом пыточной камеры. Тут было все, что надо. Горящий очаг, дыба, деревянные станки, сотни причудливых инструментов для промышленной добычи боли и в довесок сам хозяин всего этого царства кошмара – хобгоблин с большим грязным брюхом, голый по пояс. Заплечных дел мастер лоснился от пота и вздрагивал от предвкушения. Я понял, что основным источником жуткой вонищи был он. Косвенно это подтверждали и мухи, вьющиеся вокруг его сальных рельефов.

Передний план занимал сам барон Заморис. Неугомонный злодей, плетущий интриги против своих же тираноборцев. Щегольски, по его меркам, одетый в ядовито-желтое, он производил тошнотворное впечатление, а уж садистская ухмылка во всю харю не шла ни в какое сравнение с его прошлыми гримасами.

– Как видишь, я все-таки добрался до тебя, – сказал Заморис, – обстоятельства несколько изменились. Рад. Рад, что встретил в этом месте давнего друга.

– Что тебе нужно? – спросил я.

Губы еле двигаются, а голосовые связки вообще устроили бунт. Я пищал, словно цыпленок.

Заморису это понравилось. Он причмокнул от удовольствия.

– Не люблю проигрывать, спригган. Не люблю, когда мой враг не получает по заслугам. Не люблю ждать. Вряд ли ты окажешься настолько честным, чтобы принести мне мое ожерелье, как было оговорено в нашей последней беседе.

– Я не знаю ни про какое ожерелье… Странно, что я еще не упал в обморок. Я видел, что готовит для меня вонючий хобгоблин.

– Тебе не надоело трепаться об одном и том же? – удивился Заморис. – По-моему, мы расставили все точки над Или у тебя что-то с памятью? Эх, наверное, перемещения в прошлое как-то не так отразились на твоем разуме, эльф!

Присутствующие нашли эту незатейливую шутку весьма смешной. Кроме меня.

– Что ж, поможем нашему другу прочистить мозги. Это не трудно, Локи. Ты сразу почувствуешь, как память возвращается к тебе. И почти не больно… Гнус!

Гнус? Он что, специально выбрал себе такое имечко?

Палач двинулся в мою сторону, сжимая в руке длинный металлический прут с острым концом. Предварительно Гнус довел сталь до белого каления.

– Полагаю, если ты лишишься одного глаза, твои выдающиеся способности не слишком пострадают, а? – спросил Заморис, принимая прут из руки вонючей горы сала. – У тебя останется еще один. Как и второе ухо…

Я смотрел на раскаленное железо, повторяя себе: «Меня тут нет и никогда не было!» А еще: «Спасите! Помогите!» И что-то еще – не помню.

Перед глазами, которых скоро станет меньше ровно вдвое, пронеслась вся жизнь. Словно табун бизонов, она сотрясла мою несчастную душу.

Кажется, это конец.

Я попрощался со всеми, кого мог вспомнить. Уж кого запамятовал, извините. Вспоминать дальше времени нет.

Раскаленное острие прута приближается к моему левому глазу. От него идет жар. Я прищуриваюсь и чувствую, что начинает припекать веки. Барон смеется…

Следующие несколько жутких мгновений выпадают из моей памяти. Может быть, я теряю сознание. С уверенностью сказать невозможно.