Терри Пратчетт - Зимних Дел Мастер

— И как мне их убить?

— О, как злостно ты щас сказанул. Послушайте ка Величего Героя! Не утруждайся ими, хлопец. Они на тя не нападут, а у нас есть здесь работенка.

— Ненавижу это место!

— Ага, в пекле малек поживее будет, — сказал Роб Всякограб. — Притормози-ка — мы вышли к реке.

Через Подмирье текла река. Она была черная и маслянистая и сочно плескалась о берега.

— Я слышал об этой реке, — сказал Роланд. — Здесь должен быть перевозчик, верно?

— ДА.

И внезапно он оказался перед ними — в длинной лодке с низкими бортами. Перевозчик был конечно же в черном, и капюшон был глубоко надвинут, чтобы полностью скрыть лицо, что явно было только к лучшему.

— Здорово, приятель, — бодро поприветствовал его Роб Всякограб. — Как делишки?

— О НЕТ, ТОЛЬКО НЕ ВЫ ОПЯТЬ, — сказала темная фигура голосом, который скорее можно было почувствовать, чем услышать. — Я ДУМАЛ, ВАМ СЮДА ВХОД ЗАПРЕЩЕН.

— Да всего лишь мелкое непоразумение, — ответил Роб, съезжая по роландовым доспехам. — Но ты должон нас пропустить, потому как мы уже мертвы.

Фигура вытянула руку. Рукав черный балахон открылся - и на Роланда указало то, что на его взгляд было костью.

— НО ОН ОБЯЗАН ЗАПЛАТИТЬ, — обвиняюще сказал перевозчик голосом могил и кладбищ.

— Только когда окажусь на другой стороне, — твердо ответил Роланд.

— Ох, да ладно те! — сказал Вулли Валенок перевозчику. — Не зришь что ли — энто Герой! Если нельзя доверять Герою, то кому же доверять?

Одеяние так долго рассматривало Роланда, что казалось прошла сотня лет.

— О, НУ ТОГДА ЛАДНО.

Фиглы начали карабкаться на борт гниющей лодки со своим обычным энтузиазмом и криками «Кривенс!» «Когда выпивку дадут?» и «Вот мы и в Стиксе!», а Роланд забирался с осторожностью, подозрительно поглядывая на перевозчика.

Фигура налегла на большое весло, и они отправились в путь, сначала со скрипом, а потом — как это не было прискорбно и к вящему отвращению перевозчика — с песней. В какой-то степени песней, потому что пели ее невпопад и игнорируя тональность.

— Из-за острова трова из-за на острова…

— ПОЧЕМУ БЫ ВАМ НЕ ЗАТКНУТЬСЯ?

— На простор речной простор…

— БУДЬТЕ ТАК ЛЮБЕЗНЫ!

— И-за острова на простор речной простор…

— Мистер Всякограб? — спросил Роланд, когда лодка толчками заскользила вдаль.

— Айе?

— Почему рядом со мной сидит голубой сыр, завернутый в обрывок тартана?

— А, энто Горацио, — ответил Роб Всякограб. — Побрательник Вулли Валенка. Он те не мешает?

— Нет. Но он пытается петь!

— Айе, голубые сыры любят малек похмыкать.

— Мнямням мням мнямням… — пел Горацио.

Лодка стукнулась в дальний берег реки, и перевозчик быстро вышел на берег.

Роб Всякограб вскарабкался по дырявой кольчуге Роладна и зашептал:

— Когда я дам те сигнал, драпай!

— Но я могу заплатить лодочнику. У меня есть деньги, — ответил Роланд, хлопая себя по карману.

— Чегось? — сказал фигл таким тоном, как будто это была какая-то странная и опасная идея.

— У меня есть деньги, — повторил Роланд. — Переправа через Реку Мертвых стоит два пенса. Это старая традиция. Два пенса кладут на глаза мертвым, чтобы они заплатили лодочнику.

И Роланд кинул две монетки в костяную ладонь перевозчика.

— Экий ты разумник, — сказал Роб. — А четыре пенса ты захватить не догадалася?

— В книге говорилось, что мертвым полагается два пенса, — ответил Роланд.

— Айе, мабудь им полагается, — согласился Роб. — Только мертвяков назад никто не дожидается!

Роланд поглядел назад через темную реку. На другом берегу оранжевого сияния стало намного больше.

— Мистер Всякограб, я был пленником Королевы Эльфов.

— Айе, мне то ведомо.

— В нашем мире прошел целый год, но в том мире всего лишь несколько дней… но эти недели тянулись, как столетия. Они были такими… однообразными. Через какое-то время я почти все забыл. Свое имя, тепло солнечных лучей, даже вкус настоящей пищи.

— Айе, нам то ведомо. Мы тя вызволять помогали. Спасибо ты нам так и не молвил, но ты почти все время в отключке был, вот мы и не обижаемся.

— Тогда позвольте мне поблагодарить вас сейчас, мистер Всякограб.

— Да не стоит. Обращайтесь еще. Рады были помочь.

— У Королевы есть питомцы, что кормят вас мечтами, пока вы не умрете от голода. Я ненавижу все, что пытается отнять у вас ваше я. И я хочу убить их, мистер Всякограб. Я хочу убить их всех. Когда у вас отнимают память, у вас отнимают вас самих. Все, чем вы являетесь.

— Какие прекрасные у тя устремления, — сказал Роб. — Но вишь ли, у нас тут мальца работенка есть. Эх, кривенс, вот что случается, когда за местом не присматривают и мары всем заправлять починают.

На тропинке лежала большая куча костей. Кости явно принадлежали животному, а сгнившие ошейники и куски заржавелых цепей подсказывали какому.

— Три большие собаки? — спросил Роланд.

— Одна дюже здоровая собака с тремя главами, — ответил Роб Всякограб. — Оченно популярна в Подмирье энта порода. Может вырвать глотку. Сразу в трех местах! — кровожадно добавил он. — Но поклади перед ним три собачьих сухарика, и бедна щеночка будет целый день сидеть над ними и скулить, — он пнул кости. — Айе, были времена, когда такие местечки были полны жизни. Глянь-ка, что еще они натворили.

Перед ними на тропинке стояло нечто, что вполне могло быть демоном. У него было отвратительное лицо и столько клыков, что кое-какие из них наверняка были лишь данью моде. Еще у него были крылья, неспособные поднять его в воздух. Демон где-то нашел осколок зеркала и каждые несколько секунд кидал в него беглый взгляд и вздрагивал.

— Мистер Всякограб, — сказал Роланд. — Есть здесь что-нибудь, что я смогу убить этим мечом?

— Ах нет. Убить не сможешь, — ответил Роб Всякограб. — Уж не мару. Энто ведь не магичный меч, вишь ли.

— Тогда зачем же я тащу его с собой?

— Потому как ты Герой. Кто-нить слыхивал о Герое без меча?

Роланд выхватил меч из ножен. Он был тяжелым и совсем не походил на стремительно взлетающее серебряное лезвие, что он так часто воображал перед зеркалом. Он скорее походил на железную дубинку с заостренными краями.

Роланд ухватил его двумя руками и с трудом закинул его в середину медленно текущей, темной реки.

Не успело лезвие коснуться поверхности, как из воды поднялась бледная рука и поймала его. Рука пару раз махнула мечом и затем исчезла с ним под водой.

— Так и должно было быть? — спросил Роланд.

— Что ты меч запульнешь? — воскликнул Роб. — Нет! Не должон ты был справный меч запулять в водицу!

— Нет, я про руку, — сказал Роланд. — Она вдруг…

— А, они временами появляются, — Роб Всякограб махнул рукой, как будто подводные хвататели мечей были повседневным явлением. — Но у тя теперь оружия нету!

— Но вы сами сказали, что меч не опасен для мары!

— Айе, но это как поглядать, вишь ли! — сказал Роб и заспешил вперед.

— Но ведь без меча я буду еще более геройским героем, верно? — спросил Роланд. Остальные фиглы рысцой следовали за ним.

— Текни-чески, айе, — неохотно ответил Роб Всякограб. — Но мабудь, и более мертвым.

— К тому же у меня есть План, — сказал Роланд.

— У тя есть План? — спросил Роб.

— Да, то есть айе.

— Накорябанный на бумажке?

— Я только подумал… — Роланд остановился. Зыбкие тени расступились, и перед ними оказалась большая пещера.

В центре пещеры находилась большая каменная плита, окруженная тусклым желтым свечением.

— Вот мы и пришли, — сказал Роб Всякограб. — Хорошо прогулялись, айе?

Роланд моргнул. Сотни мар кучковались вокруг плиты, но держались на некотором расстоянии, не спеша подходить поближе.

— Я вижу… там кто-то лежит, — сказал он.

— Это сама Лето, — ответил Роб. — С ней ухо востро надо держать.

— Востро?

— Ну… осторожно, — услужливо объяснил Роб. — С богинями могет быть чуток мудрено. Они дюже метафорические создания.

— А не могли бы мы просто… схватить ее и побежать? — предложил Роланд.

— Ох, айе, к энтому все и идет, — сказал Роб. — Но сначала, мистер, ты должен ее поцеловать. У тя с этим как, все в порядке?

Роланд немного напрягся, но ответил.

— Да… эээ, нормально.

— Дамочки обычно энтого и ждут, — продолжал Роб.

— И затем мы кинемся бежать? — с надеждой спросил Роланд.

— Айе, потому как именно тут-то мары и попытаются нас остановить. Не нравится им, когда люди бегут отседова. Ну, давай же, хлопец.

У меня есть План, думал Роланд, приближаясь к плите. И я буду усиленно думать о нем, а не о том, что я иду через толпу контурных чудовищ, которых можно увидеть лишь с закрытыми глазами, и не о том, что мои глаза уже слезятся. Все, что я воображаю, для них является явью, так?