Игорь Подгурский - Они сражались за реальности

Красавец бык помчался вверх. Прошло несколько мгновений, и могучее тело скрылось среди камней.

Проход на горное плато свободен! Скорее туда! Разведчики почти бегом прошли узкую горловину и вышли на плато.

Кузнецов осторожно подошел к краю и отпрянул. Увиденная картина ему не понравилась.

По заснеженным камням к проходу на плато поднимались немцы. Егеря шли плотной цепочкой, примерно шесть десятков бойцов. Подсчитать точнее не было времени. Расстояние до них по прямой, если сгладить повороты змеящейся тропы, было метров четыреста. Немцы спешили. Кроме автоматов и пулеметов, у всех было при себе стандартное горное снаряжение. Оглядываясь, Николай заметил еще одну группу фашистов, поднимавшихся на плато по дальней тропе. Второй отряд состоял из сорока солдат. Впереди шел офицер в дырявой черной фуражке. Несколько егерей, разбившись на пары, несли стволы и станины разобранных горных орудий.

Дело принимало серьезный оборот. Гранат, чтобы устроить обвал или самую захудалую лавину, не было. Через несколько минут немцы поднимутся на плато, и разведчики окажутся у них как на ладони. Заснеженное плоскогорье уходило за горизонт. Ни кустика, ни обломка скалы. Белая равнина. Крыша мира.

На троих осталось два неполных магазина к шмайссерам, несколько обойм к парабеллуму Николая и шестизарядный дамский браунинг Задова. Еще ночью Кузнецов скрупулезно подсчитал боеприпасы, до последнего патрона. Отрядного священника в расчет не брали. Сейчас он не смог бы отбиться своим посохом даже от маленького пуделька. Последняя ночь высосала из Латына все силы до дна. Хорошо еще, что сам ноги передвигает. Исхудал Шаманов, не лицо – череп, обтянутый кожей. Смотреть страшно.

Кузнецов поудобнее перекинул автомат через плечо и начал лихорадочно расстегивать куртку, чтобы достать связь-блюдце. Но его успел опередить Лева. В деле спасения шкуры – своей и товарищей – Задов был чемпионом. Он успел вызвать на связь отряд, требуя у тыловых крыс карусель, или всем каюк! Последнее слово он повторил несколько раз. Лева ухитрился пообщаться с Фурмановым. Что делал комиссар отряда у стационарного связь-трюмо, одному Скуратову ведомо.

Время замедлилось, удары сердца отсчитывали секунды.

– Может, в бубен постучать? Облака там, туман вызовем! А?! – предложил Задов Шаманову.– Если устали, я могу!

– В бубен? Легко, Лева, подходи! – вяло отозвался Латын.

Одессит больше не стал затрагивать музыкальную тему.

Впереди закружился снежный вихрь. От него в разные стороны потянулась змейками поземка. Карусель прибывала. До места ее приземления было метров сто. Их еще надо было пройти. Преодолеть. Проползти…

Карусель потихоньку замедляла обороты. Уже можно было различить разноцветного петушка на покатой крыше. Сквозь снежную круговерть мужской голос сочно пропел: «Свернувшись в калачик по-детски… лежит под кокосом Чека… Не нужен нам берег турецкий… и Африка нам не нужна…»

Карусель еще не успела остановиться, а с нее начали спрыгивать на снег люди в фуражках и длиннополых черных плащах. Кузнецов сразу вспомнил эсэсовцев-карателей, с которыми воевал в белорусских лесах. Чудом тогда ушли через болота, чудом! Везение – дама капризная. Два раза подряд лицом не поворачивается, постоянно подставляя при случае разные части тела. Одним словом, переменчивая особа…

Егеря двумя колоннами выдвигались на плато. Немцы стрелять не спешили, оценивая невиданное зрелище. Разведчики замерли. Задов завопил:

– Засада! Продал нас комиссар! Гадский папа…

Весь круглый помост карусели занимали неохватные бочкообразные туши. Люди в черной коже деловито устанавливали сходни. Туши неохотно шевельнулись и одна за другой начали осторожно спускаться на землю. Громадины выстраивались в ровную шеренгу.

Разведчики оказались между двух огней. Кузнецов затравленно оглянулся. То, что он увидел, заронило в нем тень надежды. Удача потихоньку вальсировала и уже находилась к разведчикам в профиль. Эсэсовец в черной дырявой фуражке, размахивая руками, отдавал команды, поторапливая егерей. Артиллеристы устанавливали ствол орудия на собранные станины лафета. Похоже, прибывшие на карусели не были для них союзниками. Немецкий командир без церемоний сбросил на снег черную фуражку и поспешно надевал каску, застегивая ремень под подбородком.

Поземка улеглась. Перед каруселью стояла шеренга бегемотов. Огромные пузатые животные осторожно нюхали снег. Было видно, что они видят его впервые.

Николая больше всего поразили не гиппопотамы со шкурами в черно-белую полоску, а их наездники. На каждом животном сверху сидело по негру с копьем в руке. Из одежды всадники отдавали предпочтение набедренным повязкам и зеленым буденовкам из пальмовых листьев со звездочками, выложенными из острых желтых клыков. У каждого в руке было зажато копье с широким зазубренным наконечником.

Впереди, на самом крупном бегемоте, тяжело гарцевал предводитель черного племени. В отличие от рядовых соплеменников у него на голове красовался сильно помятый дырявый пробковый шлем. Вместо копья он сжимал толстый посох, увенчанный человеческим черепом с остатками волос.

Вождь нагнулся и зачерпнул свободной рукой пригоршню снега. Широкие ноздри втянули холодный порошок широкими ноздрями. Покачнувшись на спине своего тяжеловоза, главарь с блаженной улыбкой прислушался к внутренним ощущениям.

– Морозная свежесть! – проникновенно выдохнул негр.– До самых пяток пробирает!

Примеру вождя последовали остальные экзотические наездники.

Предводитель перестал раскачиваться на бегемоте из стороны в сторону и визгливо заголосил:

– Братья негры и дорогие мои бегемотики! То, что нам давно говорил товарищ Думпис, свершилось! Мы при жизни попали в рай на Земле! – Он обвел перед собой рукой снежную равнину.– А маловеров мы скормили крокодилам поделом! Без хлюпиков пальмы выше, ландшафт красивее, а бананы вкуснее.– Оратор еще разок зачерпнул и вынюхал горсть снега.– Вперед! За Африку! За кокс… косовую рощу!

Вождь указал скалящимся с посоха черепом на суетящихся немцев и с гиканьем пришпорил мозолистыми пятками полосатого гиганта. Бегемот утробно заревел и медленно двинулся вперед.

«У-у-а-а-а!» – завыли остальные, потрясая копьями. Под ногами разведчиков задрожала, вибрируя, земля. Со стороны горных вершин налетел сильный порыв ветра. Люди в черном распахнули полы кожаных плащей. Они взлетали в небо, подхваченные воздушным потоком, гордо рея над землей.

Раздалось громкое «бум!» – выстрелило немецкое орудие. Облако разрыва взбухло за каруселью. «Перелет»,– подумал Кузнецов. Громадные туши стремительно приближались. Можно было пересчитать клыки в распахнутых сундуками пастях. «Растопчут, гады. Как пить дать, в блины раскатают!» Негры, ловко управляя своими рысаками при помощи коленей и пяток, объезжали разведчиков стороной. Широкие тумбообразные лапы гиппопотамов обдавали разведчиков комьями снега.

Снова громыхнуло. «Недолет,– мелькнула мысль у Николая.– Взяли в вилку. Следующий снаряд наш. Все, капут, камрады!»

В небе началась стрельба. Бойцы Летучего отряда занялись любимым делом. В первую очередь разобравшись с орудийной прислугой, соколы методично выбивали командиров и пулеметчиков. «Эдельвейсы» беспорядочно отстреливались, паля в небо. С таким противником егерям сталкиваться не доводилось.

…Увязая в снегу, разведчики добрели до карусели. Помост был пуст. Игрушечных лошадок, гусей и верблюдов демонтировали, чтобы загрузить интернациональный десант из Африки. На помосте зияли дыры: крепежные шурупы не отвинчивали, а выдирали из пола вместе с кусками досок.

Кузнецов и Задов по сходням завели под руки отрядного священника на карусель. Его аккуратно уложили на выщербленные доски. Неожиданно сквозь шум боя донесся жалобно-призывный вой. Лева завороженно прислушался и спрыгнул с карусели.

– Ты куда собрался? – крикнул командир, заботливо укладывая Латыну под голову его дорожный кожаный баул. Трофейную сумку отрядный священник цепко сжимал в руках.

– Чуть не забыл! У меня сегодня назначено свидание. Тут рядом,– ответил Задов, стараясь не смотреть на Кузнецова.

– Задов, ко мне! – сказал Николай бесцветным голосом и отстегнул от пояса ледоруб.– Залезай! Живо!

Лева такие интонации уже слышал. Таким голосом батька Махно отдавал свои самые изуверские приказы. Потом каялся, винился и просил прощения перед всем честным народом. Но это было потом… Мертвым свидания ни к чему. Лева через силу подчинился, залезая на карусель. Сердце и вой звали его в прямо противоположном направлении. Кузнецов со всей силы вонзил острый клюв ледоруба в дощатый настил и привязал к нему Латына. Конец веревки он пропустил под ремнем Задова и обвязал себя вокруг пояса.

– Держись крепче! – прокричал он Леве, усаживая его рядом с собой на помост.