Терри Пратчетт - Зимних Дел Мастер

— У меня срочные дела в городе, — сказала она. — Я не против, если ты пройдешься со мной, — в случае Матушки Ветровоск это могло сойти за духовой оркестр и раскрашенный свиток с приглашением. Тиффани пристроилась рядом, и они пошли по дороге.

— Надеюсь, вы в добром здравии, Мистресс Ветровоск? — спросила она, стараясь не отставать.

— Я еще здесь, после очередной зимы, вот и все, что я могу сказать, — ответила Матушка. — А у тебя все хорошо, девочка.

— О да.

— Мы заметили пар, — сказала Матушка.

Тиффани промолчала. И на этом все? Похоже, что да. От Матушки Ветровоск другого не получишь.

Через какое-то время Матушка сказала:

— Вернулась навестить своих подружек?

Тиффани сделала глубокий вздох. Она раз десять прокручивала в голове этот разговор: что она скажет, что ответит Матушка, как она закричит, и что Матушка закричит в ответ…

— Вы все это запланировали, так ведь? — сказала она. — Если бы вы предложили кого-нибудь из девочек, она, может быть, и получила бы коттедж, поэтому вы выбрали меня. И вы знали, вы просто знали, что я помогу Аннаграмме. И цель была достигнута. Спорю, что уже каждой ведьме в горах известно, что произошло. И могу поспорить, что миссис Иервиг кипит от негодования. А лучше всего то, что никто не пострадал. Аннаграмма смотрит за владением мисс Тенеты, все местные жители счастливы, и вы победили! О, вы можете сказать, что это лишь для того, чтобы я была занята делом и училась важным вещам, и чтобы не думала много о Зимовом. Но так или эдак, вы победили!

Матушка Ветровоск спокойно шла по дороге. Затем она сказала:

— Смотрю, ты заполучила обратно свою безделушку.

Тифани чувствовала себя так, как будто перед ней сверкнула молния, но грома не последовало, или будто она кинула булыжник в пруд, но не услышала всплеска.

— Что? О. Лошадка. Да! Послушайте, я…

— Что за рыба?

— Э… щука, — ответила Тиффани.

— А? Кому-то они нравятся, но на мой вкус илом пахнут.

Вот и все. Против спокойствия Матушки Ветровоск не попрешь. Можно было браниться, можно было жаловаться, но это ничего бы не изменило. Тиффани утешила себя тем, что по крайней мере Матушка знала, что она знает. Не так уж и много, но это все, на что она могла рассчитывать.

— Обзавелась еще одной безделкой, кроме лошадки, как я погляжу, — продолжила Матушка. — Колдовская, а? — Она всегда выделяла начальную К в любом колдовстве, которое не одобряла.

Тифани глянула на кольцо у себя на пальце. Оно прозаично поблескивало. Кузнец сказал ей, что оно никогда не заржавеет на пальце, потому что на коже есть смазка. Он даже нашел время, чтобы выбить на нем крошечные снежинки.

— Это всего лишь кольцо, сделанное из гвоздя, — сказала она.

— Железа, чтобы сделать кольцо, — произнесла Матушка, и Тиффани резко остановилась. Она и в самом деле может читать мысли людей? Что-то в таком духе, не иначе.

— И почему ты решила, что хочешь кольцо? — спросила Матушка.

По всем возможным причинам, которые никогда не смогли бы полностью оформиться в голове Тиффани, она знала почему. Но все, что она смогла придумать для ответа, было:

— В то время эта идея показалась мне хорошей.

Тиффани ожидала взрыва.

— Возможно, так оно и было, — мягко ответила Матушка. Она остановилась и показала рукой в сторону — в направлении города и дома Нянни Огг — и сказала: — Я огородила его. Его защищают и другие силы, уж поверь, но попадаются такие глупые звери, что не сообразят испугаться.

Там стоял молодой дубок, уже в пять футов высотой. Плетень из кольев и ветвей окружал его.

— Быстро растет для дуба, — сказала Матушка. — Я присматриваю за ним. Ну ладно, пошли, я не хочу ничего пропустить, — она быстро двинулась дальше. Сбитая с толку Тиффани побежала за ней вслед.

— Пропустить что? — тяжело дыша спросила она.

— Конечно же танец!

— Не слишком ли рано для него?

— В наших краях самое время. Танец начинается здесь!

Матушка быстро шла по тропинке позади маленьких садиков, пока не вышла на городскую площадь, где собралась большая толпа. На площади были установлены стулья. У людей в толпе был несколько безнадежный вид, как у тех, кто пришел сюда по воле сердца, но так и не понял, что он тут делает. Единственным утешением могли служить горячие сосиски на палочках. И повсюду копошились белые куры. Нянни Огг сказала, что они несут отличные яйца и потому просто стыдно их резать.

Матушка прошла вперед. Ей не было нужды толкаться. Люди просто сами расступались перед ней в стороны, сами того не замечая.

Они прибыли как раз вовремя. По дороге от моста бежали дети, предваряя появление танцоров. Танцоры, неспеша направляясь к площади, выглядели как самые обычные, ничем не приметные мужчины — Тиффани часто встречала таких в кузницах и в повозках на дорогах. Одежда танцоров была белой, вернее сказать, когда-то была белой. И у них был такой же смущенный вид, как и у зрителей, говорящий, что они здесь лишь забавы ради и не следует принимать все происходящее всерьез. Они даже махали толпе. Тиффани огляделась и увидела мисс Тик, Нянни и даже миссис Иервиг… почти всех знакомых ведьм. О, и Аннаграмма тоже была здесь, но без своих маленьких приспособлений от Боффо и с очень гордым видом…

Как не похоже на прошлую осень, подумала она. Тогда все происходило в темноте, было тихо, торжественно и скрытно — все не так, как сейчас. Кто тогда таился в тенях, наблюдая за танцем?

Кто наблюдает за танцем сейчас? Кто здесь прячется в свете?

Барабанщик и акордеонист протолкались через толпу вслед за хозяином кабачка, который нес на подносе восемь пинт пива (потому что ни один взрослый человек не согласится танцевать перед своими друзьями в шляпе с ленточками и штанах с колокольчиками без отчетливой перспективы обильной выпивки).

Когда шум немного затих, барабанщик несколько раз ударил в барабан, а аккордеонист взял долгий аккорд — сигнал, что танец Морриса вот-вот начнется, и кто не успел, тот сам виноват.

И вот оркестрик, состоящий из двух человек, заиграл музыку. Мужчины, стоящие в два ряда по трое напротив друг друга, отсчитали ритм и подпрыгнули… Когда двенадцать подкованных гвоздями ботинок приземлились, высекая искры, Тиффани повернулась к Матушке.

— Научите меня убирать боль, — сказала она, сквозь звуки танца.

Трах!

— Это непросто, — ответила Матушка, не отрывая глаз от танцоров. Ботинки снова приземлились.

— Вы вытаскиваете ее из тела?

Трах!

— Иногда. Или прячу. Или делаю для нее клетку и уношу прочь. Это опасные занятия, и можно умереть, если не проявлять должное уважение, барышня. За все надо платить, а прибыли никакой. Ты просишь меня научить, как класть руку в пасть ко льву.

Трах!

— Я должна этому научиться, чтобы помочь барону. Он очень плох. Мне столько всего нужно сделать.

— Ты сделала выбор? — спросила Матушка, наблюдая за танцорами.

— Да!

Трах!

— Это тот самый барон, что не любит ведьм? — спросила Матушка, скользя взглядом по лицам в толпе.

— Но кто любит ведьм, пока ему самому не потребуется их помощь, госпожа Ветровоск? — мягко сказала Тиффани.

Трах!

— Я предъявляю счет, госпожа Ветровоск, — добавила она. В конце-то концов, поцеловав Зимового, можно рискнуть и на такое. И Матушка Ветровоск улыбнулась, как будто Тиффани сказала то, что от нее ожидалось.

— Ха! Счет? — сказала она. — Очень хорошо. Зайди ко мне перед отлетом, и мы посмотрим, что дать тебе с собой в дорогу. И я надеюсь, что ты сможешь закрыть двери, что собираешься открыть. А сейчас посмотри на толпу! Иногда ее можно увидеть!

Тиффани обратила свое внимание на танец. Она не заметила, как откуда-то появился Дурень, который слонялся между зрителями, собирая деньги в свой потрепанный цилиндр. Если было видно, что девушка взвизгнет от поцелуя, он целовал ее. Время от времени, никого не предупреждая, он впрыгивал в танец и кружился между танцорами, всегда оказываясь на свободном месте.

Затем Тиффани увидела. Глаза женщины на другой стороне площади блеснули золотым, всего лишь на мгновение. Заметив один раз, она замечала снова и снова — в глазах мальчика, девочки, мужчины с кружкой пива, проблеск перескакивал с одного лица на другое, чтобы наблюдать за Дурнем…

— Лето пришло! — сказала Тиффани и осознала, что отбивает ритм ногой; она осознала это после того, как тяжеленный ботинок осторожно, но твердо придавил ее ногу к земле. Ты, сидящая рядом, поглядела на нее невинными голубыми глазками, что на долю секунды стали ленивыми золотистыми глазами змеи.

— Так и должно было быть, — ответила Матушка Ветровоск и убрала свою ногу.

— Монетку на счастье, мисс? — раздался голос рядом с ней, сопровождаемый звоном мелочи в шляпе.

Тиффани повернулась и посмотрела в пурпурно-серые глаза. Лицо, с которого они смотрели, было морщинистым, загорелым и ухмылялось. И у него была золотая сережка.