Евгений Якубович - Кодекс джиннов

– И бумагу подпишешь? – оживился джинн.

– Какую бумагу?

– Объяснительную записку. Мол, я, такой-то, оповещен о последствиях своего приказания, но менять его отказываюсь и всю ответственность беру на себя.

Махмуддин щелкнул толстыми пальцами, и в правой его руке появился свиток пергамента, а в левой – гусиное перо и чернильница. Коле ничего не оставалось, как вывести на листе свое имя.

Джинн сразу же повеселел и заговорил обычным свои начальственным тоном:

– Значит, так. Жди меня здесь. – Как будто у Коли была возможность подождать его в другом месте. – Вечером я вернусь и все устрою в лучшем виде. Настолько лучшем, насколько позволяют твои легкомысленные приказы, – не удержался он от упрека. – И помни, согласно пятой поправке к той же инструкции, «лицо, три раза пренебрегшее рекомендациями джинна, теряет право пользоваться его услугами». Понятно?

– Понятно, – вздохнул Коля и подумал, что, раз уж бюрократия пробралась и в этот мир, следует впредь строже контролировать свои желания. В борьбе с инструкциями и уставами победителей, как правило, не бывает.

Джинн тем временем взял в руки флягу, собираясь, по-видимому, уйти тем же путем, которым и появился в камере.

– Постой, Махмуддин, – остановил его Коля. – Я хочу предупредить своих друзей о том, что вечером мы убежим из тюрьмы. Ты можешь устроить так, чтобы они услышали мои слова. – И не дожидаясь возражений, прибавил. – Считай, что ты мне уже объяснил, почему не нужно этого делать. А я буду считать, что это часть первого предупреждения, под которым я уже расписался. Договорились?

– Ну, как знаешь, – на удивление быстро согласился джинн.

Ловким, отработанным движением он окунул во флягу с вигрином указательный палец и махнул им в сторону стены. Несколько капель с легким шипением испарились с поверхности камня, не вызвав в нем никаких видимых изменений. Землянин с сомнением посмотрел на Махмуддина.

– Говори-говори, – успокаивающе проворчал тот. – Только быстро, пока вигрин действует.

И только когда джинн исчез, без малейших трудностей пройдя сквозь стену, Коля сообразил, что хитрец беззастенчиво воспользовался его запасом розовой жидкости.

– Век живи – век учись, – философски заметил выпускник космической академии. – Даже творя чудеса, не следует забывать об экономии.

Глава 25

Всесторонне рассмотреть эту проблему Коле не удалось. Из коридора донесся какой-то шум, крики и звук торопливых шагов охранников. Через пару минут тюрьма стала похожа на потревоженный муравейник. Ежесекундно хлопали двери, раздавались громкие резкие команды, перемежаемые замысловатыми ругательствами. Во внутреннем дворе, насколько узник мог разглядеть сквозь узкое окошечко камеры, тоже поднялся переполох. Гномы-охранники группами и по одиночке перебегали от ворот тюрьмы к караульному помещению и обратно, другие расположились вдоль стен и с беспокойством оглядывались по сторонам.

Даже землянину, не знакомому с гномьей системой охраны тюрем, сразу же стало ясно, что здесь готовятся отразить вооруженное нападение. Неужели жители Авилона решили восстановить справедливость и вызволить Колю и других жертв судейского произвола из заточения? А он-то уже начал думать, что никому в городе и дела нет до чинимого гномами беззакония! Но ведь нашлись же смелые, неравнодушные люди! Вот только как же они будут штурмовать тюрьму? Им же заклятие помешает! Не могли же они забыть про эльфийское колдовство?

Нет, конечно. Это Коля про него забыл и принял желаемое за действительное. Никакого штурма не будет, и быть не может. Так чего же тогда опасаются гномы? Уж не его ли, Колиного, побега? Но как они узнали? Не мог же Махмуддин…

Хотя, почему не мог? Коля ведь сам ему приказал сделать так, чтобы друзья узнали о планируемом побеге. Но не уточнил, что узнать должны только они. А потом еще и отказался выслушать сомнения почтенного джинна. Вот и получил то, что хотел. Теперь всей тюрьме известно, что вечером инопланетный принц и похититель принцесс собирается убежать. И никакие чудеса уже не помогут. Да и вряд ли Махмуддин отважится вернуться. Он-то, в отличие от Коли, должен понимать, что его здесь ждет засада. Господи, ну как же таких идиотов в Космофлот принимают?!

Огорченный Коля не придумал ничего лучшего, как отправиться спать задолго до отбоя. Даже открытая настежь, для более удобного наблюдения за арестантом, дверь камеры и поминутно заглядывающие внутрь охранники его не смутили. И пока вся тюрьма напряженно прислушивалась к доносящимся из-за ограды звукам вечернего города, бравый космонавт преспокойно спал.

И снилось ему, как лет где-нибудь через тридцать грязного, заросшего бородой по самые брови, дряхлого узника, ввиду объявленной новым королем амнистии, выпускают из тюрьмы. По просьбе супруги монарха и матери недавно достигшего совершеннолетия наследника, почтенной королевы Настюрции, заключенному даже выделяют повозку, чтобы доставить в пустыню, к месту крушения шаттла. И старый, больной Коля с тоской смотрит на груду проржавевшего металлопластика, в которую обратился посадочный катер. Хотя, по идее, ржаветь он не должен. Но это на других планетах, где действуют нормальные законы природы. А здесь…

Здесь даже лишайник, покрывший останки шаттла растет каким-то затейливым узором, напоминающим непонятные древние письмена. А может быть, это действительно какая-то надпись. Пожилому землянину даже почудилось, будто лишайник шепотом переводит ему, что тут написано:

– Извини, Коля, я ничего не мог поделать.

Надо же – и голос удивительно похож на ворчание джинна. Наверное, Махмуддин постарался – какое-нибудь хитрое заклинание придумал. Лучше бы он придумал, как своего благодетеля из камеры вызволить. Вот это было бы настоящее волшебство. А так каждый может – извини, мол, друг, ничего не вышло.

– Нет, я действительно не имел ни малейшей возможности подобраться к тюрьме, – заспорил с человеком лишайник. – На каждом углу караулило сразу по несколько гномов. Я перепробовал все уловки и хитрости. И в конце концов, пришлось накрыть сонными чарами весь тюремный двор. Кажется, внутрь тоже попало. Вон и в коридоре охранника сморило, видишь?

Коля, как венец природы, человек разумный, посчитал ниже своего достоинства отвечать примитивной форме растительности и отвернулся.

– Да куда ты же смотришь, кровоточащая рана моего сердца? – не отставала надоедливая местная флора. – Уж не спишь ли ты, неблагодарный? Я на его спасение без сожаления трачу драгоценный вигрин, а он, уподобившись презренному шакалу…

– Махмуддин! Я же просил тебя – никаких шакалов! – рассердился Коля, вскочил с койки и только тут понял, кто с ним на самом деле разговаривает. – Махмуддин? Ты все-таки вернулся?

– Ну, наконец-то! – удовлетворенно проворчал джинн. – Без шакала-то никак просыпаться не хотел. Идем скорее, пока стража не всполошилась.

Землянин старательно тер глаза, потом энергично потряс головой, но никак не мог заставить ее четко соображать.

– Куда идти-то? – растерянно спросил он.

– Сквозь стену, дорогой Коля-аглай, сквозь стену, – ухмыльнулся джинн. – Или ты предпочитаешь спуститься по парадной лестнице с мраморными перилами?

Увы, Коля находился не в том состоянии, чтобы оценить иронию. К тому же, в камере было настолько темно, что он толком не видел усмешки Махмуддина. Впрочем, и стены тоже. Но это даже к лучшему – не так страшно будет.

– Ты бы хоть руку дал, что ли!

Космонавт надеялся, что его голос прозвучал не слишком жалобно.

– Это можно, – великодушно согласился джинн. Уже наполовину войдя в стену, он ухватился за протянутую ладонь космонавта и резко дернул. – Так-то оно скорее получится.

Коля машинально зажмурил глаза, хотя и без того не видел дальше собственного носа. В животе что-то мучительно заныло в ожидании неминуемой встречи с преградой, но, не дождавшись, тут же отпустило. Ощущение больше всего напоминало прыжок в воду с трехметровой вышки. Холодная, влажная субстанция окружила Колю со всех сторон, но почти не замедлила его движения. Космонавт потерял равновесие и упал на пол, к счастью, застеленный чем-то мягким. Пол подозрительно знакомо прогнулся и, не спеша, выправился. По едва заметному колебанию поверхности, а также по небольшому отверстию, в которую тут же провалилась рука, землянин узнал старого приятеля – тот самый ковер-самолет, на котором он не так давно добирался до Авилона. А теперь, стало быть, тем же способом и покинет. Ну что ж, могло случиться и хуже.

– Кальян не опрокинул? – первым делом поинтересовался джинн. – Ну, благодарение небесам, можно отправляться в путь.

– Как это «отправляться»? А мои друзья? Неужели ты про них забыл?

– Джинны ничего не забывают, Коля, – ответил Махмуддин, в лучах восходящего солнца выглядевший особенно монументально. – Я просто надеялся, что поднявшийся переполох заставит тебя изменить свое опрометчивое решение.