Darya felber - neuchtennij factor

И не так просто, ожидая у моря погоды. Я как-то научилась чувствовать искривление пространства, сопровождающее перемещение в наш мир, как это умеют стражи и сам Мор. Произошло это событие год назад, причём занята я была кандидатской у себя дома, то есть в своём мире на бабкиной кухне, как вдруг окружающий меня воздух дрогнул, как во время землетрясения, а, минут десять спустя, в дверь постучался Ориэль.

Потом была ещё пара случаев, так что я даже не удивилась, когда малинник затрещал.

Ну, вот и она. Наконец-то! Сидеть тут ещё несколько суток было, мягко говоря, в облом.

Кукольной красоты девица в красном чепчике, с длинными белокурыми локонами и нечеловеческими пропорциями вывалилась из кустов вся поцарапанная и с открытым ртом.

Кот вспомнил о своих прямых обязанностях и нехотя полез на дуб. Совсем обленился: приветственная речь поражала лаконичностью.

-Добро пожаловать, проходи, что тебе у нас понравится - надеюсь.

И всё.

Прямо Маяковский какой-то!

Потом кот разглядел, что у неё на голове, покосился в мою сторону и вполголоса добавил:

-В чём теперь очень сомневаюсь, – отстрелявшись, он напоследок погрозил мне когтём и раздражённо исчез вместе с местом жительства.

- Ты обещала, – замогильным эхом затихло следом.

Девица с любопытством огляделась, увидела всё ещё сидящую под берёзой меня и сделала почтительный реверанс.

-Здравствуйте.

Воздух тут что ли такой, что все прямо-таки вежливостью лучатся?

-Здравствуй и ты, девица, – я лениво помахала. Ведьма я или не ведьма? Имею право на исполнение зловещего хохота при подсветке снизу карманным фонариком.

-Не поможете ли к людям выйти? – так же чинно продолжила девица.

-Это к нему, – я кивнула на пограничный камень.

Барби послушно повернулась в указанном направлении.

-Направо пойдёшь – жизнь потеряешь (вот это правильно. Направо – это к нам, а оборотни с ней и разговаривать не станут), – привычно затянул румянцевский голосок. – Налево пойдёшь – здоровья лишишься (тоже верно – Федя людей не ест, а вот перепугать как следует – это всегда пожалуйста), прямо пойдёшь – даже не знаю, что тебе и сказать (М-да, что она там у гномов потеряет, умолчим. Думаю, сирену им Мор уже вернул)... Алёна, что б тебе с ней самой не поговорить? Надоело хуже горькой редьки!

Я вздохнула. Нет, со сказочными элементами тесно дружить вредно: все прямые обязанности так и норовят на тебя спихнуть. А у меня, может, моральная травма...

Голубые глаза вновь доверчиво уставились на меня.

-Присядь на дорожку, красна девица, да, как на духу всю правду про себя рассказывай. А коль солжёшь... – от демонического хохота пришлось воздержаться, так как девица ударилась в слёзы.

-Как в церкви батюшке! Только не бросай! С матушкой да батюшкой всю жизнь прожила, да бабушку в лесу навещала, пока не пропала она. А давеча опять в лес пошла, да водицы из родничка испила, да подавилась впопыхах.

Это что – всё? А как же босоногое детство, да коварное убийство моего (для краткости) благоверного?! Ладно, зайдём с другого бока.

-А что бабушка? – как жарко. Я сняла перчатки.

Взгляд девушки упал на мои руки и замутился.

-Что? – я демонстративно протёрла перстень.

-Видела я такой. Во сне, – помертвевшим голосом ответила она. – Так бабушка сказала... Только на траве у избушки кровь была.

-Давай в подробностях, – с трудом притворив отпавшую челюсть, потребовала я.

-Так сон это. Да страшный какой! Будто человека убили, – прошептала девица.

-И много таких снов было? – не отставала я.

-Как и сказать не знаю, – задумалась блондинка. – Бабушка мне как-то зелье дала. Говорит, коли выпьешь – через лес спокойно ходить сможешь и не один зверь не тронет. Я и пила. Только как свозь лес ходила – не помню. Перед тем что было - всё помню, как с бабушкой после пироги ем – тоже. А прочее... И как будто голос чужой что-то нашёптывает.

-А... человека убитого помнишь?

Девушка задрожала и попятилась. Ну забьётся же сейчас в истерике, что делать буду?

-Расскажи свой сон, – мягко попросила я. Нет мне надо знать.

-Мы с бабушкой чай пили, – с усилием выдавила из себя она. - Потом у меня голова закружилась и я на лавку прилегла. А потом бабушка как бы и говорит: приди в себя, внученька: сейчас гость важный придёт – ты уж приветь, да вином попотчуй, а я вернусь скоро. Ну, и вышла. А тут и гость пожаловал. Волосы тёмные помню, да перстень этот запомнился, когда он бокал с вином брал. А я, как девица гулящая, – тут она покраснела. – То улыбаюсь ему, то ворот платья расстегну. Как будто кто-то за меня всё делает. Как выпил гость вина - так посинел страшно вдруг и на пол упал, да зверем обернулся. Тут бабушка входит, а с ней охотник с ней наш, Ганс. Они его во двор вынесли. Я в окошко - глядь. Только нож окровавленный и увидала. Так без чувств и упала. Просыпаюсь, а бабушка по избе хлопочет. Ни Ганса, ни гостя. Ну ты и спишь, говорит. Спрашиваю, а что с ним-то случилось, с гостем, а она мне – с каким-таким гостем? Сон, чай, какой приснился? Я домой собралась, во двор вышла. Смотрю – трава примята, да кровь чёрная на ней. Значит, не сон это был. А как бабушка пропала – и с памятью всё хорошо стало.

Я задумалась.

Вот ведь хитрая старуха. Прав был Зариэль: заколдовала она девчонку. Что теперь с ней делать?

Барби вновь ударилась в слёзы.

-Да что ты плачешь-то? – из самой меня слезу выжать было практически нереально, разве что крокодилью, потому вид чужих слёз раздражал.

-Так невенчанная во цвете лет померла! – на весь лес завыла она, даже барсук, стратегически спрятавшийся на время визита кота в свою нору, выглянул, узрел головной убор новоприбывшей и поспешно забрался назад под корни берёзы. Были бы у него руки – ещё бы и вход кирпичами заложил.

-Отчего же невенчанная? – поморщилась я, наблюдая быстро растущую кучу выбрасываемой из норы земли.

-По сердцу никого не нашла, – икая, пояснила „Шапочка“.

-Какой же тебе мужик-то нужен? – ох, чувствую, удочерить её придётся. Бросить ведь теперь совесть не позволит. Вот Мор порадуется! – Чай, все парни в деревне сватов засылали.

-Особенный, – вдруг ушла в себя девушка.

-Блондин, хоть, брюнет? – не отставала я. Ну интересно же, как этакая красавица в девках засиделась.

Поколебавшись, она страшным шёпотом и оглядываясь, словно выдавая военную тайну, сообщила:

-Рыжий.

-Что, рыжих мужиков на деревне нету? – опешила я.

-Так не всякий сгодится, – тоном опытной женщины отозвалась моя собеседница, потом, помявшись, пояснила. – Я одного в книге у бабушки увидела, аж сердце зашлось.

Я порадовалась, что всё ещё сижу. В КНИГЕ У БАБУШКИ?! Это что ж за принца неземного она там углядела? Не орка ли, часом?

Если так, то есть рабочий вариант: Люсиуса вылечить от „дурных“ пристрастий до сих пор не удалось. Пиус уже половину шерсти в отчаянии на себе выдрал, мало-помалу приближаясь к последнему озвученному мною „идеалъю“. Ну, проверить-то можно. Есть у меня в запасе одна штучка.

-Пошли к реке. Попробую показать тебе твоего принца. Как звать-то тебя?

-Гретою родители кликали.

Вот, откуда лёгкий немецкий акцент у неё. Я легко вскочила на ноги.

Девушка вприпрыжку неслась за мной.

-Федя, не мешай, пожалуйста, – это, разумеется, цензурный перевод; с амулетом-пирсингом мы по-прежнему сотрудничали.

Я уставилась на водную рябь, представляя Люсиуса. Он, кстати, уломал Моррина и исполнил свою платоническую мечту, написав с меня картину маслом. Не был бы принцем – получил бы место придворного живописца.

Рябь возмутилась моей бесцеремонностью, а потом нехотя сложилась в физиономию испорченного наследника.

-Он! – хватаясь за сердце, осела на траву Красная Шапочка.

Из водоёма раздался гомерический хохот водянника.

-Будет тебе твой принц, – определилась я, и мы пошли назад, к моей лошади.

Ой, какой переполох поднимется в оркских владениях, когда я привезу принцу невесту!

В двух шагах от свежеприобретённой кобылы я притормозила.

-Только ты это, шапку свою сними. Примета здесь такая. Замуж не выйдешь.

Головной убор ракетой улетел в кусты.

Я широко улыбнулась, представляя, как расскажу эту историю Моррину. Такие мои проделки его ох, как заводят.

08.07.2011 Савонин.

Прости меня за злостный плагиат, Хидео Наката (покаяние автора)

Событие имело место быть в швейцарских Альпах летом 2010 г. (прим. автора)

Правда (прим. автора)