Алексей Зубко - Специальный агент высших сил

Я лишь отмахиваюсь. Разве тут усидишь?

Из дома доносится женский крик, в происхождении которого я не сомневаюсь. Он может принадлежать лишь Ливии. Вздрогнув, я ускоряю шаг, до судорог сжав нервно дрожащие пальцы в кулак.

Тик-так, тик-так — пульсирует кровь в висках.

Снова крик. И перекрывающие его возгласы…

Дверь распахнулась и на крыльцо вышла бабка-повитуха.

— Ну что папаша, поздравляю!

Замершее сердце срывается вскачь, в ушах звенит, перед глазами пелена…

Вслед за повитухой на крыльце появляется Лада с кричащим свертком в руках.

— Девочка, — сообщает она, улыбаясь мне.

Вслед за ней выходит Леля. С таким же свертком:

— Мальчик!

Приблизившись к ним, я смотрю на маленькие сморщенные лица, чувствуя слезы. Не очами — сердцем. И это так приятно.

— А мамаша пускай пока полежит, отдохнет, — распоряжается бабка-повитуха, моргая красными, как у кролика-альбиноса, глазами.

— Занесите их в дом, а то замерзнут.

Лада лишь усмехается, но не спорит.

Приблизившись к кровати и обняв жену, я целую ее мокрые от слез глаза, шепча слова благодарности, любви.

— Иди, иди, — подталкивает меня Леля. — Ливии поспать нужно.

Выйдя во двор, я обнял поднявшегося навстречу Добрыню и попросил черта:

— Слетай к Дон Кихоту, пускай привезет Ванюшу.

— Нет, ну что почтовые голуби бывают — это я слышал, — деланно возмутился рогатый, — но чтобы почтовые черти…

И щелкнув хвостом, исчез в указанном направлении.

Вслед за мной на крыльцо вышла сестричка. Она ткнула меня кулачком под ребра и подмигнула:

— Меня Яга просила сообщить ей, как только Ливия разрешится от бремени.

— Слетай.

Она исчезла, но вернулась буквально через десять минут. И уже со стойким ароматом алкоголя и взглядом слегка навеселе.

— Ты где была? — удивился я.

— У Яги.

— И необходимо было пить?

— Так за здоровье же молодых, — пояснила Леля.

Я совсем растерялся.

— Каких молодых?

— Яги и этого… Пантелея.

— Ты шутишь?!

— Нет, — покачала рыжеволосой головой сестрица. — Свадьба, правда, скромная — без гостей, но так захотела невеста.

— Ну дела…

— А-а-а!..

Шлеп!

Проломив соломенный навес, в скирду сена упала крупная птица. Отплевывая соломинки, она высунула наружу свое кукольное личико и поинтересовалась:

— Не ждали?

— Здравствуй, птица вещая Гамаюн.

— То-то и оно, что вещая, — заметила птица. Все, что предрекла, — сбылось. Вот оно как.

— Судьба, — заметил Добрыня Никитич. — От нее не уйти.

— Любую судьбу вы творите своими руками, — заявила птица Гамаюн. — А я лишь намеки делаю, предугадывая то, к чему вы стремитесь и чего непременно добьетесь.

Да уж, судьба — это смесь тех обстоятельств, которым мы позволили нести нас своим теченьем, и тех, вопреки которым мы вершили свои деяния. И чем больше в судьбе доля последних, тем больше эта судьба наша[12].

Хтонические божества — буквально «порожденные землей» (от греческого «chthon» — земля), древнейшие, как правило, чудовищные, дисгармоничные. — Здесь и далее примеч. ред.

Рагнарёк — конец света (скандин. миф.).

Ас — бог (скандин. миф.).

Эйнхерии — в скандинавской мифологии воины, павшие на поле брани и взятые Одином в его чертог Валгаллу.

Локи — бог огня, самый хитрый и изобретательный из богов (скандин. миф).

Мара — богиня смерти, злой дух у древних славян.

Сварог — высший бог у древних славян.

Чернобог — в славян. мифологии олицетворение злого начала, исконный враг добра.

Стрибог — бог ветров у древних славян.

Мокоша (Мокошь) — богиня, покровительница дома, семейного очага и женского рукоделия у древних славян.

Мерроу — в ирландском, кельтском фольклоре водяные существа. Женщины-мерроу — настоящие красавицы, но с рыбьими хвостами вместо ног и перепонками между пальцев рук.

В книге использованы фрагменты песен Александра Барыкина, а также групп: «Агата Кристи», «Ария», «Коррозия металла», «Наутилус Помпилиус», «Серьга», «Черный Обелиск», «Чиж & С». — Примеч. автора.